Летний шторм - Сергей Чекоданов

   Левчук отряхнул пепел. Контрразведчик сделал пометку в своих бумагах, вопросительно глянул на допрашиваемого. Тот продолжил.

   - Так я у Петлюры оказался. Выдали мне гимнастёрку, папаху, шинель, ржавую саблю и "манлихер" австрийский. Определили в "сичевые стрельцы". В строю я, правда, недолго простоял. Узнали, что грамотный и в писаря определили. Началась моя служба "вильной и незалежной". Из Киева нас скоро Красная Армия попёрла. Начали по Украине метаться. Сегодня здесь, завтра там, послезавтра вообще в Галиции оказались. Там с поляками и сговорились. Вместе с ними обратно в Киев вернулись в мае двадцатого. Тут, на мою беду, и подвернулся мне тот офицерик, которого до сих пор недобрым словом вспоминаю. По-русски чище меня разговаривал... "А не желаешь ли, Коля, деньжат заработать?" Как не желаю?... Тем более, лавку на что-то открывать надо, от прежнего богатства один дым остался. Вот и подмахнул я согласие на работу с "дефензивой". Думал поляки надолго, а их через месяц попёрли до самой Варшавы. Ну и мы вместе с ними...

   Левчук загасил в пепельнице очередной окурок, хотел взять ещё одну папиросу, но передумал.

   - Под Ровно мы в плен попали. Куренного вместе с остальной старшИной, само собой, в ближайший овраг отвели. А нас построили в рядок лицом к этому оврагу. Вышел перед строем комиссар и спрашивает: "Кто желает делу мировой революции послужить?" А сам маузером в сторону оврага показывает... Естественно, все захотели... Так я бойцом Красной Армии стал... При зачислении в полк первый раз фамилию поменял - назвался Левченко... Здесь мне тоже повезло. Стали выяснять, кто кем у Петлюры был. Ну, я и сказал, что писарь. Поставили писарем батальона. Вместе с этим батальоном я почти до Львова дошёл. Потом через Сиваш переправлялись, когда Крым брали. После за Махно по Таврии гонялись. Всего и не упомнишь...

   Левчук, всё-таки, взял ещё одну папиросу.

   - В начале двадцать второго я под демобилизацию попал. Сам себе документы выписывал, так как, по-прежнему, писарем был. Ну и написал себе новую фамилию, заодно и отчество поменял. Так я Левыкиным Николаем Гавриловичем стал... Батальонный в те дни в запое был. Ну, я утречком к нему и пожаловал. В одной руке стакан с самогонкой на опохмел, а в другой мои бумаги... Он стакан опрокинул и подмахнул не глядя, что я ему принёс...

   Старший Лейтенант Ярцев сделал очередную пометку в своих бумагах.

   - В Киев возвращаться я побоялся. - Продолжил свой рассказ Левчук. - Подался в Москву. Как бывшему красноармейцу помогли на работу устроиться. Потом выучился на электромонтёра. Семью завёл, дети появились... Жизнь в очередной раз наладилась... Живи и радуйся... Дома порядок, на работе с уважением относятся, даже на доску почёта попал... Да видно, судьба моя такая - за старые грехи расплачиваться. Каждый раз всё ломается...

   Николай Григорьевич отложил так и не закуренную папиросу.

   - В июле прошлого года меня, как передовика производства, на работу в ваш институт направили. А уже в начале сентября пришлось мне на улице с Гершем Шнеерзоном столкнуться. Я его поначалу и не узнал, за иностранца принял. А он ко мне с улыбочкой, гаденькой такой. Здравствуй, говорит, Коля. Пришло, говорит, время за папаню моего, тобою повешенного, расплачиваться... Я то его сразу послал открытым текстом. А он усмехнулся и говорит: "От меня, Коленька, ты можешь избавиться. А вот от других свидетелей своего прошлого навряд ли". И протягивает мне фотографию той расписки, что я в двадцатом "дефензиве" давал. - Левчук зло хлопнул ладонью по колену. - Двадцать лет прошло, а эта поганая бумажка так никуда и не делась!

   Николай Григорьевич схватил отложенную папиросу, прикурил, сломав две спички, нервно втянул дым, выдохнул и продолжил.

   - В общем, припёрли меня к стенке. Мне то самому не страшно и в тюрьму попасть. Детей жалко стало! Они то в чём виноваты? - Левчук сделал продолжительную паузу. - Дал я согласие на них работать, только на этот раз умнее был - никаких бумажек не подписывал.

   - На кого - на них? - Вмешался в его исповедь следователь.

   - Точно не знаю. - Левчук сделал неопределённый жест рукой. - Герш, конечно, не сам по себе был. Прикрывался поляками, но они, ведь, давно под англичанами ходят. А теперь под немцами... Но тогда, наверное, англичане были. А, может, ещё кто-нибудь? Кто Гершу заплатить сумел.

   - Продолжайте. - Сказал Ярцев.

   - Начали с меня всякую информацию требовать. Над чем институт работает? Что уже успели изобрести? Сколько работников? Кто руководитель конкретных исследований? Даже, как лаборатории называются?

   - Ну, а вы?

   - А что я? - Левчук усмехнулся. - Ну, что обычный электромонтёр знать может? Как лаборатории называются? Первая, вторая, третья и так далее... Как руководителей зовут? Так то в газетах прочитать можно. Сколько работников? А как я их сосчитаю?

   Андрей улыбнулся. А электромонтёр Левчук не так прост, как старается показаться.

   - В конце концов, у них там сообразили что к чему, и стали более понятные вопросы задавать. Какое напряжение в какую лабораторию подают? Сколько электричества институт потребляет? Какова мощность дежурного генератора? Как часто профилактику оборудования проводят? Где распределительные щиты стоят и как их надёжнее всего из строя вывести?

   Андрей насторожился. По этим сведениям можно составить общее представление о задачах института и даже выделить некоторые частности.

   - И что вы ответили? - Поинтересовался контрразведчик.

   - На те вопросы, которые они в другом месте проверить могут, ответы правдивые дал. А на всё остальное насочинял, как только мог! Пусть разбираются, с какого конца эти сведения разматывать!

   - Почему подали дезинформацию? - Ярцев стал проявлять волнение.

   - Потому что ненавижу этих тварей! - Взорвался Левчук. - Потому что они мне жизнь поломали!

   Николай Григорьевич нервно вмял в пепельницу давно погасшую папиросу.

   - А неделю назад они мне новое задание дали. Отключить пульты управления охраной в случае нападения на институт. А если это сделать не удастся, то постараться уничтожить хранилище секретных документов.

   - Откуда им известно о пультах? - Превратился во внимание Ярцев.

   - Об установке пультов они узнали откуда-то ещё... А подробности я им рассказывал.

   Сашка толкнул Андрея под бок. Идею поместить на пульт кнопку уничтожения хранилища секретной документации, предложил как раз Сашка. О том, что кнопка эта недействующая, знало так мало людей, что относились к ней с полной серьёзностью. Настоящий пульт управления находился в бункере профессора Берга и активировать его можно было только двумя ключами, самого профессора и Андрея. Или Сашки, у которого был дубликат Андреева ключа.

   - Вы понимали какой вред могли принести, приводя в действие механизм уничтожения. - Ярцев сделал очередную пометку в своих бумагах.

   - Да не было бы никакого вреда! - Левчук поймал удивлённые взгляды окружающих и поторопился пояснить. - Я этот пульт отключил ещё три дня назад.

   - Как отключили? В самом пульте? - Вмешался Сашка.

   Андрей переглянулся с Сашкой. Никаких видимых изменений в пульте они не обнаружили, когда перекоммутировали провода в нём.

   - Нет. Я в ваших ящиках ничего не понимаю. - Левчук повернулся в их угол. - На стене в распределительном щитке отключил.

   - А как вы узнали, какие именно провода отключать? - Спросил Ярцев.

   - Я же электромонтёр! - Удивился Левчук. - Я же сам разводку от пультов делал!

   Сашка покачал головой. Оставалось только радоваться, что при проектировании они предусмотрели несколько дополнительных проводов, обозначенных на схеме, как резервное питание. А не то этот умелец и их сигнализацию мог бы отключить.

   Придя к логическому завершению своего рассказа, Николай Григорьевич поник плечами, опустил голову, уставился пустым взглядом в пол. Андрею вдруг стало жалко этого мужика с такой нелёгкой судьбой.

   - Как к вам лучше обращаться? Николай Григорьевич или Николай Гаврилович? - Спросил контрразведчик.

   - Лучше Гаврилович. - Отозвался Левчук. - Привык уже за двадцать лет.

   - Ну что же, Николай Гаврилович, у меня к вам есть одно предложение. - Видя как вскинулся с надеждой допрашиваемый, Ярцев продолжил. - Я хочу предложить вам нейтрализовать причинённый вами вред. И помочь нашей стране в борьбе с её врагами...

   Андрей толкнул Сашку в бок. Они тихо поднялись и двинулись к выходу.

19 августа 1941 года Москва Кремль (ночь)

   - Все в сборе? - спросил вождь, раскуривая свою трубку.

   - Так точно, товарищ Сталин. - Поспешил отрапортовать Берия.

   Сталин цепким взглядом осмотрел тех, кто по его мнению был достоин присутствовать на столь важном совещании.