Когда правит страсть - Джоанна Линдсей

— Я поймал его, — спокойно заверил он. — И допрошу, как только он придет в себя.

— Это тот вор?

— Да.

— Я знала, что так будет, — пробормотала она дрожащим голосом. — Но в мыслях не имела, что мне придется бороться за свою жизнь!

Понимая, что она едва держит себя в руках, Кристоф поспешил ее увести. Она неожиданно охнула, и он сейчас же понял, в чем дело. Неужели Алана только сейчас заметила, что на нем нет одежды?

Очевидно, она вознамерилась сделать вид, что это именно так, потому что немедленно повернулась к нему спиной.

— Как вы смеете приходить сюда в таком виде?

Он был слишком зол, в основном на себя, за то, что так легко отмахнулся от ее опасений. Но откуда она знала? И теперь на нее напали, как раз когда она находилась под его защитой! Правда, Алана доказала, что может постоять за себя!

— А ты предпочла бы, чтобы я принялся одеваться, вместо того чтобы немедленно бежать тебе на помощь?

Не дожидаясь ответа, он снова сжал ее руку и повел к выходу. Борис пытался сунуть ему одеяло, но Кристоф отмахнулся. Собственная нагота волновала его меньше всего.

Он отвел Алану в свою комнату и при этом постоянно старался держать злость в узде. Едва закрыв за собой дверь, он приказал:

— Расскажи, как все было.

— Один из ваших людей пытался меня убить. Я закричала, как только толкнула его на пол.

Она, похоже, успокоилась, но так и не повернулась к нему лицом. А ему нужно было увидеть ее лицо, ее глаза, понять что она испытывает на самом деле.

— Убить тебя? Каким образом? И смотри на меня.

— Ни за что. Пока не оденетесь.

Кристоф вздохнул, но подошел к стулу, на котором оставил одежду, и сунул ноги в штанины.

— И рубашку, — добавила она.

Кристоф метнул на нее взгляд, но она по-прежнему не смотрела в его сторону. Подглядывала, что ли? Или просто настолько придирчива?

— Какая разница? — пробурчал он, хлопнув себя по груди.

Она наконец оглянулась, но тут же отвернулась снова.

— Не согласна. Голая грудь любого мужчины может не производить впечатления, но ваша слишком отвлекает от дела.

Кристоф уставился ей в спину. Комплимент в такой ситуации? Или она просто старается смягчить его гнев? Он надел рубашку и даже заправил в штаны.

— А теперь повернись и подробно расскажи с самого начала, как все было.

Алана медленно повернулась, и взгляд Кристофа немедленно упал на кровавые пятна, расплывшиеся по белому халату. Такие яркие, красные на белом... Если это сделал один из его людей...

— Погоди, — бросил он и вынул из гардероба другой халат.

Она поспешно сбросила грязный, и он помог ей надеть чистый, выпростав из-под него ее длинные черные волосы. Кровь не промочила ее ночную сорочку. Он встал к Алане лицом и потуже завязал пояс халата. Но прежде чем отступить, прижал руку к ее щеке.

— Тебе лучше? Клянусь, ничего подобного больше не случится. Им придется сначала схватиться со мной.

— Спасибо.

— Ну теперь скажешь, что случилось? — мягко повторил он.

Алана кивнула.

— Я спала. И проснулась в тот момент, когда кто-то выхватил подушку из-под моей головы. Но я все еще недостаточно очнулась, чтобы понять, какая опасность мне грозит, пока он не набросился на меня. Он закрыл мне лицо подушкой в надежде, что я перестану сопротивляться. Я пыталась расцарапать ему лицо, но он, очевидно, запрокинул голову. К тому времени я была в панике. Не знаю, как вспомнила о дубинке, которую сунула перед сном под одеяло.

— Так это была твоя дубинка?

— Да. Я отломила ножку от стола. И ударила туда, где, по моим предположениям, должна была находиться его голова. Негодяй попытался увернуться, и я попала ему в физиономию. Его руки на миг ослабели, и я сумела сбросить его с себя.

Но у Кристофа на уме было другое.

— Он лежал на тебе? Уверена, что не попытался взять тебя силой?

Она угрюмо свела брови:

— И заодно убить? Он душил меня! Там, откуда я приехала, это называется убийством!

— Или способом заглушить твои крики. Не впервые дворцовый стражник пытается воспользоваться беспомощным положением заключенной.

— И вы это позволяете? — ахнула она.

— Разумеется, нет! Любой стражник, пойманный на чем-то подобном, подвергается жесточайшей порке, после чего его выбрасывают из дворца.

— И это все? — поразилась девушка.

— Подобное бесчестье уничтожает человека. Наш девиз — жизнь за жизнь. Если никто никого не убил...

— Мне все ясно! И очень жаль, что я не убила ублюдка, если таково было его намерение. Но в отличие от вас я не стану так легко отказываться от мысли о том, что он пришел сюда убить меня.

— И ты совершенно права.

— Вот и прекрасно, потому что на тот случай, если тебе еще неизвестно, во дворец затесался изменник. Именно потому ты так зол?

— Я зол потому, что кто-то пытался причинить тебе зло!

— Когда же вы поверите, что я та, за которую себя выдаю, и что кто-то, может, те самые люди, которые восемнадцать лет назад желали мне смерти, хотят добиться своего сейчас? Я... я боюсь...

Он приподнял пальцем ее подбородок.

— Я доберусь до сути всего этого. Мало того, сейчас же пойду посмотреть, не очнулся ли злодей.

Кристоф схватил сапоги и шинель и, направляясь к двери, бросил на ходу:

— Запри за мной.

Ему послышался язвительный ответ:

— Буду счастлива сделать это!

Не важно. Она не сможет уберечься от него, потому что второй ключ — в кармане шинели. Но она скорее всего заснет еще до его возвращения. Даже если его люди сумели привести в чувство вора, он не станет торопиться выслушать исповедь. Ему нужно сорвать на ком-то злость.

Глава 26

Алана спала неспокойно и то и дело просыпалась от кошмаров. Ей снилось, что она снова тонет, снова задыхается. Два жутких события подряд были почти одинаковы по своим возможным последствиям, и неудивительно, что все смешалось в ее снах.

Но она постоянно напоминала себе, что Кристоф спас ей жизнь. И поймал убийцу. С ним она чувствовала себя в полной безопасности, и сознание, что он здесь, рядом, убаюкало ее.

Да и большая кровать была так удобна! Она даже не чувствовала, что халат больше ее не стесняет. Должно быть, она сбросила его, когда под одеялом стало жарко. Но теперь ей было так хорошо и уютно, как сегодня в деревенской хижине у очага, когда его тепло вернуло ей жизнь. Он и сейчас согревал ее, и неудивительно, что она вновь хочет поцелуев. Странно только, что она так хорошо запомнила их вкус.

Но Алана тут же поняла: должно быть, она закричала во сне и разбудила его. И это способ успокаивать ее страхи, чтобы снова убаюкать. Бархатистая мягкость губ, шершавость языка, ее тревожно бьющееся сердце... какое уж тут спокойствие!