Клиника в океане - Ирина Градова

Объяснения Еленина меня не удовлетворили, и, закончив сеанс связи, я полезла в Интернет. Проведя небольшое исследование, я выяснила, что название «триады» было придумано колониальными британскими властями в Гонконге благодаря треугольной форме китайского иероглифа, обозначавшего тайное общество и символизировавшего единство, связь между небесами, землей и человеком. Символ этот выглядел как треугольник со скрещенными мечами Гуан Ю – китайского бога Преданности.

Первое тайное общество китайских триад было создано в середине семнадцатого века, их целью являлась борьба с династией Цин и возведение на престол династии Мин – разумеется, это мне ни о чем не говорило. Я только поняла, что триады зародились как народные подпольные организации, боровшиеся против правления императора Манчу, который в те времена считался злобным оккупантом китайской земли. Их активно поддерживал простой народ, что в конечном итоге привело к восстанию против императора. В результате его-таки свергли, однако многих участников этого подпольного общества объявили гражданами вне закона. Оставшись без какой-либо финансовой поддержки, патриотическое подпольное сообщество превратилось в криминальное – ну, уж это нам знакомо, а как же! Еще я узнала, что отличительной особенностью триад является их полнейшая секретность. Они действуют очень эффективно, с предельной скрытностью, и никогда не проводят каких-либо демонстративных, показных акций. Даже прочим криминальным сообществам мира о деятельности триад известно крайне мало.

Захлопнув крышку ноутбука, я откинулась на спинку стула и задумалась. Я, конечно же, слышала о людях, никогда не сидевших за решеткой, но тем не менее «лепивших» на свое тело тюремные «татушки» – для фасона, так сказать. Однако Фэй Хуанг не производил впечатления человека, любящего пофорсить. Более того, татуировка располагалась в таком месте, где я ни за что не увидела бы ее, не свались китаец без сознания, когда мне пришлось его раздевать, чтобы обработать рану. Черт, да кто же он вообще такой?! Стоит ли мне опасаться Фэй Хуанга или я могу довериться ему и попытаться разобраться в том, что не пожелал мне объяснять Еленин? С другой стороны, зачем китайцу понадобилось подставлять меня и растрезвонивать по всему кораблю, что мы – любовники?

Спать я отправилась, так и не отыскав ответы на эти вопросы.

* * *

Если бы действительно случилось то, о чем все судачили, было бы хоть не так обидно... Я дала себе слово – убить Фэй Хуанга при первой же нашей встрече, и это решение немного меня успокоило и позволило продолжить работу. К вечеру я уже почти забыла о том, что меня непотребно оклеветали, – слава богу, у коллег хватило такта не задавать мне дурацкие вопросы. Возможно, они и осуждали меня, ведь «Панацея», несмотря на ее значительные размеры, – маленькое сообщество людей, где почти все друг с другом знакомы, но никто, по крайней мере, не пытался заговаривать о времени, проведенном мною в Шарме. Правда, доктор Монтанья подмигнул мне, проходя мимо, когда я направлялась в операционную, но он всегда вел себя дружелюбно, поэтому я не поняла, было ли это подмигивание намеком на мои «приключения» или он просто так выражал свое ко мне расположение.

Во время обеда мы с напряжением смотрели телевизор, там передавали новости. В Египте, казалось, революция уже пошла на убыль, а вот в Ливии все самое серьезное только начиналось: НАТО объявило о готовности бомбить Триполи и окрестности, «если потребуется». Французский президент Саркози высказался в поддержку этой идеи.

– Ну конечно, – усмехнулся Сафари, обращаясь к Алену Маршану, стоявшему рядом со мной и внимательно слушавшему отрывок из речи Саркози. – Вашему президенту невыгодно, чтобы всплыли его незаконные финансовые махинации во время президентской гонки: такой удобный случай избавиться от человека, способного поколебать его авторитет на мировой политической арене!

Признаться, я ощутила некоторую неловкость ситуации, ведь с главным врачом шутки плохи, он мог и не простить своему заму этого выпада. Однако Маршан лишь равнодушно пожал плечами и ответил:

– Вы о том, что Каддафи частично оплатил избирательную кампанию Саркози? Но, милый мой, об этом же и так всем известно! А что до президента... Знаете, я так мало времени провожу на родине, что единственным президентом, который пока еще меня не разочаровал, в моих глазах по-прежнему остается Шарль де Голль!

– Нам это все дорого обойдется, – Юсуф Шивдасани покачал седой головой. Глядя на этого благообразного пожилого мужчину с красивой бородой и «раджпутскими» усами, я вспомнила свой разговор с Фэй Хуангом. Неужели капитан действительно занимается контрабандой оружия? Ему мало большой зарплаты, которую ему платит принцесса ас-Сауд, и он связался с бандитами?

– Если НАТО в самом деле выполнит свою угрозу насчет бомбардировок, – продолжал Шивдасани, – мы надолго останемся без провизии и пресной воды!

– Но мы же пополнили запасы в Александрии? – встревожился Маршан. – Разве этого не достаточно?

– Это как пойдет... Думаю, нам следует убраться отсюда как можно скорее – идти к Мальте, по крайней мере. Там, конечно, не лучшее место для высадки наших ливийских пассажиров, тем более что, начнись настоящая война, беженцы волной хлынут на остров... но, боюсь, у нас просто нет другого выхода: я не хочу подвергать опасности корабль и подходить к берегам Ливии!

На борту и в самом деле присутствовали трое ливийцев, но лишь один из них, известный банкир, был непосредственным пациентом «Панацеи», а двое других просто сопровождали его. Вряд ли этот человек начал бы возражать и спрашивать, почему его не везут в родную страну, оказавшуюся на грани катастрофы! Боже, думала ли я, что попаду в самый эпицентр мировых военно-революционных конфликтов? А что, если Лицкявичус прав и все это – лишь начало чего-то большего, например, третьей мировой войны? Ведь, если заполыхает весь арабский мир, ни Европе, ни Америке не удастся сохранить нейтралитет!

После обеда я участвовала еще в двух операциях, а перед сном решила навестить Юбера – давно я не видела своего трехлапого приятеля, а на ужин нам подали жареную курицу, которую пес очень любил. Неприветливый лаборант подозрительно покосился на меня через плечо. Покормив пса, устроившего мне такой торжественный прием, словно я отсутствовала три года, я уже направилась было к лестнице, как вдруг краем глаза уловила какое-то движение. Обернувшись, я, к своему удивлению, увидела доктора Монтанью, быстрым шагом идущего к лаборатории. Ну ладно я – я-то собаку кормила, а ему что могло здесь понадобиться в одиннадцатом часу вечера? Он меня не заметил, и я, влекомая любопытством, вернулась. Однако, открыв дверь в лабораторию, я обнаружила там лишь лаборанта и Юбера, вновь радостно бросившегося мне навстречу. При виде меня пожилой араб выронил тигельные щипцы, которыми он укладывал марлевые тампоны в контейнер. Он выглядел ошарашенным, но я была обескуражена еще сильнее. Что за черт, не привиделось же мне?! Монтанья совершенно точно вошел сюда – и он никоим образом не успел бы выйти, ведь я не сводила глаз с двери!

Араб смотрел так, словно собирался на меня наброситься, и я, пробормотав нечленораздельные извинения, выскочила оттуда как ошпаренная. Несмотря на настоятельную просьбу Еленина оставить все как есть, я была просто не в состоянии унять свое любопытство. Между прочим, на многих снимках с флешки покойного Ван Хасселя был запечатлен именно Монтанья! Кроме того, мне показалось, что и глава НЦБ заинтересовался трансплантологом, хоть и не объяснил почему. Терпеть не могу, когда утаивают информацию! Похоже, Лицкявичус все же прав, и я, играя за «клуб» Интерпола, на самом деле не имею ни малейшего представления о том, что тут происходит. Интересно, а как насчет пропавшего агента, как его там... Сэф-Али Карахана, кажется? Насколько он был в курсе того, чем занимался здесь, и не потому ли, что он знал слишком мало, его настигла опасность?

Размышляя на эту тему, я наконец добралась до своей каюты. Телефон стоял на зарядке, и я решила на всякий случай проверить список входящих звонков, перед тем как лечь спать. На дисплее значились два непринятых вызова и СМС от Люсиль. «Надо поговорить. Позвоните мне, когда освободитесь». Интересно, о чем собиралась со мной поговорить пластический хирург? Некоторое время тому назад она, как мне показалось, как-то изменилась... стала более нервной, что ли? Похоже, ее что-то встревожило, но спросить ее об этом напрямую я не могла, ведь мы не настолько близко знакомы. Конечно, у всех имеются свои секреты, но в случае с Люсиль я прямо-таки терялась в догадках. Француженка никак не походила на человека, скрывавшего какую-то тайну, – она для этого слишком уж шумная и открытая женщина. Я набрала номер.

– Давайте встретимся, – сказала Люсиль, не успела я произнести первые слова приветствия. – Разговор не телефонный! На верхней палубе, через сорок минут, договорились?