Последний мужчина Джоконды - Игорь Кольцов

такой ответ?

Винченцо кивнул.

— Но есть еще один вопрос, — сказал он. — Как вы планируете получить от меня гонорар. Я не имею средств даже купить газету.

— О-о! Об этом не беспокойтесь, мой дорогой, — отмахнулся сеньор Мальфатти. — Для нашей конторы ведение вашего дела — прекрасный рекламный ход. Мы предполагаем, что наши и без того прекрасные дела, после этого процесса должны со скоростью экспресса взлететь на недосягаемую высоту. К тому же, кое–кто в патриотических кругах на родине очень сильно поддерживает вас в вашем стремлении вернуть Италии ее былую славу и величие. Еще есть какие–нибудь вопросы, или, скажем, сомнения?

Винченцо покачал головой. Адвокат протер лысину и улыбнулся.

— В таком случае продолжим. Расскажите мне все с самого начала, пожалуйста. Как все было? Мне нужно знать подробности.

— Простите, сеньор Мальфатти, но все, что я мог рассказать, уже имеется в протоколе. Мне, собственно, добавить нечего.

Адвокат пожал плечами.

— Месье Перуджио, все, что вы излагали полицейским, они записывали в протоколы допросов сухим и сжатым языком, которым принято эти самые протоколы заполнять. А по сему, я попрошу вас еще раз рассказать, теперь уже мне, все, что вы можете вспомнить. Мельчайшие детали, малейшие оттенки. Всё. Только так я смогу построить нашу с вами линию защиты. И еще. Вы должны знать, что времени у нас крайне мало, ибо кабинет министров Франции требует, чтобы судебный процесс по вашему делу прошел, как можно быстрее. Начинайте и не пропускайте ничего.

5

Франция, подогреваемая публикациями в прессе, с нетерпением ждала начала судебного разбирательства над Перуджио и конечной развязки. Споры не утихали. Более того спорили все и везде. На страницах газет и журналов, в кафе, на улицах, на скачках, в прачечных и за домашним ужином. Похищение «Моны Лизы» занимал обывательские умы больше, чем падение курса франка на бирже.

Поступок Перуджио был непостижим! Действительно ли он намеревался получить с помощью этой кражи упомянутую возможность возвращения картины на родину и оказания помощи своим родственникам? Был ли он всего–навсего бедолагой, который преследовал личную корысть и потом оказался слишком наивным, чтобы умело реализовать сокровище? Почему он тогда ждал два года? Неужели действительно полагал, что у него купят всемирно известную картину, не оповестив об этом полицию?

С напряжением ожидали суда над странным похитителем.

А перед галереей Уффици во Флоренции стояли длинные очереди, чтобы посмотреть на «Мону Лизу». Картина была выставлена в одном из залов и задрапирована тем самым красным бархатом, в который ее когда–то завернул Винченцо. Перед ней установили массивные скамьи со спинками, чтобы не подпускать публику близко к драгоценному портрету и сдерживать напор большого числа зрителей. Четыре охранника постоянно находились подле картины. Четыреста лет назад здесь, во Флоренции, жила донна Лиза дель Джокондо, но никогда не бывал здесь ее портрет. Теперь им восхищались тысячи посетителей.

Когда после прошедших с триумфом выставок в Риме, Флоренции и Милане «Мона Лиза» под надежной охраной прибыла в новогодний вечер в Париж, город в ее честь облачился в праздничное убранство. Вдоль дороги были вывешены флаги. Редко какому государственному деятелю устраивали такую торжественную встречу, как возвратившейся «Моне Лизе».

Картина снова завладела страницами газет, стала главной темой разговоров на бульварах и в домах. Складывалось впечатление, что выяснилась судьба не только портрета, но и раскрылось таинственное приключение прекрасной дамы. Как загадочно она улыбалась своим почитателям, так же загадочно она исчезла и возвратилась.

6

Суд был назначен на четвертое июня девятьсот четырнадцатого года на десять часов утра.

Сеньор Доминико Мальфатти встретил Перуджио уже в здании суда. Адвокат был весел, и, казалось, беззаботен, даже мурлыкал какой–то веселый мотивчик.

— Ну, что, мой дорогой? — почти пропел он. — Вы готовы?

— Да, — хмурясь, подтвердил Винченцо.

— Прекрасно! — воскликнулДоминико Мальфатти. — Надеюсь, вы не заготовили никаких необдуманных заявлений, несогласованных со мной?

— Нет, — веселость адвоката уже начала раздражать подзащитного.

— Вот и чудесно! Вот и славно! Тогда нам не стоит волноваться. Главное, мой дорогой, следуйте той линии защиты, которую мы избрали. И еще… Если вы вдруг углядите в моих словах какую–то крамолу, то не спешите делать выводы. Сохраняйте спокойствие и следуйте, как говорят моряки, заданным курсом. Ну, что ж! Удачи нам!..

7

Удивительно. Не смотря на столь широкий резонанс общественного мнения, последовавший за похищением «Джоконды», народу в зале едва хватало, чтобы заполнить треть сидений. Винченцо узнал среди зрителей Мирко Субботича и Ноэль Брюне.

Обвинитель, прокурор с весьма серьезным послужным сроком, месье Дюваль, злорадно и свысока поглядывал в сторону Винченцо Перуджио и его адвоката, о чем–то перешептываясь со своим помощником.

Наконец в зал судебного заседания под командный окрик секретаря «Встать! Суд идет!» вошел судья лет шестидесяти в положенной законом Франции черной мантии и белом накрахмаленном парике. Взмахом руки судья предложил всем сесть. Он взял в руки молоток, и, стукнув им по подставке, объявил:

— Начинаем судебное разбирательство по делу о похищении картины работы Леонардо да Винчи «Мона Лиза».

Затем последовало представление сторон: прокурора, адвоката, подсудимого. Вопросы об отводе и самоотводе сторон, и прочие процессуальные важные и необходимые мелочи.

После этого месье прокурор Дюваль зачитал обвинение, которое сводилось к тому, что подсудимый Винченцо Перуджио похитил из национального музея–дворца Лувр портрет «Моны Лизы» работы итальянского художника Леонардо да Винчи для дальнейшего, якобы, возвращения упомянутой картины на родину в Италию за вознаграждение в пятьсот тысяч франков, то есть с целью наживы.

Судья принял решение заслушать самого Винченцо Перуджио.

В своих ответах на перекрестные вопросы судьи, прокурора и адвоката Винченцо неотступно утверждал, что выкрал картину из Лувра лишь с одной целью — возвращение на Родину. А попытка получить пятьсот тысяч франков всего лишь попытка и ничего более. Важнее то, что картина все–таки побывала там, где родилась. Так же подсудимый сообщил, что в запасниках и в галереях Лувра еще находится множество шедевров, которые обязательно должны быть возвращены в Отечественные музеи. Однако он, де, осознал, что это должно произойти не методом кражи, а как–то по–другому. Винченцо Перуджио оставляет это на совести политиков и чиновников обеих стран.

В заключении своей речи Винченцо выкрикнул:

— Да здравствует Италия!

Судья укоризненно покачал головой и что–то пробурчал себе под нос.

И вот настала очередь защитной речи адвоката.

Сеньор Доминико Мальфатти подтянул рукава мантии, потер ладони, и, лучезарно улыбнувшись залу, заговорил:

— В детстве мир кажется яблочным пирогом или веселой ярмаркой,