Клиника в океане - Ирина Градова

– Как будто у них поваров не хватает! – в сердцах вставила Люсиль. – Ну и противный же мужичонка этот Кун Ли, скажу я вам!

– Хусейн хотел отправить за вами поисковый отряд, но капитан запретил, потому что торопился попасть в Александрию. Я пыталась связаться с тобой по телефону, но...

– Он разрядился... – пробормотала я.

– В общем, капитан сказал, что вы оба – люди взрослые и, если уж вы отстали от «Панацеи», нагоните ее в Александрии. К счастью, так и вышло!

– Я что-то не понимаю... Фэй Хуанг сказал, что...

– Что вы провели вместе предыдущую ночь? – перебила Люсиль, не замечая тяжелого взгляда Сарики. – Ну, мы, честно говоря, не знаем, сказал ли он об этом прямо, но... Короче, он дал понять, что это свершилось!

Теперь мне стало кристально ясно, почему народ на палубе так беззастенчиво таращился на меня! Да как он мог, этот Фэй Хуанг, сотворить такое?! Он одним махом разрушил мою репутацию честной женщины! Ладно, если бы «Панацея» принадлежала какому-нибудь европейскому государству, но среди людей, в большинстве своем воспитанных в системе исламских ценностей, я, должно быть, выгляжу сейчас если не шлюхой, то как минимум дамой с весьма сомнительными моральными устоями! И это – в благодарность за то, что я, можно сказать, спасла жизнь этому перебежчику из Китая! Ну, попадись он мне только... Живым он не уйдет!

– Агния, – вновь заговорила Сарика уже более мягким тоном: так добрая мамаша могла бы урезонивать свою дочь, – вы сами-то понимаете, что стали притчей во языцех? У вас, в России, или у Люсиль, во Франции, – при этом она наградила пластического хирурга уничтожающим взглядом, – это, может, и в порядке вещей, но здесь... Аллах, неужели вы не могли дождаться прибытия в какую-нибудь менее консервативную страну?!

Что я могла сказать в свое оправдание? Я действительно провела время с Фэй Хуангом в одном номере отеля в Шарм-эль-Шейхе, правда, совсем не в том смысле, который явно вкладывают в это событие все окружающие. Кстати, если бы не революционная ситуация, беспорядки, неразбериха и массовый отток туристов из страны, думаю, у нас могли бы возникнуть и значительно большие неприятности, ведь Нур предупреждала нас о бдительности полиции. Так что нам еще повезло! Не могла же я объяснить им истинную причину своего желания сойти на берег! Честно говоря, мне было наплевать, что подумают остальные, но мнения Нур и Сарики я ценила, поэтому чувствовала себя, как нашкодившая школьница, которую родители ругают за полученную двойку.

– Я... простите, как-то об этом не подумала! – наконец, удалось мне выдавить нечто вроде извинений за проявленную мною «легкость» поведения.

– Нет, я, конечно, понимаю, вы – женщина еще молодая, но ведь у вас есть муж! – вновь возмутилась индианка.

– Ой, Сарика, давайте не будем брать на себя роль карающего меча правосудия! – раздраженно отмахнулась Люсиль, бросившаяся меня защищать. – Мы, как все здесь видят и понимают, принадлежим к разным культурам, и представления о жизни у нас иногда едва ли не прямо противоположные. То, что вы осуждаете, в моей стране, к примеру, всегда считалось хорошим тоном: красивой женщине просто положено иметь больше одного мужчины – в особенности, если это никому не вредит. Муж Агнии никогда ничего не узнает – это раз. Она совершила сей «неподобающий», по вашему мнению, акт не на борту, а на нейтральной территории – это два. И наконец, Агния – взрослая, вполне разумная женщина, и она отнюдь не обязана отчитываться перед кем-либо о подробностях ее личной жизни!

В этот момент я любила Люсиль Ламартен, как никого в этом мире.

* * *

– Отличная работа, Агния Кирилловна!

Похвала Еленина, обычно скуповатого в выражении восторгов, не столько обрадовала меня, сколько удивила. Что я сделала такого, что заставило начальника НЦБ столь бурно выразить мне свою радость? Более того, я предполагала, что он примется ругать меня за ослушание, ведь Еленин с самого начала был решительно настроен против моей высадки в Египте!

– Фотографии, которые вы раздобыли, просто бесценны, – ответил он на мой вопрос. – Но мне нужно кое-что уточнить.

– Например?

Взяв со стола несколько снимков, он расположил один из них перед экраном, так, чтобы я могла хорошо его разглядеть.

– Вот это кто? – он ткнул пальцем в Имрана Хусейна.

– Начальник службы безопасности «Панацеи», – пояснила я.

– Так... А вот это? – Еленин взял следующее фото.

– Доктор Монтанья, трансплантолог. Очень хороший, между прочим, – добавила я зачем-то.

– Не сомневаюсь, – с какой-то странной интонацией сказал Еленин, и что-то в его тоне мне не понравилось. – А вот эта дама?

– О, это Сара Насер. Отвратительная особа!

– Неужели? И чем же она так вам не угодила?

– Да так... В принципе, мы с ней почти не пересекаемся. Знаете, у нее такой пронзительный, пронизывающий взгляд, что я каждый раз холодею, когда он останавливается на моей персоне!

– И в этом кроется корень вашей к ней антипатии? – удивленно поднял брови Еленин.

– Есть еще кое-что. Сегодня в порту я видела, как Сара откуда-то возвращалась – одна.

– У вас есть догадки насчет причин, побудивших ее сойти на берег в Александрии? – спросил он.

– Абсолютно никаких! – призналась я. – Если бы Сара была египтянкой, это можно было бы легко объяснить, но она не местная, насколько мне известно, и вряд ли у нее есть родня в Александрии.

– Как давно она на «Панацее»?

– Честно говоря, я не в курсе... Могу навести справки, если это необходимо.

– Да уж, сделайте милость, – кивнул Еленин, а я удивленно подумала: чем же эта неприметная и неприятная секретарша Сафари так заинтересовала начальника НЦБ? Лицкявичус предупреждал меня насчет того, что Еленин наверняка не рассказывает мне всей правды о целях моего пребывания на борту корабля, но в тот момент я приписала это замечание его обычной подозрительности и привычке никому не верить на слово. Видимо, мой бывший босс все же прав, я являюсь всего лишь пешкой в какой-то большой игре, и еще неизвестно, как она закончится. И чем.

– Теперь вы можете расслабиться, Агния Кирилловна, – сказал Еленин. – Вы сделали даже больше, чем мы от вас ожидали, поэтому отныне просто займитесь своими непосредственными врачебными обязанностями и выкиньте из головы все, связанное с Интерполом. Представьте, что вы по собственной инициативе попали на «Панацею», доработайте свой срок, а по возвращении в Гонконг мы найдем возможность вас эвакуировать и доставить домой.

И это – все?! Я не поверила своим ушам!

– А как же доктор Ван Хассель? Его действительно убили?

– Боюсь, что так, – вздохнул Еленин. – Судя по этим фотографиям...

Он не закончил фразу, но я не собиралась пускать все на самотек:

– Что такого в этих фотографиях, вы можете мне объяснить?!

– Поверьте, Агния Кирилловна, чем меньше вы знаете, тем лучше. Ваша работа уже закончена, причем выполнили вы ее на «отлично». Это, разумеется, отразится на размере ваших комиссионных – в качестве дополнения к вашей зарплате на «Панацее».

– Что, и грамоту почетную мне дадите?

– Вполне возможно, – спокойно ответил Еленин, как будто не заметив моего сарказма. Судя по всему, он не собирался развивать тему – видимо, рылом я не вышла для такой чести!

– Позвольте еще вопрос? Не про Ван Хасселя.

– Валяйте! – милостиво согласился начальник НЦБ.

Я быстро набросала на листке бумаги иероглиф, который увидела во время перевязки на лопатке Фэй Хуанга. Брови Еленина быстро поползли вверх, и я даже испугалась, что сейчас они скроются под его волосами на лбу.

– Где... черт подери, где вы это видели?! – пробормотал он, не скрывая своего изумления.

– На теле одного человека.

– С «Панацеи»? – продолжал допрос Еленин.

– Нет, – соврала я, ведь я очень многое ему не рассказала, чтобы избежать лишних объяснений. – Так вы можете мне ответить или мне самой выяснить?

– Не вздумайте даже! – предостерег меня Еленин, и лицо его приобрело мрачное выражение. – Это знак китайских триад.

– Что-что? – не поняла я.

Еленин испустил громкий тяжелый вздох. Ну и что, что я не слышала о каких-то там триадах – я ведь обычный анестезиолог, а не нобелевский лауреат! Попробовал бы он провести анестезию, да так, чтобы пациент не отбросил коньки и вернулся «обратно», словно после приятного сна!

– Триады – общее название китайских преступных организаций, действующих в Гонконге, Тайване и в Малайзии. Они существуют и на Западе – например в Сан-Франциско, где китайская диаспора очень многочисленна.

– И чем же они занимаются, эти триады?

– Всем помаленьку – торговлей наркотиками, проституцией, нелегальными азартными играми, заказными убийствами, кражами автомобилей, контрабандой, вымогательством и другими формами рэкета. Львиную долю прибыли триадам приносит торговля фальсификатами. Если вы видели кого-то с такой татуировкой, Агния Кирилловна, настоятельно советую держаться от него подальше – это опасный человек!