Последний мужчина Джоконды - Игорь Кольцов

где же он?

8

— Может, он испугался и сейчас находится на пути в Париж? — предположил аукционер. — Или еще куда–нибудь.

— Вы думаете, что он заподозрил неладное? — насторожился профессор Поджи.

— Кто его знает? — пожал плечами Джери. — Вчера он все–таки вел себя немного странно. Спросил у меня патриот ли я.

— А вы что ответили?

— Конечно же, сказал ему, что я патриот.

— А он?

— А он выразил мнение, что утерянные Италией ценности должны непременно вернуться на родину. Странный он. Утверждает, что возвращает Италии ее утраченное величие и при этом заламывает цену, к тому же требует оплату во франках.

— Да, что ж такое! Где же он? — всплеснул руками профессор. — Пятьсот тысяч франков не такая уж и большая цена за подлинник «Джоконды». Скажем так — достойная. Если, конечно, это подлинник.

В дверь просунулся Луиджи.

— Сеньор Джери, к вам посетитель, о котором вы говорили.

— Наконец–то! — вздохнул с облегчением профессор Поджи, усаживаясь на стул и вынимая из кармашка на жилетке часы.

— Проси, — коротко кинул Джери.

Секретарь исчез, а через миг на пороге стоял Перуджио.

— Добрый день, сеньоры! — радушно приветствовал он, войдя в кабинет. — Прошу прощения за небольшую задержку. Увы! Погода распугала дождем всех извозчиков.

— Четверть четвертого! — резюмировал Поджи.

— Я же извинился, сеньор…

— Это сеньор профессор Джованни Поджи. Сеньор профессор, представляю вам сеньора Винченцо Леонарди.

— Весьма… — буркнул профессор.

— Что ж, сеньоры? — улыбнулся, как ни в чем не бывало Винченцо. — Вы хотите увидеть бессмертное творение Великого Леонардо? Тогда нас внизу ждет экипаж.

— Подождите! — вскочил со стула профессор. — Мы разве куда–то едем?

— А вы думали, что я притащу картину с собой?

— Но, куда?

— В гостиницу, разумеется. Поторопитесь, сеньоры.

И Перуджио нетерпеливо вышел из кабинета.

9

Надпись над входом в небольшую гостиницу гласила «Триполи–Италия». Портье за стойкой подозрительно оглядел вошедших с головы до ног, и, узнав в одном из посетителей постояльца гостиницы сеньора Леонарди, натянул на лицо дежурную улыбку.

Перуджио подав своим спутникам знак, следовать за ним стал подниматься по лестнице. Поджи и Джери последовали за ним.

На третьем этаже в мансарде Винченцо отворил дверь, на которой значились цифры «20», и впустил внутрь гостей. Профессор Поджи бросил на него вопросительный взгляд, на что Перуджио неопределенно хмыкнул.

Сняв пальто и небрежно бросив его на софу у стены, куда мигом ранее он жестом предложил присесть гостям, но те отказались, Леонарди–Перуджио наклонился под кровать и вытащил плоский белый деревянный ящик, запертый простым висячим замком. Он отомкнул сундук и открыл его: там были палитры, кисти, старые, испачканные краской тряпки, пустые тюбики из–под олифы и краски, обрызганная известью блуза, чистый, аккуратно упакованный костюм, пара рубашек и старая мандолина. Все это он отбросил в сторону. Затем поднял двойное дно и извлек завернутый в красный бархат плоский предмет, который передал профессору Поджи.

Профессор переглянулся с доном Альфредо и непослушными пальцами стал разворачивать красный бархат. Под ним оказалась упаковочная бумага и холстина. Бросив упаковку прямо на пол, Джованни Поджи бегло глянул на полотно.

— Бог мой! — вскричал он и чуть не уронил картину. — Не может быть! Дон Альфредо! Посмотрите!..

Он поставил картину на стол и отошел на шаг. Альфредо Джери встал рядом. Некоторое время они молча рассматривали «Джоконду», открывая и закрывая рты, подобно рыбам, выброшенным на берег.

— Бог мой! — снова произнес профессор.

— Сеньор профессор, это подлинник? — осипшим голосом наконец–то спросил аукционер, приходя в себя.

— Минутку, — проговорил Поджи, с усилием напуская на себя безразличный вид.

Он подошел к столу, взял портрет в руки, и, медленно вертя, тщательно его осмотрел. Сверху спускается посеревшая от времени трещина, о которой сообщают все каталоги мира. На оборотной стороне полотна — клеймо Лувра с короной, лилиями и инициалами М. Н. (королевские музеи) и инвентарный номер по каталогу 316. Сомнений больше не было — это подлинная «Мона Лиза».

Поставив картину обратно на стол, Поджи обернулся к Джери и утвердительно коротко кивнул.

Аукционер почесал подбородок. Как же теперь быть? Картина подлинная, но ее необходимо выманить из гостиницы и каким–то образом передать в руки полиции вместе с похитителем, который сейчас стоит рядом, сложив руки на груди и притулившись плечом к стене.

— Это она? — спросил Джери, чтобы как–то потянуть время, а сам лихорадочно ища в голове выход из ситуации. К сожалению, они с профессором не обговорили детали, на случай, если «Мона Лиза» окажется работой действительно Великого Леонардо.

— В тех условиях и при тех возможностях, которыми я сейчас пользуюсь, я могу предварительно сказать, что данная картина очень похожа на подлинник. Точнее я смогу ответить на этот вопрос, лишь обследовав ее более досконально в специально подготовленных для исследования условиях и помещении, таких, как у меня в галерее Уффици.

Он вопросительно посмотрел на Перуджио.

— Вы не согласились бы на то, чтобы я смог воспользоваться своим положением и с помощью сравнительных фотографий и других средств осмотрел картину более тщательно.

Леонарди–Перуджио как–то странно улыбнулся и пожал плечами.

— Сеньоры! — сказал он. — Я вам доверяю, ибо ваши имена известны всей Европе. Но как же быть с деньгами, дон Альфредо?

Джери вначале прокашлялся, чтобы иметь возможность ответить спокойным тоном.

— Деньги вы сможете забрать завтра в галерее Уффици. Уверяю вас.

— Хорошо. Я согласен, — кивнул Винченцо, заворачивая картину обратно в красный бархат. — Вы позволите сопроводить вас до галереи?

— Конечно. Разумеется.

Портье за стойкой подозрительно уставился на сверток в руках у Перуджио.

— Сеньор Леонарди! — крикнул он, выскакивая из–за стойки. — Позвольте поинтересоваться: что вы выносите из гостиницы.

— Картину, — спокойно ответил Винченцо. — Мы несем ее в галерею Уффици.

— Позвольте посмотреть, — настойчиво произнес портье, вставая на пути. — Прошу прощения, но если вы вынесете и что–либо сделаете с картиной, принадлежащей отелю, моему начальству это не понравится, и у меня будут неприятности.

— О! Конечно! — воскликнул сеньор Леонарди и распаковал портрет «Моны Лизы».

Портье осмотрел картину, успокоившись и в то же время разочарованно вздохнул:

— Нет. Все в порядке. Эта картина не принадлежит гостинице. Можете идти. И простите за причиненное беспокойство.

Когда они вышли на улицу, Перуджио,