На плечах добра и зла - Ольга Владимировна Морозова

парням и сменила тон.

— Дорогие мои! У вас важная миссия. А сделать надо всего ничего, об этом все мужчины мечтают, — и она недвусмысленно объяснила, что от них требуется. Яя подбросила травы в костер и пламя вспыхнуло ярче.

Мужчины зашевелились.

— То есть как? — проговорил Димон. — Прям вот сразу?

Костик хмурился. Егор смотрел только на меня.

Зоя махнула рукой:

— Ты все забудешь, не переживай. Тут, видишь, какое дело. Мы ведьмы и нужны людям. Мы отвечаем за все самое важное, что есть в мире.

Димон и Костик неуверенно кивнули.

— И чтобы мы жили, в колдовскую ночь нас должен коснуться мужчина…Мужчины. Поздравляю, это вы!

Я смотрела перед собой и как будто видела все сразу. Огонь, деревья, людей и нечисть. Запах трав из костра становился все сильнее, огонь колебался, тени людей плясали на траве, как мираж. И только наши тени были неподвижны.

Димон замотал головой. Костик неуверенно протянул:

— Что ж, если надо…

Но с места не тронулся.

Зоя умиротворяюще проговорила:

— Сейчас быстренько пройдем через костер, а потом…

Передо мной, как в последний миг перед смертью, пронеслись воспоминания: летучая мышь в окне, Зоя превращается в юную красавицу, магические книги, разбор людских проблем, прогулка с Яей, алатырь… Алатырь. Я взялась рукой за теплый оберег, и передо мной замелькали другие картины: непокорный электросамокат, день рождения Гали, музыкальная карусель, вкус сладкой ваты, коллекция деревянных фигурок, последняя ночь с Егором.

Не обращая ни на кого внимания, он подошел и дотронулся до моей щеки. Какие горячие у него руки…

— Так ты — ведьма? — он улыбнулся. — Приворожила?

Я замотала головой.

— Шучу, — успокаивающе сказал Егор. — Я просто тебя люблю. Мне наплевать, что ты ведьма.

И тогда я сказала:

— Я отказываюсь.

Иштар, сидевшая поодаль, захихикала.

* * *

Марена шла медленно, в новой белой рубахе, красной запоне, распустив волосы. На ее гордо поднятой голове княжеской короной лежал венок. Кто стоял поближе, ахнул. Тысячелистник — непокорность. Вереск — одиночество. Усики хмеля — хитрость. Мак — горе!

Подружки притихли, когда Мара подошла и села не рядом с ними, а поодаль. Иван оглядел деревенских и молча опустился на землю рядом с девушкой. Та никак не отреагировала. Он бы и за руку ее взял, но не решился, такой от нее шел холод. Иван поежился. Жители переглянулись, пожали плечами и запели снова, но то и дело кто-то бросал взгляд на неподвижную Мару и сурового Ивана.

Настало время. Неженатые один за другим летели через костер, каждого приветствовали криками. Нареченные жених и невеста прыгали вместе, кто-то шел один, а некоторые из девушек набирались смелости, надевали на голову нерешительным парням свои венки, и тоже шли к костру. Не расцепят руки — будет семья счастливой. Ввысь летели искры, и это тоже было хорошей приметой. Иван с надеждой посмотрел на Марену, но та не шелохнулась.

Вот уже все девицы прыгнули. Все, кроме Мары.

— А ты что ж? Давай! — закричал кто-то из девушек — кажется, Марфа, — и остальные зашумели одобрительно. Мужики и парни кивали. Иван тревожно оглядывался. Рядом схватился за голову дурачок Кука, первым поняв, несмотря на свою придурковатость, что быть беде. Отказаться-то нельзя, на плохие мысли наведет. Подбежали подружки, оттеснили Ивана, взяли Мару за руки и потащили к костру. Она упиралась, выдиралась, но они все волокли. Иван пытался прорваться к ней, но ему преградил дорогу сын старосты.

— Погодь. Проверить надо. Не прыгнет — значит, дурная. Может, ведьма.

— Да они сейчас подожгут ее! Подол вон дымится! — закричал Иван.

Василь оглянулся.

— И впрямь.

* * *

Яя испуганно охнула, а Зоя закатила глаза.

— Ну, началось.

— Я хочу быть человеком, — я прямо глянула в лицо Зое и меня окутало чувство вины.

Она надвинулась на меня и пророкотала:

— Ты осознаешь, что мы не можем тебя заменить? Аи, кто прямо сейчас захочет стать ведьмой?

— Меня зовут Вера, — твердо сказала я.

Внезапно со стороны леса послышался звонкий голос:

— Я! Я хочу быть ведьмой!

Из-за деревьев показалась Галя.

— Ты-то откуда взялась на нашу голову? — простонала Зоя.

Галя шагнула к костру и глянула на Костю.

— Возьмите меня!

Видно, зелье вышло слабоватое. Костя зачарованно смотрел на девушку, будто видел в первый раз. На ней было испачканное и мокрое от росы платье, растрепанные волосы закрывали горящее румянцем лицо — как он раньше не замечал, что у нее такие красивые волосы…

Егор сжал мою руку, и я посмотрела на ведьм. Зоя держалась за голову, Яя, похоже, боролась с желанием грянуться оземь, превратиться в летучую мышь и улететь.

— У меня есть сродство к миру растений, вы сами говорили! — умоляюще прошептала Галя.

Иштар вдруг поднялась:

— Все это очень трогательно. Прямо как в сериале. Вот только кто биться будет?

Меня снова скрутило чувство вины.

* * *

Мара вырвалась. Она стояла у самого пламени, и волосы от жара шевелились у нее на голове.

— Не стану прыгать! — громко крикнула она.

— Ведьма! — закричал сын старосты, и остальные один за другим подхватили. — Ведьма! Очистим ведьму!

Они подхватили Марену и потащили к огню. Иван все рвался, но его держали за руки, за плечи деревенские парни, и они были не слабее его. Огонь лизал рубашку, пошел дымок, Мара заметалась, но жители стали в круг у костра, не пуская ее. Девушка упала на колени, издала тихий стон. Одежда горела. Подняв глаза, Марена посмотрела вперед ненавидящими глазами и хрипло прокричала:

— Будьте вы все прокляты!

И упала. Вдруг с ясного неба раздался грохот. Засверкали молнии, набежали тучи, хлынул дождь. Люди, опасаясь гнева Перуна, побежали к деревне. Не дожидаясь, пока костер погаснет, Иван бросился к девушке.

* * *

— Да погоди ты со своими битвами! — закричала Зоя.

— Я-то погожу, а вы решайте.

— Нет, — из-за деревьев вышел Пан. Просто вечер внезапных появлений. — Никто не будет биться.

— А я вас тогда прокляну, — вдруг ядовито прошипела Иштар, переставая играть роль воплощенной невозмутимости. — Мое проклятье сбудется. Я же — не твои слабосильные ведьмы!

— Это наше место и наша ночь! — крикнула Яя.

— Это место было моим задолго до твоего появления, идиотка! — заорала Иштар. — Я здесь родилась! Я умерла здесь!

* * *

— Мара! — закричал Иван. Он весь перемазался в саже, баюкал Мару, как ребенка, покачивал, стонал, бормотал что-то. Вокруг шипели, остывая, угольки. Наконец, девушка шевельнулась и открыла глаза.

— Ванюша, — прошептала она. — Я сказать не успела…

Глаза ее снова закрылись.

— Нет! — закричал Иван. — Не бери ее, Перун! Меня возьми!

Снова по лугу раскатился