Времяворот (СИ) - Кучаев Тимур

Я был хорош. Не зверюга уровня магистра, но даже на без доступа к доменам я ухитрялся выдавать колоссальный напор, прессуя податливый воздух до плотности морской воды. А прыжок в воду — это же совсем просто, особенно для парня, выросшего на побережье.

С какого перепугу у меня вдруг усилились способности к телекинезу? О, они были всегда. Свернутые в клубок, спящие в глубинах души, дожидающиеся нужного часа. В мелькающих воспоминаниях они то вспыхивали ярчайшей вспышкой, то прятались и таились, но были всегда. А мое нынешнее состояние лишь позволило вытащить их за шкирку, грубо ломая привычную схему “сначала долгое обучение, затем короткий результат”. Впрочем, почему вытащить? Вспомнить. В иных реальностях на их освоение тратились годы, а то и десятилетия. Теперешний “я” лишь доедал крошки с барского стола, но кто виноват, что тот простирался до горизонта, а валяющихся на поверхности объедков хватало на целую армию?

Ответ оставался тем же: Рубиноокий. Играясь с мироздание, он задел не те струны и превратил меня в зверя войны.

— Ты не бог…

На лицо сама собой выползла истеричная ухмылка.

— Ты ведь не бог. Так, сука?

Стряхнув осевшую на хитоне грязь, я двинулся к реке. Спешить мне было попросту некуда. Лишние полчаса не сыграли бы никакой роли, зато сохранить силы, а заодно оценить обстановку не мешало, потому я медленно шел к небольшим пирсам, разбросанным вдоль всего Шура, с интересом разглядывая окрестности.

Иногда мне попадались мертвецы. Медленные, тупые и не представляющие серьезной опасности. Полагаю, сейчас мне не навредила бы и стычка с парой десятков восставших, одиночки же держались считанные секунды. Вжух, и холодное тело разлетается на две части. Бац, и еще недавно весело смеющееся лицо превращается в труху. Бдыщ, и утративший былую гибкость позвоночник ломается от встречи со штакетником, оставляя гниющую тушку болтаться на чьем-то заборе словно перевернутый на спину жук. Лишь вяло работающие конечности намекают на готовность твари вновь ринуться в бой. Некоторые мертвые опережают в прыти некоторых живых. Иронично.

Интересно, а в чем видит иронию архитектор этого кошмара?

Впрочем, без разницы. Наши мечты не важны друг для друга, ведь один из нас — уже труп. Такой же подергивающийся кусок мертвечины, как тот восставший, насаженный на ограду.

Легко отыскав добротную лодку и спустив ее на воду, я налег на весла.

Великую реку не трогали конфликты мешков с мясом. Она все так же несла тысячи тонн воды к морю, не мешая и не помогая. Ее волновали лишь сезонные дожди, да засухи. Стихию интересовала лишь стихия. Точно так же, как меня интересовал лишь красноглазый, скрывающийся за стенами Храма Великих Доменов и решивший не встречать мою скромную персону на берегу. Благо, я прекрасно знал дорогу.

— Аомар, сын Кархеона. — Произнес монстр, едва я предстал пред его глазами.

— Рубиноокий… Прости, не знаю имени твоего батюшки.

— И не нужно. — Проигнорировал провокацию Собеседник. — Ты ведь пришел не мериться родословными?

— И то верно. — Хмыкнул я, с интересом разглядывая одежду врага. При прошлой встрече она казалась белоснежной, сейчас — просто белой. Несколько запылившейся и желтеющей в районе коленок. — Знаешь, у меня так много вопросов… С чего бы начать…

— Не торопись. — Разместившись на поставленным у алтаря небольшом мягком стуле, нелюдь начал меланхолично разливать травяной настой по двум миниатюрным чашечкам. На багряных радужках не отражалось ни капли волнения. Словно у льва, в чьи угодья забрел жеребенок.

— И не собираюсь. — Приняв правила игры, я устроился напротив, подняв глаза к потолку храма.

— Огонь напротив тьмы. — Пробормотал я, пальцем отмечая соответствующие изображения на расписном своде. — Прах напротив времени. Четыре великих домена… Ну и всякие молнии и металлы по краям, но они — мишура. С малыми разберемся потом, сейчас — время больших.

— Внимательно слушаю. — Рубиноокий пододвинул ароматный напиток, старательно изображая радушную хозяюшку. Ситуация его явно забавляла, я же не спешил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С огнем и тьмой все понятно. Они — противоположности. Солнце и бесконечный космос. Факел и мрак пещеры. Логично же. А что с прочими двумя? — Я улыбнулся, пригубив напиток. — Очень неплохо. Мята?

— Она.

— Всегда любил мяту… Во всех жизнях. — Добавил я после небольшой паузы. — Так вот, прах и время не вяжутся. Они скорее дополняют чем противостоят. А разгадка-то простенькая совсем. Нет никакого домена времени. И магии времени. И истинного потока. Зато есть толстенный слой лжи…

— И?

— И… Представь себе мир похожий на мельницу… Нет, начнем еще раньше. Живет себе некая реальность, живет, никого не трогает. В ней живут люди, нелюди, звери и птицы, ну и все причитающееся. А потом появляется некто, решивший изменить сложившийся порядок. Не сломать о колено и начать заново, а слегка поправить. Связать начало и конец. Словно запихнуть змее в пасть собственный хвост и заставить ползать по кругу…

— Или даже пожирать саму себя. — Довольно кивнул красноглазый. — И давно ты понял?

— Что время закольцовано? По пути сюда. — Честно ответил я, поражаясь собственной глупости. Ну кто поверит в идиотские истории об истинных потоках? — Детали, правда, не ясны, но…

Разведя большой и указательный пальцы на считанные миллиметры, я жестом показал незначительность оставшейся неизведанной части.

— Плевать на детали. Куда интереснее, что же должно быть на месте времени?

— Душа. — Произнес враг, отхлебывая травника. — Домен души против домена праха. Домен души, позволяющий превратить бесконечную дорогу в цикл повторяющихся отрезков…

— …И заставить одних и тех же людей сотни и сотни раз плясать под твою дудку… Что бы что?

Не выдержав, я запустил чашку в ближайшую колонну, но собеседник никак не среагировал на разлетающиеся осколки керамики. На кону стояло несколько больше куска обожженой глины.

— Чтобы не предоставлять человечество само себе. — Меланхолично произнес он. — Укутать его в одеяло вечной безопасности.

— Ценой свободы?

— Именно. Свобода — ничто. — На холодном лице твари наконец проступили эмоции. — Без достойного пастуха ваш гнилой род…

— Что?! — Окажись поблизости еще посуда, сейчас я расколотил бы и ее. — Заживет как хочется? О да, великий грех!

— Вымрет. — Скрип зубов на мгновение заполнил все помещение храма. — Вы не способны существовать без богов!

— Но ты — не бог.

Уставившись в алые глаза неприятеля, я довольно усмехнулся.

— Ты — не бог. Иначе я не оказался бы здесь. Не встал с того саркофага. Издеваться над поверженным — поступок смертного.

— Или же существа, надеющегося обрести союзника. — Скрывая кипящую ярость, враг не отвел взгляд. Скорее наоборот — попытался задавить его своим. А потом внезапно сдал позиции, примиряюще улыбаясь.

— Как я и сказал, — произнес он, — нам нет смысла трясти оружием. У меня есть, что предложить.

Хлопок ладоней разлился по пустому каменному залу. Сзади послышались мягкие шаги. И если парочку мелких парней (или девушек, я так и не мог распознать пол) в белом я ожидал увидеть, то идущая между ними Инси оказалась абсолютным сюрпризом. Словно сомнамбула пройдя мимо, рабыня застыла у правого плеча красноглазого, но тот, откровенно наслаждаясь моим замешательством заговорил лишь когда служители покинули помещение.

— Эта женщина… Вас связывает многое, очень многое. Вы были товарищами по оружию. Вы были друзьями. Вы были любовниками. Вы были семьей. Столько жизней, столько судеб. И каждый раз она умирала в городе смерти. Ни разу вы не обошли проклятие, ни разу не спасли ее. Но я могу это сделать. Более того, вернув воспоминания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дотронувшись до лба рабыни, Рубиноокий напрягся. Несколько секунд ничего не происходило, а затем по его пальцам пробежала видимая невооруженным глазом волна силы. И Инси узнала меня. Нервно моргнув, ошарашенно оглянулась и одними губами прошептала:

— Аомар…