Болотный Человек Bogman - Анkа Б. Троицкая

Он уехал в Литву, а я остался без работы.

Лямский поежился будто от холода. Его начинало ломать, но он продолжал:

— Так вот он сказал, что есть возможность заработать денег и вернуться в Кишинев… лечиться, учиться и прочее. Мне тогда еще двадцати не было. Сказал, что хочет одного гниду отлупить, который ему бизнес запорол. Только не отлупил он его, а порешил. Не рассчитал, наверное. А мне, чтоб молчал, дал денег и велел убираться. Он бы и меня… но из-за Лариски оставил. Я не хотел сюда возвращаться, но Лариска решила ехать в Англию. Я поехал, боялся, что она опять с Генкой сойдется. А он себе новый паспорт сделал. Теперь его зовут по-другому. Бизнес у него в законе, и вообще он другой стал. Только не получилось у них с сеструхой. Я даже рад.

— А как зовут его теперь?

— Слушай, начальник. Худо мне. Не за себя, за Ларку боюсь. Вы лучше оставьте нас в покое, а? Она все равно вам ничего не скажет. Она отдыхать поехала на Кипр. С новым хахалем. Сама, дура, телефон на подзарядке забыла. Я ей скажу, она не вернется, если будете лезть. Я и так вам все рассказал. А хотите найти Генку, ищите через его сестру, а не мою. У него теперь типа есть сестра в Херсоне. Он с ней переписываться не любит, так я за него ей писать должен был. Раз в полгода. Сначала печатал и посылал в конверте. А потом — по электронной почте. Я вам адрес дам. Наизусть знаю. Записывайте.

— Спасибо.

— Все, я устал.

— А что Свиридов сделал с телом?

— Без комментариев.

После собеседования мне стало легче. Рассказав все это, Саша снял огромный груз с моей души. Если бы он все умолчал, неизвестно, как бы я сдержалась. Но кое-что все-таки мне надо было Тому передать. Это не было нарушением конфиденциальности. Это было то, что Александр сказал для него по-русски и сказал именно мне, а не адвокату, уже после собеседования. Том, как и обещал, отпустил Лямского, но предупредил, что если потом выяснится его новая связь со Свиридовым, то ему несдобровать. Это было излишне. Потому что уже через неделю Саша сам уехал на Кипр к сестре, и они так больше и не возвращались в Англию. Мне так и не довелось познакомиться с красавицей Ларисой Лямской. Моим следующим объектом стала некая Полина Одосеенко-Мильчук. Мне предстояло написать ей электронное письмо. Английский текст письма составил на другой же день Том Хаммер. Он был очень официальным и сообщал о том, что пропал человек, и подозревается, что пропавший может быть братом Полины. И что найдено тело, которое нужно опознать, так как это, скорей всего, он и есть (приводилось описание татуировки на руке в виде желудя и описание сломанного клыка). Письмо сухо, но не без сочувствия требовало как можно больше сведений обо всех контактах Полины с братом за последние десять лет, а также описание брата и его фотографию. Обеспокоить напрасно семью этого человека полиция не боялась. Теперь уже никто не сомневался. Брат Полины был убит восемь лет назад, но его труп, обезображенный и замаринованный в ирландском болоте, теперь ждет своей дальнейшей судьбы в полицейском морге графства.

Том опять пошел провожать меня до машины. Было видно, что он места себе на находит. И все-таки не удержался и сказал:

— Жаль, что я не могу заставить тебя рассказать то, что ты там услышала во время консультации.

— Не можешь. Но я могу передать неофициальное сообщение Сани Лямского британской полиции. С условием, что она никогда не будет беспокоить его ни под каким предлогом.

Глаза Тома включились, как машинные фары в темноте.

— Говори!

— Сперва скажи мне, на каких участках шоссе установлены видеокамеры, снимающие ситуации на дорогах и пробки для программы новостей.

— На самых востребованных. По всей кольцевой М25, например. И на подъездах к ней.

— А что их включает?

— Они на фотоэлементе. Проезжающие машины включают, что же еще?

— А как долго записи хранятся?

— Не особо. Некоторые пару месяцев, а некоторые пару лет. Несколько лет будет редким исключением. Причина нужна.

— Богмэн по имени Виктор Сергеевич Одосеенко был убит вечером 6 ноября 97-го года на Б198.

— Так. Понял. Дальше?

— Все.

— Как это все?

— Это все, что он просил передать, пока адвокат в туалет бегал.

— Это маловероятно… слишком много лет прошло. Да и темно было. Шанс не больше, чем…

Том замер. Он постоял молча целую минуту, потом быстро что-то сказал в благодарность, больно сжав руку, и побежал назад.

Было уже два часа ночи, когда я добралась до постели. Мне страшно хотелось есть. Как никогда. Утром надо было на работу, и я просто выпила остатки куриного бульона, сваренного Катей без меня, и поспешила лечь. Я боялась, что мне снова приснится богмэн, но приснился мне зал большой научной библиотеки в университете. Я сидела за столом и читала про мамонта. Он так хорошо сохранился во льду, что его мороженое мясо хотели съесть собаки экспедиторов. За столом напротив сидела молодая грудастая женщина. У нее была посредственная внешность, но мне вдруг захотелось выхолить ее, одеть красиво, сделать маникюр и прическу. Мне думалось, что я могу, будто художник, создать шедевр. Я уже хотела заговорить с ней, но она встала и сама обратилась ко мне: «Мрр-уф?» Я проснулась и уставилась в янтарные глаза. Наступил последний понедельник учебного года.

Случай 18. Смысл жизни

Терри оторвался от бумаг и весело подмигнул мне.

— Богатый улов? — спросила я.

— Спрашиваешь… Оказывается, они покупали топливо и в Эстонии на эти карточки. Но это может вызвать у нас осложнения. Как бы их там не арестовали ненароком. Мы не хотим, чтобы против этих мальчиков возбудили уголовное дело у них дома, пока сами с ними не разберемся.

— Почему?

— Нам могут их не выдать местные власти. А если и выдадут, то только если у нас будет достаточно улик для предъявления более серьезного обвинения.

— А их недостаточно?

— Спасибо нашему храброму переводчику — вполне.

— И что вам мешает? — я пропустила последнюю фразу мимо ушей, чтобы не покраснеть.

— Рановато. После этого нам нельзя будет их допрашивать. Сразу придется к суду готовиться. А у меня к ним много вопросов. Мне в принципе все равно, где они будут отбывать, но здесь с ними есть шанс найти других. Их ведь, судя по всему, тут довольно много этим занимается.

Терри встал с кресла и прошелся по темно-коричневой