Круто! Как подсознательное стремление выделиться правит экономикой и формирует облик нашего мира - Анетт Асп

Невероятно сильная озабоченность статусом среди самцов шимпанзе требует объяснения. Похожи ли мы на наших «кузенов»? Неужели мы так же захвачены статусной «гонкой вооружений»?

Богатый шимпанзе, бедный шимпанзе

Шимпанзе интенсивно конкурируют за статус внутри своей группы и сотрудничают для борьбы с другими группами. Почему они так озабочены статусом? Вероятно, здесь играют роль два фактора{200}. Во-первых, самки шимпанзе очень редко приносят потомство – раз в пять-шесть лет. Это означает, что половозрелых самцов в группе намного больше, чем способных к размножению самок. Самки шимпанзе способны забеременеть всего лишь два-три дня в каждом цикле, что еще более ограничивает возможности для размножения. Альфа-самцы становятся отцами 30–50 % детенышей в группе, так что быть наверху иерархии весьма выгодно. Члены группы, занимающие высокое положение, получают самые лучшие кормовые участки. Их количество невелико, о чем свидетельствуют межгрупповые территориальные конфликты. Самки шимпанзе, по всей видимости, также конкурируют друг с другом за пищевые ресурсы и поэтому не образуют коалиций – за исключением тех случаев, когда они объединяются, чтобы убить детенышей пришлых самок и тем самым уменьшить конкуренцию за пищу (самки шимпанзе покидают группы, где родились). Неудивительно, что самцы шимпанзе так озабочены статусом. Также важно отметить, что быть альфа-самцом весьма затратно. В частности, требуется немало сил на защиту репродуктивно активных самок от других самцов и на поддержку союзников. Поэтому альфа-самцы испытывают сильный стресс, что выявляется по повышенному уровню гормона стресса – кортизола{201}.

Сравним обыкновенных шимпанзе с карликовыми (бонобо) – они разделились на разные виды около миллиона лет назад{202}. Иногда бонобо называют «шимпанзе-хиппи», так как они как будто бы придерживаются в жизни принципа «занимайся любовью, а не войной». Бонобо проявляют меньше агрессии внутри групп, чем обыкновенные шимпанзе, и не выражают статус сигналами, которые типичны для этого вида. Хотя у бонобо также существует социальная иерархия, они во многом отличаются от обыкновенных шимпанзе. Самое примечательное отличие таково: доминирующее положение в группе обычно занимает самка (иногда вместе с самцом), при этом самки образуют крепкие альянсы. В результате самцы обычно не агрессивны по отношению к самкам, в отличие от обыкновенных шимпанзе. Между самцами и самками бонобо даже возникает настоящая привязанность. У самцов есть своя иерархия, но ранг самца обычно зависит от ранга его матери. Наверное, самые интересные различия между обыкновенными и карликовыми шимпанзе наблюдаются в их половом поведении. У бонобо существует сложное «социосексуальное» поведение, то есть секс играет не только репродуктивную, но и определенную социальную роль. Самки бонобо часто ласкают гениталии друг друга, а самцы могут забираться друг на друга и даже заниматься оральным сексом. Самки готовы к половым контактам на протяжении большей части цикла, что предполагает скрытую овуляцию, как у человека. Самцы бонобо не защищают партнерш от других самцов и не запрещают им спариваться, а их контакты с другими сообществами своего вида оказываются гораздо более мирными, чем у воинственных обыкновенных шимпанзе.

Чем же объясняется такое значительно различие образа жизни обыкновенных и карликовых шимпанзе? Гарвардский приматолог Ричард Рэнгем выдвинул провокационную теорию{203}. Бонобо обитают к югу от реки Конго, а обыкновенные шимпанзе – к северу. Таким образом, ареал обыкновенных шимпанзе совпадает с местами обитания горилл, которые в огромных количествах поедают зелень: одной горилле в день требуется до сорока фунтов[39] листьев, стеблей, корней, лиан и травы. Поэтому рацион шимпанзе состоит преимущественно из фруктов, и почти половина его – инжир{204}. Шимпанзе тратят большую часть дня на добычу пищи, организуя собирательские отряды, которые сильно отличаются от таковых у бонобо. Обыкновенные шимпанзе образуют относительно небольшие отряды (каждый состоит из 9–30 % группы), а у бонобо в каждый отряд входит от четверти до половины членов сообщества. В отличие от самок обыкновенных шимпанзе, которые часто кормятся в одиночку, самки бонобо образуют тесные союзы, из-за чего в ходе эволюции их статусные отношения сильно изменились.

Таким образом, бонобо существенно богаче, чем обыкновенные шимпанзе, в отношении двух наиболее важных для них «валют»: пищи и секса. Абсолютное богатство карликовых шимпанзе снижает преимущества относительного положения каждого животного в группе. Конечно, нельзя сказать, что все особи в сообществе бонобо будут равны. У них тоже имеется иерархия, но «выгода статуса» не настолько ограничена высшими рангами, как у обыкновенных шимпанзе. Для этого вида высокое положение в иерархии значит гораздо больше. Отсюда вытекают интересные рассуждения: неужели мы больше похожи на обыкновенных шимпанзе, чем на бонобо? С одной стороны, есть доказательства того, что человек – это «самоодомашненный» вид (как и бонобо), а значит, мы долго достигаем половой зрелости{205}. У женщин овуляция скрытая, как и у самок бонобо. С другой стороны, наследие межгрупповой конкуренции, а также внутригрупповой фаворитизм указывают на нашу общность с обыкновенными шимпанзе{206}. Однако, вероятнее всего, повышенная гибкость нашего поведения привела к тому, что мы можем менять статусные отношения путем принятия разных норм и создания культурных институтов. Один из самых примечательных примеров – культурное распространение моногамных браков{207}. Примерно в 85 % всех известных обществ мужчинам было позволено иметь более одной жены. Зарождение иерархических обществ обычно сопровождается многоженством в связи с накоплением богатства у элиты. Глобальное распространение моногамии началось недавно: в Японии многоженство было запрещено в 1880 г., в Китае – в 1953-м, в Индии – в 1963-м. Многоженство усиливает статусную конкуренцию и увеличивает число неженатых мужчин, то есть создает дилемму статуса. Антрополог Йозеф Генрих с коллегами предположили, что моногамные браки были культурным новшеством, призванным смягчить статусную конкуренцию. Это имело далекоидущие последствия для общества: уменьшилось количество таких преступлений, как изнасилования, убийства, вооруженные нападения, воровство, мошенничество и домашнее насилие. Также моногамия приводит к снижению уровня рождаемости и гендерного неравенства, а вот вложения, сбережения и экономическая продуктивность родителей растут. Кроме того, моногамия прямо влияет на нашу биологию, снижая уровень тестостерона, что эффективно подавляет статусный инстинкт{208}. Интересно, что в принципе моногамные браки должны быть не в интересах правящей элиты, так как она теряет из-за этого больше остальных. Как предположили Генрих с коллегами, давление межгрупповой конкуренции могло быть настолько велико, что эти интересы были принесены в жертву социальному сотрудничеству.

Моногамные браки – одно из новшеств, снижающих статусную конкуренцию и таким образом помогающих снять дилемму статуса. Как мы увидим в следующей главе, еще одно подобное новшество – оппозиционное крутое потребление.

6. Дарвин идет в магазин

Хотя некоторых людей идея применения дарвиновских принципов к экономической жизни приводит в ужас, на наш взгляд, проблема как раз в том, что в экономической теории слишком мало дарвинизма. Позвольте объяснить. Представление экономической жизни как конкуренции за ограниченные ресурсы – это лишь половина картины, имеющей отношение к теории отбора Дарвина. Чтобы понять другую половину, давайте рассмотрим любопытный эксперимент, на основании которого Дарвин выдвинул еще один свой знаменитый принцип. Этот эксперимент был проведен в садах аббатства Уоберн к северу от Лондона. В двадцатых годах XIX века Джордж Синклер, главный садовник аббатства, засеял два равных по площади участка земли. На одном он посадил растения всего двух видов, на другом – двадцати. Если выживание одного вида обязательно означало бы вымирание другого – из-за соперничества за свет и питательные вещества, – то на участке с двадцатью видами можно было бы увидеть жесткую конкуренцию между ними, результатом которой стало бы уменьшение урожая. Но Синклер сделал удивительное открытие. Участок с двадцатью видами оказался почти вдвое урожайнее участка с двумя (очень ценное наблюдение для понимания важности биоразнообразия{209}).

Этот результат позволил Дарвину сформулировать принцип дивергенции. Поразительное процветание на участке с двадцатью видами растений объясняется тем, что каждому виду для успешного роста требуются разные ресурсы (например, разное содержание питательных веществ в почве). Благодаря расхождению в потребностях конкуренция между видами снижается. Итак, в то время как естественный отбор уничтожает неприспособленных, дивергенция ослабляет межвидовую конкуренцию, порождая разнообразие. Дарвин уподоблял ее природному варианту разделения труда.