Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

тебя. – Паитси вновь взял вертел с уткой. – Мы поставили силки. В них попалось несколько иволг, а дикий кот утащил нашу добычу. Но я сейчас дожарю эту жирную утку, и мы славно позавтракаем.

– Отвернитесь! – вдруг приказала девушка. – Вы не должны меня видеть растрепанной и не умытой.

Все покорно отвернулись, а Меритре вынула откуда-то из складок одежды костяной гребешок и направилась к воде. Вскоре она вернулась свежая и умытая. Густые волосы заплетала в толстую косу и уложила на затылок. Амени и на этот раз подметил, что Дочь Солнца совсем не похожа на девушек Кемет. Большинство дочерей знатных чиновников стригут волосы до плеч или вообще бреют голову, носят пышные парики.

Разделавшись с уткой, Меритре вдруг объявила:

– Я не хочу отправляться в город.

Охотники удивленно переглянулись.

– Но, Солнечная, тебя ищут. Надо хотя бы сообщить, что ты жива и здорова, – попробовал уговорить ее Амени.

– Я не могу вернуться без добычи, – упрямо стояла на своем девушка. – Я должна подстрелить косулю, чтобы утереть нос этому зазнайке Ахмосе.

Амени и Паитси раскрыли рты и не знали, что сказать. И что им теперь делать? Отправляться обратно в пустыню выслеживать косуль, чтобы удовлетворить каприз Дочери Солнца? Один Хуто остался невозмутимым.

– Пусть Рожденная от Солнца возьмет лук и стрелы. Сейчас утро, газели пойдут на водопой. Неподалеку я заметил тропку, ведущую к реке. На тропке следы маленьких копыт.

– Веди меня! – Меритре с готовностью схватила свой изящный охотничий лук и чехол со стрелами.

– Только учти, они очень пугливые и хорошо слышат, – предупредил ее Хуто. – Не шуми, старайся ступать тихо.

Охотник, а за ним Меритре почти ползком подкрались в камышах к месту, откуда открывался вид на песчаную отмель. Возле воды на берегу толпилось небольшое стадо животных: красивые темно-рыжие козочки с тоненькими ножками, белыми грудками и такими же белыми брюшками. Козочки грациозно изгибали длинные шеи, припадая узкими мордочками к воде. Маленькие головки украшали высокие, слегка изогнутые рожки.

Хуто жестом указал Меритре, чтобы она стреляла, а сам опустился пониже и приготовил свой лук: если девушка промажет, то он выстрелит следом. Меритре натянула тетиву, долго целилась, но потом, вдруг, отступила назад и опустила оружие.

– Не могу, – покачала она головой. – Как их можно убивать? Они такие красивые и беззащитные.

Когда они вернулись к костру, девушка молча вложила лук в чехол со стрелами и вздохнула:

– Пусть Ахмосе надо мной смеется.

– Он не будет смеяться, – успокоил ее Хуто. – Рано утром я подстрелил дикого козла. Мы все втроем поклянемся, что это твоя рука направила стрелу.

– Так не честно! – засмеялась Меритре. – Дочь Солнца не должна лгать.

– Но нам-то можно. А если тебя будут спрашивать: кто подстрелил козла, ты ничего не отвечай, – тут же нашел выход Паитси.

Как только путники вышли из зарослей камышей, через сотню шагов наткнулись на широкую дорогу. Проследовав на север, они увидели вереницу колесниц, несущихся навстречу. Впереди бежал черный пес, указывая дорогу.

Хармхаб весь багровый от гнева, в пыли, с покрасневшими глазами от бессонной ночи, резко осадил упряжку. По его лицу было очень заметно, с каким огромным усилием воли он подавил в себе ярость. Военачальник, скрипнув зубами, поклонился Дочери Солнца и с натянутой улыбкой произнес:

– Живи вечно, Рожденная от Солнца.

– Здоровья и силы, – ответила спокойно Меритре. – Чем ты так расстроен?

– Пустяки! Всего лишь тем, что войско целые сутки рыскает по пустыне. Весь двор переполошился, и вместо того, чтобы готовиться к празднику Опет, все ищут пропавшую Дочь Солнца. – Хармхаб кипел внутри, но заставил себя вежливо улыбался.

– Неужели твое войско так обленилось, что сутки без сна – для них в тягость? Воины должны стойко переносить трудности, – съязвила Меритре, от чего Хармхаб еще больше побагровел и засопел как меха в кузнечном горне. – И не стоило обо мне беспокоиться. Я всего лишь ездила на охоту. – Меритре показала на тушу козла, которого Хуто закинул на спину одной из лошадей. – Тем более, со мной самые отважные охотники. Они сопровождал меня. Я хочу, чтобы их наградили.

– Будет сделано. – Хармхаб немного успокоился, увидев рядом Хуто, Амени и Паитси. – Ваш Солнцеподобный отец, да живет он вечно, вековечно, весьма недоволен.

Подлетела вторая колесница, богато инкрустированная золотом и слоновой костью. Роскошной повозкой правил высокий юноша лет двадцати. Его узкое надменное лицо с немного отвисшим подбородком выражало крайнее неудовольствие. Он сделал вид, что никого не замечает: ни Хармхаба, склонившего голову, при его появлении, ни охотников, последовавших примеру полководца, так, как увидели на правой руке юноши золотой анх. Он смотрел только на Меритре, как рассерженные родители смотрят на провинившихся детей. Она же ему ответил дерзким взглядом.

– Я надеюсь, что-теперь-то отец отправит тебя в Нэ или еще куда подальше, – сквозь зубы процедил он. – А лучше всего согласится отдать тебя в жены Ахмосе, чтобы он запер тебя в доме и заставил заниматься вышивкой.

– Не дождешься! – огрызнулась Меритре.

– Твое поведение недостойно Дочери Солнца! – наступал на нее юноша.

– Да кто ты такой, чтобы судит о моем поведении?

– Я! – он чуть не задохнулся от злости. – Я Семенхкере – тот, кто всегда по правую руку от правителя. Он мне доверяет самые важные государственные дела. Не каждому чати доверено то, что делаю я. Мне…

– Вот и занимайся государственными делами, – прервала его Меритре. – И не лезь ко мне со своими нравоучениями. Для этого у меня есть наставники и няньки.

Семенхкере вспыхнул, но, ничего не сказав, тронул колесницу по кругу, развернулся так резко, что одно колесо на несколько мгновений зависло над землей, и умчался в город.

Хармхаб криво усмехнулся. Меритре метнула на него сердитый взгляд.

– Я не права?

– Мое дело – содержать амию, – отстранился от прямого ответа Хармхаб.

В городе их встретила целая толпа разодетых вельмож с озабоченными лицами. Впереди всех, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, спешил толстый наставник детей правителя. Из-под пышного парика стекали на отвисшие щеки капельки пота. Он тяжело хрипло дышал, но превозмогал усталость.

– Наконец-то! Слава Йоту, дарующему жизнь! – прокричал он тоненьким, но сильным голоском. – Мои глаза потускнели от слез. Сердце мое обливается кровью…

– Ну, хватит! – мягко прервала его Меритре. – Я жива. У меня ни одной царапины, да еще привезла козла, чтобы принести его в жертву Йота.

– О, Рожденная от Солнца, – заплакал толстяк, поднимая пухлые руки к небу. – Почему все дети дворца послушные и воспитанные, только ты одна приносишь нам беспокойства. Я с детских лет был твоим наставником. Служил честно и прилежно. Ты родилась маленькой, тихой. Но как только начала ходить, так жизнь моя превратилась в сплошное мучение…

– Достаточно! – прикрикнула на него Меритре. – Я прошу у тебя прощения. Но не надо перед всеми рассказывать: какая я была в детстве и что натворила.

Перед тем, как скрыться за стенами Дома