Медведь - Дмитрий Вилорьевич Шелег

хотят за выкуп его продать!

Тихомир удивленно спросил:

– Какая «черная баба»?

– Ты мне пургу не гони, сам ее в поезде ухлопал! – зло ответил Малёк.

Тихомир пожал плечами.

– Говори, чье дитя? – настаивал Малёк.

– Наш мальчик! – вдруг выпалила Марфа и крепко прижала Первого к груди.

Тихомир подхватил за ней:

– Это наш сын! Помоги нам. Мой отец – богатый человек. Помоги добраться до Москвы или до Санкт-Петербурга, и он заплатит тебе хорошие деньги!

Глаза Малька алчно загорелись:

– Теперь все ясно! Картуз, сука, хотел без меня дело обтяпать!

Тихомир повторил:

– Помоги и получишь награду!

– Сколько заплатишь? – тихо спросил Малёк, озираясь по сторонам.

– Сколько пожелаешь? – спросил Тихомир.

* * *

Тут раздались звуки ломающихся под ногами сухих веток, и из темноты возникла фигура Картуза.

– Пусто. Ничего не нашел, – устало сказал он. – Будем ночевать здесь же ж.

Малёк присвистнул, а Картуз сказал ему:

– Надо съехать с дороги подальше.

Малёк правил телегой через заросли, пока можно было проехать в полной темноте.

– Все! Приехали! – сказал он.

Картуз посмотрел на него и продолжил:

– Охраняем их по очереди. Ты же ж первый.

Малёк снова присвистнул, но уже грустно.

Картуз кинул Тихомиру старый рваный зипун, который, видно, остался от прежних хозяев ворованных лошади с телегой:

– Укройтесь же ж! Нужны мне живые!

* * *

Утро наступило быстро и нежданно. Ночь еще властвовала в дремлющем лесу – и тут в одно мгновение утренняя роса появилась на траве, листьях деревьев и кустарников. Птицы, пробудившись ото сна, заполнили воздух своим разноголосьем.

* * *

Первые лучи солнца, едва пробивающиеся через кроны деревьев на небольшую полянку, разбудили Марфу. Она прислушалась, осторожно приподнялась и осмотрелась: все спят. Тихонечко откинув зипун, она бесшумно слезла с телеги и, аккуратно раздвигая ногами мокрую от росы траву, зашагала в заросли пахучего можжевельника.

Свежий утренний ветерок ласкал ее волосы. Она остановилась, улыбнулась и подставила лицо первым лучам солнца, прищуриваясь в ярко-розовое небо высоко над головой между еловыми ветками.

Оглянувшись на телегу, Марфа подумала:

– Ну и что, что в беде! Зато вместе – вместе с Тихомиром!

* * *

Когда Марфа вернулась, то увидела Картуза, который сидел на борту телеги.

Картуз усмехнулся:

– Так и знал, что без дитя не убежишь.

Марфа кивнула и перекрестилась:

– Вот тебе крест!

Картуз кивком указал на Тихомира:

– И этого любишь же ж?

Марфа не задумываясь ответила:

– Люблю!

Картуз толкнул ногой Малька:

– Хватит спать! Развалился! Трогай же ж!

Малёк ощетинился:

– Дай хоть до ветру сходить.

Тихомир проснулся от громкого разговора и приподнялся на локте.

Картуз рассмеялся Мальку:

– Вот вместе с пленным и иди – заодно и померитесь… же ж…

* * *

Марфа подошла к Картузу и попросила:

– Позволь сыночка покормить. По дороге больно тряско.

Глубиной женской природной интуиции Марфа чувствовала, что Картуз не самый плохой человек. Это судьба так распорядилась его жизнью, что он стал лихим человеком. Ведь он только на людях кичится и злобствует, а когда один на один его по-доброму попросить, так и не откажет.

Картуз сурово посмотрел на нее, затем вслед Тихомиру и Мальку, и шепотом сказал:

– Давай же ж. Только по-быстрому.

Марфа поклонилась.

Картуз, потрогав рукой толстый ствол ели с пушистыми ветками, почему-то с улыбкой сказал:

– Как в Сибири же ж! Одна в одну!

* * *

Малёк встал недалеко от Тихомира и то и дело поглядывал на него. Закончив «дела», он тихо спросил:

– Так сколько заплатишь?

– Так сколько ты желаешь? – в ответ спросил Тихомир.

– Тысячу желаю! – на одном вдохе сказал Малёк, и глаза его загорелись.

– Пусть будет тысяча, – спокойно ответил Тихомир. – Наши жизни моему отцу дороже.

– Тогда две! И золотом! – прошипел Малёк. – Мне ж дружка надо будет подрезать!

– Согласен, – подтвердил Тихомир. – Я поведу вас на Санкт-Петербург.

Малёк поозирался по сторонам, прислушался:

– Сделаю!

* * *

Марфа кормила Первого, сидя на траве, прислонившись спиной к одинокой березе. В лесу начала бурлить жизнь. Она наблюдала, как муравьи бегают цепочкой туда-сюда, собирая еду, пауки плетут свою паутину в надежде найти добычу. В воздухе слышался гул пчел и шмелей. Редкие лесные цветы, встрепенувшись от росы, поднимали свои головки и тянули их навстречу солнцу. Бабочки кружились над ними, порхая своими разноцветными крыльями. Все это очень нравилось Марфе, и она блаженно улыбалась. Ее полная грудь высоко поднималась, дыша чистым и свежим воздухом с еловым ароматом.

Марфа подняла голову вверх: ярко-розовое небо преображалось в светло-бирюзовое.

Ей хотелось мечтать…

* * *

– Хорош сидеть!.. Же ж! – Марфа вздрогнула от грубого окрика Картуза, который увидел Тихомира и Малька, возвращающихся из зарослей.

* * *

Картуз внимательно посмотрел на Малька и, указав головой на лошадь, безразлично щиплющую молодую травку на полянке, сказал:

– Запрягай же ж.

От тяжелого взгляда Картуза глаза Малька забегали, и он, быстро отвернувшись, безропотно пошел к лошади.

* * *

Картуз подошел к Тихомиру и, глядя в сторону Малька, тихим голосом спросил:

– Ты ничего ему не сказал же ж?

Тихомир отрицательно покачал головой.

Картуз не спеша достал кисет, развязал тесемочку и с удовольствием вдохнул запах табака. Так же не спеша достал сложенный-переложенный обрывок газеты и ловко свернул самокрутку. Послюнявив края, с руки закинул ее в рот и подмигнул Тихомиру:

– Ну, так слушай! Пелагея наняла меня, чтобы найти тебя и твоего сына. Ей нужно было только дитя. Я не знаю зачем. Но а мне она сказала, что ты знаешь, где зарыт большой клад с золотом. Она сказала, что это клад древнего народа. Даже как народ назывался сказывала. Но я подзабыл. Крутится в голове… Скиты…

Тихомир непроизвольно произнес:

– Золото скифов…

Картуз широко улыбнулся и, схватив Тихомира за грудки, прошипел:

– Прокололся. Сука. Знаешь же ж!

Тихомир безуспешно попытался вырваться из сильных рук, но Картуз сам отпустил его. Похлопав себя по карманам штанов, он достал видавший виды спичечный коробок. Заглянув в него и увидев с пяток спичек, он с сожалением вздохнул и положил его назад в карман.

Засунув самокрутку за ухо, Картуз сказал Тихомиру:

– Теперь слушай же ж! Пелагея сдохла.

* * *

В голове Картуза пронеслись воспоминания пыток старого фельдшера, и он брезгливо сплюнул в сторону:

– Чертова баба! Не зря в черное обряжалась же ж! Ведьма!

* * *

У Тихомира в голове закрутилось: «Пелагея?.. Пелагея?..»

* * *

Картуз продолжил:

– Теперь я главный же ж. Если найдем золото, отпущу вас всех живыми. Если обманешь – всех порешу!

Тихомир, немного подумав, спокойно