Магазин шаговой недоступности - Ким Хоён

не заметил его! Пора уходить в отставку.

Квак встал и подошел к объявлению. Искали сотрудника на ночную смену – с десяти вечера до восьми утра. Оплата почасовая – девять тысяч вон, что на пятьсот больше минимальной. Наверное, потому, что работать придется по ночам?

«Неплохо», – подумал он и вернулся за столик.

Объект с умиротворенным видом пил чай из кукурузных рылец. Заметив озабоченный взгляд Квака, он облизал губы и сказал:

– П-представляете, я завязал со спиртным. Оказалось, чай в-вкуснее.

– А чем ты будешь заниматься… когда уйдешь с этой работы? Я следил за тобой несколько дней: ты бывал только в этом магазине и в хостеле.

– Ничего себе. Вы все м-мои маршруты узнали.

– А что еще мне оставалось делать? Нагулялся я на холодном ветру с тобой.

– Да, в последние д-дни я много гулял. Всегда так д-делаю, когда надо п-подумать. Очень помогает. Я посчитал, что мне н-нужно уехать из Сеула. Долго не мог решиться – и н-наконец набрался смелости. Только сначала найдем кого-нибудь х-хорошего мне на замену. Такой ответ вас устроит?

Квак кивнул и слегка улыбнулся. Странно это – общаться с объектом слежки вопреки запретам и слушать его советы, как лучше завершить дело. Квак внезапно почувствовал, что ему небезразлична судьба этого человека, поэтому его ответ успокоил детектива. Неужели причина в том, что ему нравилась уютная атмосфера этого места? Магазин, где гостя готовы согреть, а от холодного ветра заслонит верзила, сидящий напротив. Магазин, который хозяйка не закрывает ради своих сотрудников, несмотря на то что денег он не приносит.

– Как я могу к вам обращаться? – поинтересовался объект.

– Просто детектив Квак.

– Можете в-выполнить и мой заказ? Мне н-нужно найти человека.

Кваку стало неловко при таких обстоятельствах взять новое дело. Заметив растерянность детектива, Токко тут же заверил его:

– Я, само собой, з-заплачу. Сколько это б-будет стоить?

– Тебе сделаю скидку. А кого нужно найти? Если знаешь имя и номер удостоверения личности, это не составит проблем.

– З-знаю, – спокойно ответил он.

Квак одобрительно кивнул.

– А если ч-человек умер? Найти его все еще в-возможно?

– Конечно.

На лице мужчины появилась по-детски искренняя улыбка. Квак вздохнул и спросил:

– А для работы в ночную смену подойдут старики вроде меня? Срок годности еще не вышел?

– Конечно подойдут, ничего с-страшного, – радостно заверил Токко, чуть придвинувшись.

– Тогда последний вопрос: такой грубый, не умеющий нормально общаться с людьми человек, как я, сможет этим заниматься?

– Вы ведь д-детектив? И ваша, и моя работа состоят из трех «с»: склизко, сложно, страшно. Вам, н-наверное, приходилось иметь д-дело со склизкими, изворотливыми людьми. Все наши п-покупатели как н-невинные овечки… Но есть одна б-бабушка, которая требует в-вернуть ей деньги за мороженое, потому что у нее б-болят зубы от холодного. Мы называем таких «ПП».

– Что это означает?

– Сокращение от «проблемный покупатель». В любом случае у вас в-все получится.

Может, он хочет поскорее уехать и поэтому так старается подбодрить его? Но Квак уже серьезно все решил. Взяв банку, он допил пиво и взглянул на мужчину:

– Значит, закончу с твоим делом и посвящу себя круглосуточному магазину. Передашь хозяйке, что я готов работать?

– Конечно. П-приготовьте резюме. И п-побыстрее, если можно.

Квак кивнул и открыл последнюю банку пива. Чтобы поддержать его, объект поднял бутылку с чаем. Когда они чокнулись, в магазин зашли трое молодых людей. Новый знакомый детектива попрощался и, надев маску, поспешил за прилавок. Квак допил пиво и прежде, чем надеть маску, глубоко вдохнул холодного зимнего воздуха.

Глава 8

«Все для вас»

Что, если беспрерывно думать о чем-то двадцать четыре часа в день целую неделю? А если эта мысль болезненная? Из-за гнетущих мыслей мозг будет все тяжелеть, да настолько, что если вы окажетесь в открытом море, то он утянет вас ко дну, в самую бездну. Очень скоро вы заметите, что стали дышать по-другому. Вы дышите не ртом, не носом и даже не жабрами – вы превратились в существо, далеко не похожее на человека, кто бы ни говорил обратное. Надеясь забыть о боли и стереть ее из памяти с помощью алкоголя, мы забываем все, даже голода не чувствуем. Большая часть воспоминаний улетучивается, и мы уже не помним, что собой представляем на самом деле.

Тот старик встретился мне как раз в такой момент, когда я забыл себя. Собрав остатки сил, я пришел на Сеульский вокзал и больше не смог оттуда уйти. Сидел и дрожал от страха. Он спросил, как меня зовут, а мне было нечего ответить. Я старался вспомнить хоть что-то, но эти попытки только причиняли головную боль. Я привык питаться объедками из мусорных баков и в пунктах раздачи еды возле вокзала – он же рассказал мне о бесплатной столовой на Чонно, про убежище в подземном переходе на Ыльчжиро и других местах помощи бездомным.

Наверное, без этого человека меня бы уже давно не было. Несмотря на то что я лишился памяти, мои сердечно-сосудистые болезни не давали о себе забыть. Если бы тот старик не договорился с докторами и не отправил меня лечиться, я бы точно оказался на том свете. Конечно, не запивай я лекарства сочжу, выздоровел бы куда быстрее, но теперь хотя бы умирал помедленнее.

Мы много пили вместе с ним. Он увлекался алкоголем даже больше меня, будто видел в нем единственную защиту от внешнего мира. Бездомные не должны выпрашивать деньги, но, когда кончается выпивка, они неизменно прибегают к этому. Добыв ценного нектара, старик не жалел ни капли и делился, а бездомные все равно не принимали этого человека. Возможно, он общался со мной потому, что ему нужен был телохранитель. Или секретарь, ведь, по слухам, раньше он руководил крупной компанией, а потом она обанкротилась во времена Азиатского финансового кризиса.

Старик почти всегда был пьян и чуть ли не весь день разговаривал со мной, просто чтобы убить время. Мы вместе смотрели телевизор на вокзале, обсуждали политику, экономику, спорт и развлечения. Делились мнениями о том, что услышали на каналах новостей. За год общения с ним я узнал много нового о мире. Эти знания отличались от того, что я успел увидеть когда-то сам. Старик рассказывал мне истории из жизни разных незнакомых людей. В какой-то момент я стал им сочувствовать. Единственное, чем старик не делился со мной, – своим прошлым. Может, не помнил, а может, не хотел. Но мы оба будто подчинялись какому-то негласному правилу