Свидание с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол

Хичи и обитатели парусников хорошо знали друг друга, хотя познакомились сравнительно недавно. И взаимоотношения их обернулись для медленных существ бедой. А для хичи тем более. Они никогда не могли забыть об этом.

В медлительных долгих эддах этого народа рассказывалось о том, как в сладкой грязи их родной планеты неожиданно появились конические корабли хичи, ужасно твердые и ужасно быстрые. Они пронеслись через плавучие дома, вызвав кавитацию и значительный подъем температуры. Многие погибли. Много вреда было причинено, прежде чем хичи поняли, что здесь есть живые и разумные существа, хотя и очень медлительные.

Хичи были ужасно шокированы тем, что натворили. Они пытались исправить положение. Первым шагом послужило установление коммуникации, но это оказалось очень трудным. И решение этой задачи заняло много времени — много для хичи, хотя для самих обитателей планеты прошел короткий период, и прямо посреди одного жилища осторожно и медленно опустилась жесткая горячая восьмиугольная призма. И сразу заговорила понятным, хотя и смехотворно неправильным языком.

После этого события стали развиваться с молниеносной скоростью — для жителей грязи. Для хичи же следить за их жизнью — все равно что наблюдать рост лишайников. Капитан сам однажды побывал на их планете — газовом гиганте. Он был тогда не капитаном, а скорее юнгой, молодым, горячим, любителем приключений, с тем неистощимым оптимизмом, с каким хичи смотрели в необозримое будущее, пока оно не обрушилось на них так ужасно. Он дважды посещал Землю и нашел там австралопитеков, он наносил на карты газовые облака и квазары, он отвозил строителей и экипажи на дальние объекты. Проходили годы. Проходили десятилетия. Медленно продвигалась работа по переводу с языка обитателей грязевых жилищ. Она могла бы идти и побыстрее, если бы хичи считали ее важной; но они так не считали. Но намного быстрее она все равно не пошла бы: не справились бы жители планеты.

Но работа оказалась интересной — в историческом, антиквариальном смысле. Ведь эти существа жили долго, очень долго. Их биохимические процессы протекали примерно в триста раз медленнее, чем у хичи или у людей. Исторические записи хичи уходили в прошлое на пять-шесть тысячелетий. Письменная история жителей грязи — в триста раз дольше. Почти два миллиона непрерывных последовательных исторических данных. А самые ранние народные сказания, предания и эдды уходили в прошлое еще в десять раз дальше. Их переводить было не труднее современных, потому что у обитателей планеты грязи все, в том числе и язык, изменяется медленно, но соединенные умы, занимавшиеся переводом, считали их не очень интересными. И все откладывали работу над ними… пока не обнаружили, что в двух из них говорится о посещении из космоса.

Когда я думаю о всех тех годах, когда человечество жило под гнетом комплекса неполноценности — потому что хичи достигли многого и намного раньше, — я испытываю множество сожалений. Мне кажется, больше всего я жалею, что мы не знали о двух эддах. Я имею в виду не сами эдды, потому что они добавили бы нам забот, правда, довольно отдаленных. Я говорю о том, как эти эдды отразились на моральном состоянии хичи.

Первая песнь была создана на самом рассвете цивилизации обитателей грязи и оказалась очень неясной и двусмысленной. В ней рассказывалось о посещении богов. Они явились, сверкая так ярко, что даже рудиментарные оптические органы жителей грязи смогли их увидеть; их окружало море энергии, грязь вскипала, и многие умерли. Больше они ничего не сделали, а улетев, не возвращались. Сама по себе песнь не имела особого значения; в основном в ней рассказывалось о некоем грязевом герое, который осмелился бросить вызов богам и в качестве награды получил целую болотистую область планеты.

Вторая песнь оказалась более ясной. Она датировалась миллионом лет позже — почти в пределах исторического периода. В ней тоже рассказывалось о посетителях извне плотного домашнего мира, но на этот раз посетители оказались не просто туристами. Но и не завоевателями. Это были беженцы. На болотистую почву опустился один корабль, плохо подготовленный для жизни в холодном плотном ядовитом газе.

Здесь они скрывались. И оставались долго — по своим стандартам, больше ста лет. Настолько долго, что обитатели планеты успели их обнаружить и даже вступить в коммуникацию. На беженцев напали чужаки-убийцы, горящие, как пламя, владеющие оружием, которое давит и сжигает. Вся их родная планета обгорела. Все их космические корабли подверглись преследованию и были уничтожены.

И вот, когда поколения беглецов сумели выжить и даже умножиться, всем им пришел конец. Пылающие Убийцы отыскали их и испарили целый район планеты, чтобы погубить их.

Услышав эту песнь, хичи могли бы подумать, что это вымысел, если бы не один термин. Его оказалось нелегко перевести. Ему пришлось пережить и несовершенный языковой обмен, и прошедшие два миллиона лет. Но он их пережил.

Именно он заставил хичи бросить все свои дела и сосредоточиться на одном: подтверждении истинности старой эдды. Они искали планету беглецов и нашли ее — сгоревшую в лучах взорвавшегося солнца. Они искали и нашли артефакты предшествующей космической цивилизации. Немного. И не в очень хорошем состоянии. Но около сорока обломков и кусков расплавленных машин. Изотопный анализ показал, что они относятся к двум разным эпохам. Одна совпадала по времени с прилетом беглецов на планету грязи. Другая — на много миллионов лет древнее.

Они заключили, что рассказ правдив: существует раса Убийц; они уничтожают любую найденную космическую цивилизацию на протяжении более чем двадцати миллионов лет.

И хичи пришли к выводу, что эта раса существует по-прежнему. Потому что трудно поддававшийся переводу термин описывал расширение неба, которое пламенные существа остановили и повернули назад, чтобы звезды и галактики начали сталкиваться. Сделали они это с целью. И было невозможно поверить, что эти титаны, кем бы они ни были, не захотят увидеть результаты своих действий.

И яркая мечта хичи рухнула, и обитатели грязи запели новую сагу — сагу о хичи, которые навестили их, познали страх и бежали.

И вот хичи установили свои ловушки, скрыли большинство свидетельств своего существования и отступили в дыру-убежище в центре Галактики.

В определенном смысле жители грязи были одной из таких ловушек. ЛаДзхаРи знал это; все они знали; именно поэтому он выполнил завет предков и сразу сообщил о соприкосновении с чуждым разумом. Он ожидал ответа, хотя прошли годы, даже во времени ЛаДзхаРи, с тех пор как последний раз появлялись хичи, да и то это была обычная быстрая проверка с помощью ТПП. Он также думал, что, получив ответ, не обрадуется ему. Весь эпический труд строительства и запуска межзвездного корабля, все столетия уже затраченные на это долгое путешествие, — все зря! Правда, тысячелетний путь для ЛаДзхаРи не больше обычного плавания для капитана нантакетского китобоя; но и китобою не понравится, если его остановят посреди Тихого океана и отправят домой с пустыми руками. Весь экипаж был расстроен. Возбуждение было настолько велико, что часть членов экипажа невольно перешла в повышенное состояние, жидкая грязь настолько нагрелась, что началась кавитация. Одна из самок погибла. Один из самцов, ТсуТсуНга, был настолько деморализован, что стал хватать выживших самок, и совсем не для еды. «Не делай глупостей», — взмолился ЛаДзхаРи. Для самца осеменение самки — а именно это и собирался сделать ТсуТсуНга — связано с такой затратой энергии, что угрожает жизни. Для самок в этом нет угрозы — их тело для того и предназначено, чтобы нести оплодотворенное семя, но они, конечно, этого не знают, они в сущности вообще ничего не знают. Но ТсуТсуНга упрямо сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});