Дикторат - Галина Манукян

Злые, обвиняющие взгляды сверлили Эдэра. А он видел только Тима. У Эдэра пересохло во рту, сердце сдавило. Предать друга? Невозможно! Хотя в живых их не оставят в любом случае. Что бы они ни сказали, уже ясно: казнь ждет обоих, причем умерщвлять будут долго и жестоко. Иначе так не старались бы с обвинениями.

Чертовы жрецы вывернули все так, чтобы ни у одного из присутствующих не осталось сочувствия или сомнения. Показать его вором, предателем и, хуже того, лицемером, – равно вычеркнуть все его прошлые заслуги и лишить уважения стражей. Эдэр видел, что теперь каждый из них чувствовал себя обманутым и наверняка желал первым бросить камень. Помощи от них ждать не стоило.

А чумашка?.. Возможно, она еще выберется. Она сообразительная. Вдруг и правда найдет путь через Разлом? Рассказать, где она, – значит тоже лишить жизни, подвергнув ритуальным пыткам проклятых жрецов. Нет, он не станет этого делать. «Прости, Тим! Мы умрем вместе», – мысленно сказал гигант.

Взглянув на него, друг, похоже, все понял и закричал истерично с искаженным от страха лицом:

– Не надо! Не надо! Я скажу вам, где Лиссандра! Я знаю!

– Молчи, кретин. Они все равно убьют тебя… – хрипло бросил Эдэр.

Тим не послушал его и пополз на коленях к жрецу. Эдэру стало не по себе от того, что друг готов пресмыкаться.

– Так где же? – рявкнул жрец. – Говори, и твоя смерть будет не такой страшной.

– В ущелье за озером. Если пройти плато, там будет ущелье. В нем что-то типа дома. Какая-то странная конструкция с крылом и хвостом. Эдэр оставил девушку там. Чтобы спрятать. От вас, – задыхаясь, будто через силу выкрикивал Тим.

– Твою мать, Тим! – дернулся на веревке гигант. – Зачем?!

Древко копья заехало ему по ребрам, и Эдэр скрючился, снова повиснув на руках.

– Они все равно ее найдут, – донеслось до него обреченное оправдание Тима.

– Не врет, – удовлетворенно сказал жрец, глянув на какую-то пластину с зелеными отблесками. – Молодец, мутант! – и добавил, поворачиваясь к стражам: – Эй, вы слышали, что он сказал. Срочно отправить в ущелье отряд. Степницу доставить живой!

– Зачем, Тим?! – простонал Эдэр.

– Прости-и-и, – скривился Тим, чуть не плача.

– Выполнять! – громко приказал командо и направил жеребца поближе к столбу, чуть не давя копытами Тима. Он ткнул кнутом в сына: – Этого выставить до ночи на всеобщее обозрение. Чтобы все знали. Мутанта подвесьте рядом. Воды, еды не давать. Ночью отцепите, пусть насладятся обществом друг друга в подвале. Завтра они вернут долг Духам. Жителям Диктората не нужны пожары, смерчи и землетрясения из-за этих отбросов. Поэтому оба примут участие в зрелищах на стадионе в честь Духа Огня. Тот, кто выживет, заслужит честь окупить своей плотью предательство перед великим глосским народом. Да славятся Духи!

– Ура! – коротко ответили присутствующие.

– Да здравствуют глоссы!

– Ура!

– Да свершится Закон!

– Ура!

При оглашении вердикта Эдэр вздрогнул. Он не ожидал такого даже после всех обвинений. Родной отец приговорил его, не колеблясь, к позору, к сражению на стадионе с голодными дикобарсами, а потом к сожжению на главном факеле праздника. Как же так, отец?! Эдэр смотрел на командо, ища хоть каплю сочувствия, хоть намек на сожаление, но лицо отца было злым и непоколебимым. Словно наказывал не сына, а навязчивого щенка, укравшего со стола кость. Это было невыносимо. И бесстрашный гигант, наводивший ужас на недругов и нарушителей, внезапно ощутил накатывающую волну слабости. Не предатель, но преданный, Эдэр пытался встать, однако земля уходила у него из-под ног, и он снова и снова вис на веревке, выворачивая под собственным весом руки.

Выходит, нет закона, нет духов, нет отца, нет друга и скоро не будет чумашки… Хотя и она не хотела его видеть. Не оставалось ничего, чтобы жить. Совершенно раздавленный, Эдэр закрыл глаза и малодушно взмолился о смерти: «Дух Огня, Отец Солнце, забери мою жизнь сегодня… Будь милосерден».

* * *

Словно услышав его, солнце палило весь остаток дня, как сумасшедшее, ударяя лучами по темени. К закату Эдэру уже было все равно, как смотрят на него бывшие товарищи, как собирается толпа у открытых ворот, чтобы поглазеть на привязанного к позорному столбу начальника стражи, как кто-то плюется и кричит проклятия в его адрес, как расписывают на всю площадь его «преступления» оруны.

Только когда солнце скрылось, их отвязали и бросили в подвал. Холодные камни показались измученной жаром коже благом. Эдэр лежал долго, уставившись невидящим взглядом в каменную кладку. Ему казалось, что он уже умер.

– Эд! – еле слышно позвал Тим.

Эдэр не ответил. Не хотелось расцеплять сухие губы. Откроешь рот, и жажда станет совсем нестерпимой. Да и о чем теперь говорить? Тем более с ним?

– Эд! Прости меня, – Тим через силу сел, опираясь о стену.

Гигант молчал.

– Они все равно ее не найдут. А если найдут, то даже лучше…

– Чем лучше?! – взметнулся Эдэр. – Не оправдывай свою трусость!

– Лучше тем, – волнуясь, сказал Тим, – что пока ты отсутствовал, я нашел старую статью о львах. Они не живут по одиночке. Ты понимаешь, Эд?! И если ты нашел котят, значит, там была не пара, а целый прайд…

Эдэр приподнялся, качаясь. Камера кружилась перед ним, но ярость помогала держаться на ногах. Тим с горящими глазами продолжил:

– Думаешь, Лисса справилась бы с кучей львов? Думаешь, они не стали бы мстить единственному там человеку за убитое потомство?

– И ты предал ее! И меня! – хрипло зарычал Эдэр.

Мутант возмущенно буркнул:

– Ну и дурак же ты, Эд! Давай, включи мозги, если не все еще под солнцем прожарились! Ты оставил ее одну там. И если она не ушла по какой-то причине после вашей ссоры, то сидит там, окруженная толпой львов. Как ей выбраться? Мы ведь туда уже не попадем!

Эдэр отвернулся. А Тим не успокаивался:

– Мы с тобой, Эд, здесь. И мы не можем ей помочь. Я решил, что пусть со львами встретятся стражи. Кто бы из них не перебил друг друга, с остатком Лиссе будет справиться проще. Она по ним долбанет разрядами. Ты же знаешь, если ее хорошенько напугать, она может…

Эдэр ничего не сказал, но в душе затеплилась надежда. Тим сел на пол. Гигант с трудом подошел и привалился к стене рядом с другом. Ярость спала, и силы снова его покинули.

– Ладно, если так, – вздохнул Эдэр. – Тебе повезло, что я ослаб. Иначе уже убил бы…

– Повезло.

Тим не сказал вслух то, о чем они оба подумали. Возможно, жрецы все равно достанут чумашку, пошлют больше воинов, устроят облаву. Но с внезапно вспыхнувшей надеждой расставаться не хотелось. Оба думали о Лиссе. Каждый по-своему.

Парни молчали долго, сидя рядом в темной камере, в которую сквозь узкое, будто щелка, окошко, попадал только лунный свет.

– Что нас ждет завтра? – спросил Тим.

– Ничего хорошего.

– И все же.

– Если не сожрут дикобарсы, сожгут на костре. Зашибись, да?

– Как можно сбежать?

– Отсюда? – усмехнулся Эдэр. – Да никак. Я не монстр тебе, чтобы разогнуть эти решетки.

– Погоди. Надо подумать, – нахмурился Тим. – Есть же дверь.

– На ней засов с замком.

– Но у двери имеются петли.

Тим повернул голову и, почесав затылок, внимательно посмотрел на решетчатую дверь. Затем медленно поднялся и поковылял к ней.

– За это я тебя и люблю, – хмыкнул гигант. – Твои предложения насчет петель?

Несмотря на дурноту и слабость, спать совсем не хотелось. И пусть мысли о завтрашнем дне пробирали жутью до костей, пусть все тело ныло после столба, жгли следы от кнута и особенно предплечье, Эдэр предпочел вместе с другом искать пути выхода из каменного мешка, несмотря на то, что в голову приходили только глупости. Но это лучше, чем молить духов о смерти. Те, кто хотел наказать его, не отняли пока единственную ценность – друга. До утра можно побыть вместе, а потом гори оно все огнем. Буквально.

Скоро где-то наверху послышался скрип, затем шаги и голоса. Эдэр напрягся. За решетками показался Михал с факелом в руке и высокая женщина в черной робе.

– Здравствуй еще раз, Эдэр, – надменно произнесла Старшая Общего дома.

– Инесса?! Что тут делаешь?! – вырвалось у Эдэра.

Как всегда невозмутимая, она шагнула к решеткам.

– В мое распоряжение поступила твоя наложница, Мадара. Она беременна и скоро разродится. Как ты знаешь, даже у приговоренного к смерти отца нельзя отнять привилегию назвать своего сына и оставить наставления относительно его будущего.

Эдэр растерялся.

– Я не думал об этом…

– Думай сейчас. Я подожду, – ответила Инесса.

Михал бросил злобный взгляд на бывшего шефа и рявкнул Старшей:

– Сама с ним разбирайся. А мне нечего тут вонь предательскую нюхать. Только сначала иди сюда, Инесса. Я тебя проверю.

Та подчинилась и позволила себя обыскать самым грубым образом. Ничего не обнаружив, Михал пошел восвояси, предупредив:

– Долго не рассусоливай!