Испытание киллера - Лев Пучков

Кеша отреагировал стандартно — обозвал Бо «узкоглазой сукой» и достал выкидной нож. Это было последнее в его жизни движение — Бо убил блатного страшным ударом кулака в лоб. Зафиксировав агонию, глава периферийной группировки вернулся в машину и поинтересовался у меня: «А ты что — сам не мог этого придурка рассчитать?» А когда я со смятением в душе принялся повествовать, какая это важная персона в блатном мире и как могут осложниться условия существования того, кто осмелился поднять руку на оную персону, Бо ласково заметил: «А я фуй ложил на все эти персоны — ты же знаешь…»

После этого случая Пахом потребовал Бо на «стрелку» — для разбора. На «стрелку» Бо явиться не счел нужным, зато позвонил вору по телефону и выдал ему нечто в таком контексте: «Сиди, чмо, где стоишь, пока жив. Попадешься кому в моем районе — убью. Свободен, чмо…» — и бросил трубку.

Вор объявил на всю периферийную группировку «крест» и поклялся, что самолично вырвет Бо глаза. Бо на этот «крест», пользуясь его излюбленным выражением, «фуй положил». Он, кстати, за время своего сидения в кресле главы периферийной группировки на разу не заплатил в общак — Пахом на это безобразие закрывал глаза, зная заочно о скверных манерах нового хозяина периферии и памятуя об удаленности и самостоятельности этого бандформирования, совершенно независимого как от города, так и городских авторитетов. И хотя Бо ни разу не обмолвился о несложившихся взаимоотношениях с воровским миром Новотопчинска, я чувствовал себя виноватым в том, что втянул своего боевого брата в эту передрягу. Мог бы поговорить предварительно с Кешей Балагуром, представил бы ему Бо — глядишь, не было бы такого печального финала…

Так вот. Решив позвонить БО, я хорошенько продумал, как предподнести ему свои заморочки, чтобы это не вызвало обвальных последствий регионального масштаба.

Дождавшись, когда на том конце телефонного провода раздается ритуальное сопение моего боевого брата, я представился:

— Это я. У меня проблемы.

— Ну, — сонно сказал Бо (наверняка пообедал и валялся в предбаннике с какой-нибудь толстенной книгой).

— Я тут одного парнишу из Центральной группировки уложил. Случайно, естественно… м-м-м… короче, он меня хотел пристрелить, а я его стукнул неудачно — пьян был.

— Ну?! — удивился Бо.

— Ага… Так вот, теперь они требует сто двадцать штук баксов и публичные извинялся перед всей братвой.

— Во как! — оживился Бо. — Ну и что ты?

— Дон согласен отдать им бабки. Дело в том, что нам нельзя ссориться с этой… с этими бригадирами. Они нас кормят — сам знаешь. Но вот извиняться… понимаешь — они же сами виноваты! И тогда — на вокзале, и в субботу, около кабака… Знаешь, братан, я вот сейчас размышляю, как мне поступить…

— Кого-то надо замочить? — деловито осведомился Бо.

— Нет-нет, что ты! — всполошился я. — И так уже… А еще я с мамедами поцапался — кажется, очень неудачно упал там один. Даже и не знаю, как там оно обернулось…

— Возле овощного рынка? — уточнил Бо. — В субботу?

— Да-да, возле рынка. И именно в субботу, — подтвердил я и поинтересовался: — Откуда информация?

Болтают, — уклончиво произнес Бо. — Тот мамед сдох. Теперь они ищут «СААБ-9000» цвета электрик. Номера не знают.

— А-а-а-а, вон как, — уныло протянул я. — Плохо дело… Но то, что номера не знают, — уже лучше, уже лучше…

— Да им по барабану, чо номера не знают. Один хер — найдут скоро, — успокоил меня Бо. — У нас в области таких тачек — раз, два и обчелся.

— Ну спасибо, командир, — успокоил, — поблагодарил я Бо. — Теперь я даже не знаю, что делать…

— Прорвемся, — оптимистично пообещал Бо. — Если совсем припрет, бросай все в задницу и рули ко мне. Тут тебя никакая падла не достанет. Это я тебе гарантирую.

— Да вот я тоже подумываю, — несколько приободрился я. — Только жалко все бросать! Дона жалко, дом жалко, фирма — как родная… ну, сам понимаешь.

— Не понимаю, — не согласился Бо. — Дон без тебя не помрет — это сто пудов. Дом продадим — купишь себе в Верхнем Яшкуле дворец. Работу я тебе дам — всяко-разно. Что еще?

— Да все так, все так, братан, — сказал я. — Только вот… ну, не знаю. Я попытаюсь, конечно, выкарабкаться, а ежели не получится — тогда жди в гости насовсем. Я и то рад, что у меня есть запасной вариант — если что, ноги в руки — и айда!

— Ну смотри, выкарабкивайся, — разрешил Бо. — А может, кого надо мочкануть, а? Тут ведь как — лучше, бывает, сразу мочкануть, а потом уж разбираться. А то как бы не пожалеть потом…

— Ну что ты, что ты! — воскликнул я. — Ни в коем разе! Пока тихо-мирно все идет — дышать можно…

— Ты где живешь? — прервал меня Бо.

— В смысле? — удивился я. — В какой стране?

— На хер мне сдалась твоя страна! — обиделся Бо. — Страна! Ха! Ты после того, как завалил «быка», съехал с хаты?

— Ну, съехал, — подтвердил я, подивившись прозорливости Бо. — А ты откуда знаешь?

— Че тут знать — и так ясно. Был бы дураком, если бы не съехал. Завалили бы тебя — и всех делов… Так где живешь?

— У Оксаны пока, — смущенно признался я. — У нее муж на неделю в командировку укатил. Стас с Милкой и нянька — у Милки, так у них там перенаселение… Ну, пока перебьюсь, а потом видно будет. Может, утрясется все.

— Утрясется! — язвительно передразнил Бо. — Оно само по себе никогда не утрясется. Ты вот что — не живи у Оксаны.

— В смысле? — не понял я.

— Мамеды. — коротенько пояснил Бо.

— И что мамеды? — продолжал упорствовать я.

— Они тачку быстро вычислят, заявятся к Оксане и грохнут тебя, — нарисовал перспективу Бо. — Поэтому давай так — жить будешь пока у меня. Лучше ты утром будешь час тратить на дорогу, чем тебя грохнут — я так думаю.

— А Оксана? — несколько обескураженно поинтересовался я. — Как с ней?

— пусть уедет пока куда-нибудь — на время, — посоветовал Бо — в голосе его я не уловил ни малейшего намека на озабоченность. — У нее муж есть, связи — она выпутается. И еще — это же ведь не она грохнула мамеда, а ты. Ее, если поймают, привлекут только в качестве приманки. Чтобы повязать тебя. Чо не понятно?

— Да все понятно, все так, — засомневался я. — Только вот…

— Корче! — не выдержал Бо. — Я и так уже много сказал, малыш. Все бросай в задницу, езжай ко мне — там видно будет.

— Ну ладно, — сдался я. — Сейчас заеду, посмотрю, как там Милка со Стасом, — и к тебе. Идет?

— Не хер никуда заезжать! — рассердился Бо. — По телефону позвонишь — и хватит с них. Они уже большие — без тебя перебьются. Все — у меня уже язык болит. — Бо зарычал нечто нечленораздельное и бросил трубку.

— Ну, раз так… — сказал я в коротко гудевшую трубку и пошел к Дону — отпрашиваться.

Вопреки обыкновению, Дон не стал выговаривать мне о необходимости интенсивной работы в это трудное для фирмы время — он был сосредоточенно-хмур и о чем-то напряженно размышлял. Я набрался наглости и попросил недельный отпуск — дескать, мне необходимо утрясти кое-какие проблемы семейного характера и вообще…

— В пятницу чтоб был на совещании с бригадирами, — не дослушал Дон. — А пока можешь убираться ко всем чертям. Деньги я отдам в пятницу — на совещании. Там же попросишь прощения у бригадиров и после этого отправишься с ними, куда прикажут, — просить прощения у остальных. Ты мне нужен живой. Вопросы?

Вопросов у меня не оказалось. Дон настоятельно посоветовал мне никуда не высовываться из дома (он не знал, в каком состоянии мой дом!) и, если что, — немедленно звонить ему. Я торжественно пообещал следовать всем его рекомендациям и помчался в кабинет — заказывать такси. Вопреки совету Бо я все же решил заехать к Милке и Стасу — и совсем не потому, что здорово по ним соскучился. Просто во дворе Милкиного дома стояла моя лайба, и для того, чтобы отправиться в Нижний Яшкуль, мне нужно было забрать ее. Ехать туда на такси, даже при моем ударном заработке, было бы непозволительной роскошью.

Я уже запер кабинет и собрался было спуститься вниз, как в приемную вошел Дон и поинтересовался, почему сегодня Оксана не на работе. Я недоуменно пожал плечами — действительно, почему? На похороны она ехать отказалась, и в офис утром я приехал один, поскольку у этого изнеженного создания — с попустительства Дона, кстати, — рабочий день начинается в 12.00 и заканчивается в 17.00 — с перерывом на ленч в течение 20 минут. Неплохо, не правда ли?

— Она мне ничего не говорила, — сообщил я Дону и вновь отпер кабинет, чтобы позвонить даме сердца и поинтересоваться, что ей помешало вовремя явиться на работу.

Оксанин телефон молчал. Я три раза сдублировал попытку дозвониться — результат нулевой. Легкая тревога, еще не имевшая отчетливой формы, вползала в мою легко ранимую душу.