Сила одиночки - Херберт

кутаясь в одеяло, с милой улыбкой интересуется:

— Дмитрий, ты готов сделать из меня приличную женщину и взять в жёны?

События развиваются настолько стремительно, что я уже не понимаю, взаправду ли происходящее вокруг, и главное — как на это реагировать. Шок от покушения никуда не делся, лекарство прилично притупило ясность мышления, а теперь ещё и это на мою голову! Пользы от интеллекта — ноль! Нервно сглатываю, растерянно хлопаю глазами и бессмысленно перевожу взгляд с одного на другую. Полностью дезориентированный, уточняю:

— А вроде, надо же вставать на одно колено, когда делаешь предложение?

— Товарищ Вертинский… — от моего невинного вопроса у капитана даже правый глаз задёргался. — Не нервируйте нашего инструктора, крайне не хотелось бы вместо свадьбы устраивать ещё одни похороны.

— Считайте полёт — медовым месяцем, а эту каюту — люксом для молодожёнов, — всё ещё недовольным голосом бросает напоследок капитан и оставляет нас одних.

— Ты не злишься? — Мишель осторожно приподнимает мой подбородок и заглядывает в глаза.

— Дурочка… Дай я тебя обниму, — заполучив эту невероятную женщину в свои объятия, крепко прижимаю к груди, с трудом сдерживая подступившие слёзы. — Просто всё слишком хорошо и неожиданно, чтобы в это поверить. — Шепчу дрожащим голосом.

— Пойдём.

Она осторожно высвобождается из объятий и, взяв за руку, ведёт к роскошному кожаному дивану аристократического тёмно-бордового цвета, на правах полноправного хозяина, занимающего приличную часть гостиной. Усаживается на самый край, а меня укладывает вдоль, предлагая свои потрясающие обнажённые бёдра в качестве импровизированной подушки. Запускает пальцы в мою коротко стриженую шевелюру и медленно шебуршит, даруя неземное блаженство и безопасную гавань от всех невзгод этого несовершенного мира. Словно невидимая потусторонняя могущественная сила стекает с её пальцев, делая только что произошедшее не чем-то ужасным, почти гарантированно способным вызвать ПТСР, а заурядным бытовым происшествием, вовсе не стоящим внимания дольше пяти минут.

— А можешь сказать это вслух? — шепчу всё тем же противным ослабленным голосом.

— Что сказать?

— Это. Ты знаешь…

— Я люблю тебя, непонятно откуда свалившийся на мою голову, сколь удивительный, столь и временами наивный, и даже глупый, Дмитрий Вертинский…

Ну как тут совладать с этими чёртовыми слезами? Кончился мой предел прочности, и даже современная фармацевтика оказалась бессильна помочь.

— Мишель… у меня есть к тебе один глупый вопрос, но если не захочешь — не отвечай. Я не обижусь.

— Ты теперь член стаи, — с хитрой усмешкой отвечает напарница. — И я буду с тобой откровенна во всём.

Член стаи… — расплываюсь от умиления, но тут же хмурюсь. Странный холодок внутри, возникший в ответ на едва уловимые интонации её голоса, мешает принять услышанное за простую романтическую аллегорию. Прямо сейчас в этом мне видится нечто большее: таинственное, даже пугающее, за которое мне, однажды, непременно, откусят голову по самые пятки. — Вот что значит посмотреть в глаза смерти! Такая фигня начинает везде мерещиться!

Пристыдив сам себя, задаю интересующий вопрос:

— Давно хотел понять, как можно быть одновременно и такой сильной, и такой разносторонне ра́звитой? Тебе же всего двадцать семь!

— Да нет тут никакого секрета, — беспечным голосом отвечает Мишель, разом развеяв идиотские мистические предчувствия. — Моими тренировками, воспитанием и образованием с трёх лет целенаправленно занимались два самых страшных и безжалостных человека, с которыми я когда-либо встречалась: моя мама и моя бабушка. — Её голос явственно окрашивается характерными нотками могильного холода.

— Смотрю, у тебя неважные отношения с родственниками… — осторожно отвечаю, пытаясь обуздать вновь расшалившуюся психику.

— С чего ты так решил? — недоумённо и даже с лёгким налётом возмущения интересуется Мишель, в очередной раз продемонстрировав феноменальную способность к смене настроения. — У меня лучшая в мире семья! Мы друг за друга горой!

Тут уж нет никакой возможности и дальше продолжать валяться бесполезным тюфяком! Вскакиваю и несколько секунд изумлённо пялюсь на инстру… на свою невесту.

— Мишель… прости, конечно, но я должен сказать, что ты очень странная! Если ты говоришь, что у вас хорошие взаимоотношения, то тогда как тебе не стыдно столь непочтительно отзываться о ближайших родственниках? Любимой маме и милой пожилой леди? В твоём изложении они словно кошмарные чудовища из сказок, только и ждущих своего часа, чтобы сожрать какое-нибудь неосторожное создание!

— А что, одно мешает другому? — удивлённо смотрит на меня Мишель. Хорошо, хоть ресницами не хлопает, актриса, понимаешь, выискалась! — Ха! Если ты думаешь, что это я странная, посмотрим, как ты запоёшь, когда познакомлю тебя с остальными. — Продолжает она с наиковарнейшим видом, медленно потирая руки, словно предвкушая мой грядущий эмоциональный шок.

— Хватит издеваться… — бурчу, наигранно нахмурившись, и укладываюсь обратно на лучшую в мире подушку.

— Кстати, мне всегда нравилось имя «Дима». Моего деда так зовут. Если быть точной, генетически он мне не настоящий дед, но они с бабушкой душа в душу живут уже лет сорок, если не больше, так что другого я и не знаю. Он такой классный… — голос окрашивается тёплыми любящими интонациями. — А ещё он книги пишет. — Тут Мишель звонко смеётся.

— Ты чего? — непроизвольно улыбаюсь, зажжённый её неподдельными эмоциями.

— Когда мне было шестнадцать, в семейной библиотеке я случайно наткнулась на одно из его творений. А там оказалось столько эротики… Ты не представляешь! — и её восхитительный искромётный смех снова наполнил своды нашего импровизированного номера для новобрачных. — Откровенной, чертовски провокационной, но при этом, на удивление, такой светлой и чувственной, что юная Мишель пропала раз и навсегда, зачитав бедную книгу аж до дыр.

— Так вот где кроется разгадка твоего необузданного темперамента!

— Возможно, — Мишель сама таинственность. — По крайней мере, именно после этого я и осознала тот чудесный факт, что являюсь женщиной.

— Это то, о чём я думаю? — интересуюсь игриво.

— Какой вы пошлый, Дмитрий! Но да, это именно оно!

Новая порция смеха и меня принимаются щекотать. Наш расчудесный процесс тисканья, хохота и поцелуйчиков в самый неподходящий момент прерывает корабельная связь.

— Экипаж, говорит капитан! Прошу прощения, что нарушаю ваше личное время, а возможно, даже чей-то сон, но у меня для вас есть очень важное сообщение! Через пятнадцать минут жду всех свободных от вахты в кают-компании.

Несколько секунд спустя из коммуникатора, лежащего на прикроватной тумбе, раздаётся:

— А вас, кролики, это особенно касается!

Тон капитана очень суров, но очевидно же — это лишь формальность, чтобы нарушители спокойствия не расслаблялись. Не сговариваясь, переглядываемся и расплываемся в счастливых улыбках, точно понимая, что означает это объявление.

***

— Мои боевые товарищи! В это непростое время, когда мы все, каждый день, рискуем жизнями, когда шанс увидеть родную планету исчезающе мал, я, правами данными мне должностью капитана корабля, отменяю действие некоторых