День джихада - Александр Щелоков

— Вы меня боитесь?

Ярощук осторожно отстранился.

— Вы угадали. Я старый трусливый и не раз битый бабник. Как один апостол, не раз спускался из чужих окон по веревке, спасаясь от ревнивых мужей…

Она не приняла его тона.

— У меня нет мужа. Зря вы испугались.

Но Ярощук видел; нервничает. Прошла мимо, взяла с серванта пачку сигарет и руки ее подрагивали. Прикурила и хотела вернуться к окну, но он преградил ей путь.

— Не надо. Сядьте, пожалуйста. Я гарантирую вам безопасность. Кстати, у вас-то есть оружие?

Она посмотрела на него с изумлением.

— А что вы хотите найти? Гексоген или тротил?

— Не надо шутить. Я серьезно. И чтобы вы это поняли, вот… — Ярощук вынул из кармана удостоверение и положил перед ней на стол. — Прочитайте внимательно. И поймите, почему встречаться с вашим ревнивым поклонником мне совсем не с руки.

— У меня нет ни мужа, ни поклонника.

— Значит, мне показалось, что за вами следят? Если это так, я немедленно признаюсь, что струсил, извинюсь перед вами и исчезну с ваших глаз. А пока присядьте. Я хочу поговорить кое с кем.

Он достал из кармана трубку сотового телефона и отстукал номер.

— Василий, — сказал спокойно. — Возьми пару ребят. Ленинский проспект, ага, дом… корпус… шестой этаж, квартира двадцать. Их наверняка двое. Точно! Не сочти за труд.

Она сидела, выпрямив спину и заливавшая лицо бледность стала заметна даже через слой грима.

— Ну, не надо, Валентина. Не переживайте. Вы же в этой игре только маленький червячок на крючке, верно? А мне важно выяснить, кто держит удочку. Поэтому вы здесь практически, не при чем, поверьте мне.

Она опустила голову, уткнула лицо в ладони и плечи ее задрожали от рыданий.

Он взял с дивана висевшую белую пуховую шаль и накинул ей на плечи.

— Скоро подъедут людей. А вы — не томите себя.

И вдруг она произнесла голосом трагической актрисы:

— Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы…отдохнуть!

Она была тогда молода, очень красива и безумно влюблена в свое будущее, которое представлялось… сплошным праздником, на котором она — царица. Королева бала.

Но ожидание всобщего праздника затягивалось. И однажды молодая и подающая надежды актриса Валентина Зеркалова на выездных гастролях в подшефной театру воздушно-десантной дивизии Валентина встретилась с таким же молодым офицером Игорем Полуяном. Кончилась им вспыхнувшая любовь тем, что они поженились. Вскоре, в связи с переводом мужа на Дальний восток, Валентине пришлось оставить театр и уехать к новому месту службы супруга. Помотавшись за ним по гарнизонам, хлебнув в полной мере невзгод армейского неустроенного быта, пережив крушение надежд, которые еще, казалось, недавно, она связывала с золотыми погонами мужа, Валентина оставила Полуяна и вернулась в Центральную Россию, в Тверь. Там жила ее подруга Лидочка Царапкина, обещавшая прекрасной женщине, утомленной жизнью в глуши, настоящее «светское общество» новых русских, умевших и веселиться, и ценить женскую красоту.

Когда умер отец, Валентина вернулась в Москву, где вступила во владение его огромной квартирой. Однако, вслед за ней в столицу потянулись и ее новые связи. Привычная жизнь продолжалась. Поначалу Валентина собиралась предложить свой талант какому-нибудь театру, как-то сразу не получилось, а дальше она и сама остыла. В конце концов, что такое театр, если у тебя и без того масса поклонников…

Однажды в казино «Голден палас», что на Ленинградском проспекте, ее познакомили с высоким стройным кавказцем. Его звали Мурат. Неожиданная любовь закрутилась в тугую пружину. Ночи в казино щекотали нервы. Выигрыши и проигрыши в равной мере возбуждали приступы чувственности и только обостряли желания.

Но одним хмурым осенним, утром после ночи, проведенной в «Короне», где Мурат просадил свыше тысячи долларов, Валентина проснулась и открыла глаза, не совсем понимая, что с ней. Она лежала нагая в собственной постели. Тупая боль давила затылок. Ныло левое плечо. На груди, мешая дышать, лежало нечто теплое и тяжелое. Она с трудом повернула голову и увидела рядом с собой, на соседней подушке, горбоносое лицо незнакомого мужчины. Тот лежал на спине. Его грудь густо поросла черными вьющимися волосами. А его правая рука, откинутая в сторону, давила на нее. Дыхание у него было спокойным, глубоким и ровным.

Но вот, разбуженный ее движениями мужчина шевельнулся, и рука его уже привычным движением сжала грудь Валентины.

Она дернулась и попыталась вскочить, но мужчина, не открывая глаз, перехватил ее и придавил к постели.

— Э-э, — протянул лениво, — лежи еще. Не скакай!

— Вы кто? — возмутилась было она.

Мужчина приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

Он был черноволосый, черноглазый, черноусый, с двухдневной колючей щетиной на смуглых щеках. Из-под мышки, которая оказалась возле ее лица, на нее остро пахнуло запахом старого перебродившего пота.

— Ты уже забыла? — спросил он и улыбнулся, открыв ровные белые зубы.

— Я — Виса. Теперь помнишь?

— Где Мурат? — Она все еще не могла прийти в себя и понять что происходит.

— Зачем тебе Мурат? Я его домой отправил.

— Как отправил? — она опять попытался вырваться, но Виса не позволил ей этого сделать.

— Лежи спокойно. Ты теперь моя женщина. Понимаешь? Я тебя у Мурата купил.

— Вы что с ума сошли?!

Валентина сумела выкрутиться из-под его руки и рванула с постели. Но он тут же крепко ухватил ее за плечо и сжал пальцами горло. У нее даже дыхание перехватило.

— Я сказал: еще лежи! — Он придвинулся вплотную, дохнул ей в лицо винным перегаром. — Ты что, правда, забыла? А как мы всю ночь целовалась и ты говорила: ах, Виса! Ах, Виса! Помнишь?

Он отпустил ее горло и скользнул сильной ладонью по плечам, по животу, бедрам. Валентина инстинктивно сжалась.

— Так не надо, — укоризненно заметил Виса. — Если я хочу с тобой играть, ты тоже хоти. А будешь глупая — убью.

Она поняла, что сейчас возражать, а тем более бороться бесполезно и закрыла глаза…

Виса согревал ее постель не больше двух месяцев. За это время Валентина так и не сумела понять, чем занимается этот чеченец в Москве, откуда у него такие огромные деньги и связи. Он часами вел беседы по «сотовику» с депутатами Думы, с чиновниками муниципалитетов столицы, с милицейскими чинами, всем что-то обещал и одновременно от всех чего-то просил и, судя по всему, что-то регулярно получал.

В один из дней Виса вдруг стал складывать вещи в свой небольшой чемоданчик.

— Ты куда? — тревожно спросила Валентина. Отъезд покровителя, который быстро сумел отвадить ее бывших знакомых, всерьез беспокоил.

— Перееду в другой место, — спокойно разъяснил Виса. — Завтра в Москву приедет большой человек. Член правительства Ичкерии. Мы приведем его сюда. Он будет твой гость.

Было в тоне, которым Виса сообщил новость нечто, заставившее ее испугаться. Но она спросила, сдерживая страх:

— Будете обедать?

— Все будем. Все. Обедать будем, гулять. Надо его хорошо встретить.

— А что надо купить?

— Э, глупая баба! Все закажем все в ресторане. Я тебе сказал — будет большой человек и встречать его надо тоже очень хорошо.

— А мне что делать? Уйти?

— Нет, оставаться здесь. А понравишься гостю, я подарю тебя ему. Мы тогда уедем, а он останется.

Спорить с Висой было бесполезно, и все же сказала со злой иронией:

— Кидаете меня друг другу, как эстафетную палочку?

Виса воспринял сказанное спокойно.

— Э, женщина! Ты не палочка, ты — дырочка! Если ему не понравишься, я найду десять других шлюх. Этим товаром Москва богата.

И Валентина смирилась. Ей надо было жить.

Так в ее жизни появился новый человек — влиятельный кавказский делец Казбек Исрапилов. Чуть позже он тоже уступил место уже своему приятелю — Руслану Адугову, который, судя по всему, собирался поселиться в Москве всерьез и надолго.

7

В дверь позвонили. Валентина, сидевшая за столом, напряглась. Глаза ее широко раскрылись и застыли. За все время ожидания, она не произнесла ни слова: ушла в свое прошлое, застряла там и не зная, как выйти в настоящее, еще больше боялась теперь будущего.

Ярощук пружинисто поднялся с дивана, вынул из кобуры под мышкой табельный «Макаров», снял с предохранителя и вышел в прихожую.

Встав в простенок, чтобы не оказаться в простреливаемом с лестничной клетки пространстве, спросил:

— Кто?

— Алексей Вадимыч, — голос, чуть приглушенный дверью, принадлежал Карпенко. — Эт-то я.

Ярощук, не убирая пистолета, открыл дверь.

— Входи! — приказал Карпенко и дулом пистолета подтолкнул вперед и себя мужчину в сером костюме и в шляпе. Руки тот держал за спиной, и Ярощук сразу понял, что Василий сработал оперативно.

Он отступил в сторону, пропуская вошедших. Закрыл за ними дверь и посмотрел на Карпенко.