Путь между - Надежда Ожигина

— Зря ты, приятель, старался, — заявил шут, привычно прикрывая шкафом дверь гостиничного номера. — Вот деньги, завтра купишь себе новую одежу.

— Как хотите, — покладисто кивнул Эйви-Эйви, пряча золотой. — Только мы пока ни о чем не договорились. Вдруг передумаете?

— Ты назови свою цену, проводник, — кивнул король. — А мы подумаем. Но новое платье тебе не помешает при любом раскладе.

— Три золотых за день, — очень серьезно и в то же время нахально заявил старик. — И я сам буду решать, когда вам платить за пройденные сутки.

— Не проще ли подсчитать, во сколько нам обойдется весь путь? — спросил несколько потрясенный требуемой суммой король.

— Нет, господин, — не меняя тона, возразил проводник. — Дорога до Зоны измеряется не лигами, а состоянием души…

— Нашел простачков! — хмыкнул Санди. — Пока ты по трактирам будешь устанавливать нужное состояние души, мы тебе золото сядем в карман подсыпать! И соответственно, чем позже придем, тем больше заработаешь, не так ли?

Проводник попытался скромно развести руками, но потерял свою простыню.

— Вот, есть под Небом Божья справедливость! — удовлетворенно кивнул шут, презрительно наблюдая, как менестрель суетливо прикрывает свои сомнительные мужские достоинства.

— Что означает твоя татуировка? — с искренним интересом спросил король, разглядывая странную фигуру на левой груди Эйви-Эйви, в стороне от продолжения уродливого шрама.

— Нет, ты лучше расскажи про эти отметины! — завопил Санди, указывая на охватывающие кисти проводника браслеты въевшихся ссадин и мозолей.

Эй-Эй неторопливо запахнулся в простыню, закрывая многочисленные отметины чужих клинков и выведенный зеленой краской равносторонний треугольник основанием вверх с устремленной ввысь стрелой, исходящей из опрокинутой вершины. Потер, чуть поморщившись от застарелой боли, руки, словно успокаивал, убаюкивал…

— Какое это имеет значение? — пожал он тощими плечами. — Если вас, господин, не устраивает моя внешность, мои манеры или мой гонорар, всегда есть время отказаться от моих же непритязательных услуг.

— Нет, отчего же, — быстро возразил король. — Мне нравится твой стиль работы и умение вести дела. Я готов платить по два золотых в день с одной несложной оговоркой: если мы стоим на месте больше чем полдня, этот день не оплачивается.

— Ваша хватка, господин Хольмер, мне тоже по душе. И оговорку я принимаю, не волнуйтесь. Но вот со слухом у вас проблемы, — хмыкнул старик. — Я говорил о трех золотых. И если плата тяжела, нам лучше разойтись.

Денхольм усмехнулся:

— Не слишком ли ты стремишься от нас избавиться, приятель?

— Я не набивался к вам в попутчики, — возразил певец. — А за тяжелую работу и плата соответствующая.

— Это какую же работу ты тяжелой называешь? Ходить по дорогам и жрать за наш счет? — возмутился Санди.

— А на «пожрать» я себе и сам могу заработать, — многообещающе улыбнулся менестрель жутковатой щербатой улыбкой.

Шут моментально взвыл.

— Хорошо, — решился король. — Будут тебе три золотых за день пути.

— Вот и славно, — подытожил проводник. — Теперь о дороге. Насколько я понимаю, вас не прельщает спокойное плавание по Эрине.

Король согласно кивнул.

— К тому же, — продолжил певец, — знающие люди говорят, что ниже по течению горел патрульный кренх без опознавательных знаков. Не ясно, откуда он там взялся, но горел ярко, с подобающим случаю фейерверком. Так что теперь на Эрине не протолкнуться от посудин тайной полиции.

— При чем же тут тайная полиция? — изумился шут.

— Хорошо горел кренх, — несколько неопределенно ответил Эйви-Эйви, — очень похоже на пожар в казармах стражи в Итаноре… Но речь не об этом. Вы думали над маршрутом, господа?

— Мы хотели дойти до Галитена, — отмахнулся король, думая о другом.

Неужели кто-то поджег казармы с помощью темной воды Граадранта?

Зачем вез с собой проклятую жидкость Лаэст?

— Неплохое решение, — согласился Эй-Эй, словно не замечая королевской задумчивости. — А как вы, господа, относитесь к плаванию по Итиэль?

Санди развернул на столе карту Элроны. Итиэль действительно выносила их к самому Галитену.

— Ничего не имеем против, — оживленно закивал шут.

— Значит, едем до реки. — Проводник встал и, придерживая руками простыню, поклонился. — Спокойной ночи, господа. У вас еще осталось пять часов на сон, — и выпрыгнул в окно прежде, чем возмущенный шут успел крикнуть хотя бы слово протеста.

— По-моему, мы все-таки совершаем ошибку, куманек, — вздохнул Санди, сворачивая карту. — Не нравится он мне. Ох как не нравится! И ссадины эти от кандалов, между прочим!

— Для бродяги они вполне естественны, — махнул рукой король. — Дружище, у нас нет выбора. Присмотримся по дороге. Давай лучше спать: с него станется разбудить нас и пораньше!

Наутро их разбудил трактирщик. С ворчанием и кряхтением они поднялись и долго умывались, пытаясь хоть немного прийти в себя. Спустились вниз, оглядывая окрестности хмурым взором.

В полупустом общем зале сидел Эйви-Эйви, задумчиво оглядывая стройные ряды пузатых кувшинов на столе и меланхолично дергая струны своей лютни. Судя по чистым, трогающим душу звукам, менестрель успел хорошенько надраться с утра пораньше. Увидев короля и шута, приветственно замахал передними и задними конечностями, выставляя напоказ обновку: потертые, но радующие целыми подметками сапоги, явно с чьей-то ноги. На проводнике красовалась также подбитая мехом безрукавка, а непривычно расчесанные волосы стягивал кожаный плетеный ремешок. Рядом валялась шерстяная куртка с капюшоном. На этом покупки, видимо, исчерпывались. Все та же линялая, штопаная рубаха, все те же штаны и осточертевший королю драный серый плащ. Эйви-Эйви не утруждался придирчивым выбором и не соизволил купить даже самое скромное оружие.

— Пропил, сволочь, десяток серебряных! — злобно прошептал шут. — Мамой клянусь, пропил все до последнего грошика, паскуда! И наверняка не жрамши сидит!

— Ты завтракал? — хмуро поинтересовался король, подходя к залитому вином столику. — И не слишком ли много для утренней трапезы? — Он кивнул на кувшины.

— Трактирщик — ворюга! — жизнерадостно заверил менестрель. — Не доливает, сволочь! Вы, господин Хольмер, не беспокойтесь, съел я пару сухарей!

— Эй, хозяин! — окликнул король. — Прибери-ка со стола. И больше этому господину вина не подавай. Неси завтрак, и побыстрее, мы скоро выезжаем.

Расстаравшийся трактирщик суетливо расставил миски, не обделив даже Эйви-Эйви, на которого смотрел с плохо скрытой неприязнью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});