Пиджин-инглиш - Стивен Келман

Пожарный:

— Все назад!

Но люди только теснее сплотились — ничего с собой не могли поделать. Ребятишки поменьше оказались самые смелые — не послушались пожарных, чуть ли не прямо в огонь полезли. Это ведь так здорово, помогать тушить пламя.

Кто-то из детишек попробовал поднять шланг, но даже с места сдвинуть не получилось, такой тяжелый. Мальчишка заплакал. Прикольно вышло.

Пожарный:

— Спасибо, приятель, я сам его возьму. В следующий раз поможешь, ладно?

Струи воды вонзились в огонь как пули. Пожарные знали свое дело, пламя потушили за минуту. Площадка для игр сразу приобрела мерзкий вид. Сплошная грязь, черная и мертвая. Я себя тоже мертвым почувствовал. Даже захотелось, чтобы огонь разгорелся снова и прикрыл грязь.

Все радостно махали пожарным на прощание. Мне было грустно. Когда еще доведется их увидеть.

Дин:

— Если бы знать, что они так быстро управятся, я бы еще что-нибудь поджег, пусть гасят подольше!

Мама Дина:

— Не вздумай!

Дин:

— Да шутка это!

Пожар потушили, и я вдруг увидел много всяких вещей, которых не видел прежде, печальных и психанутых вещей, которым тут не место. Вот мертвый канат, черный и обуглившийся. Вылитая змея — сейчас начнет извиваться и уползет под кучу обгорелых досок. Вот мертвая монетка, валяется на земле у покореженной божьей коровки. Я представил, что это коровкина какашка, — насекомое так перепугалось во время пожара, что обделалось. Мне стало жалко коровку, хоть я и знал, что она из железа и пластмассы. Голова у нее оплавилась и вся скособочилась.

Детишки поменьше затеяли новую игру: на спор хватали с земли еще горячие головешки. Больше двух секунд никто не мог удержать. Сквозь дым я увидел Убейцу. Он был один, без своих корешей, пришел поглазеть на пожар типа как все остальные. Убейца поднял с земли головешку, зажал в кулаке и застыл, будто нарочно ждал, когда она сожжет ему кожу. По-моему, ему даже нравилось. Я успел досчитать до 28, и то не сразу начал, пока он ее бросил. А потом засунул руки в карманы и ушел, ни на кого не глядя. Со стороны казалось, ему так же грустно, как и мне. Хотя если Убейца и пользовался лестничным замком, то только чтобы выпендриваться.

Посветлело. Дым начал рассеиваться, и я вспомнил, что ведь еще день. Спать мне больше не хотелось. Люди стали расходиться по домам. Мы с Дином остались, неважно, что детская площадка накрылась. Ничего уже не изменишь, но вдруг что-то важное и неведомое покажется из-под пепла, наделит нас даром, и тогда мы сможем видеть то, что скрыто.

Маленький мальчишка продолжал плакать.

Мальчишка:

— Теперь уже с горки не скатишься.

Мама мальчишки:

— Не расстраивайся, новую построят. Лучше старой будет.

Надеюсь, новая горка будет самая длинная на свете, и, чтобы съехать вниз, понадобится целая вечность. Раз, и готово — это разве удовольствие? Досада одна. Хотя горки я уже давно перерос. Стать бы маленьким на минуточку, только чтобы съехать один раз.

Я прошелся по пепелищу детской площадки, испачкал копотью свои оранжевые лапки — в надежде, что пламя повлечет за собой некие уступки, изменение плана в последний момент, что тлеющие угольки подпалят мои крылья… Не сработало. Я по-прежнему здесь со всеми вытекающими последствиями, передо мной по-прежнему задача, которую предстоит выполнить. Нет покоя грешникам, и все такое.

Мы предпочитаем, чтобы вы шли сторонкой, а не перли прямо на нас. Нам по душе, если нас не беспокоят, когда мы едим или поглощены ритуалом ухаживания. Мы требуем равноправия с вами: права на жизнь, права на жилище, чтобы было где погадить, где поспать, где воспитывать потомство. Не травите нас ядом за то, что мы устраиваем беспорядок. Вы тоже устраиваете беспорядок. Из того, что полагалось, нам много чего недодали, если уж на то пошло.

Оставьте нас в покое, и все будет чинно-благородно. Будьте к нам добры, и мы ответим вам тем же, когда придет время. А до поры да пребудете с миром.

* * *

Я, Дин и Лидия отправились в школу все вместе — так оно безопаснее. Не верилось, что сегодня началась война, ведь это последний школьный день. Все казалось таким радостным. Все улыбались от уха до уха. Все весело кричали. И мы тоже. Просто сдержаться не могли.

Я и Дин:

— Последний день! Свобода!

Лидия:

— Ой! Не ори мне в ухо!

Я:

— А-а-а-а-р-р-р! (Это я громко кричу Лидии в ухо.)

На географии мистер Кэррол включил вентилятор. Точнее, когда мы зашли в класс, пропеллер уже крутился. Приятная неожиданность. Все прямо с ума сошли от радости, засуетились, подставляя лицо ветерку.

И не только лица. Потаенные места тоже. Ну, не совсем. Задирали рубашки, оголяли животы. Сквозняк на животе — это так здорово!

Кайл Барнс:

— Смотрите, у Дэниэла соски набухли! Во извращенец!

Дэниэл Бивен:

— Не гони!

Брейден Кэмпбелл:

— Да у него тут деревяшка! Слышь, Шармен? Постучи Дэниэлу по деревяшке.

Шармен Де Фрейтас:

— Отвали!

Все повязали головы галстуками типа как ниндзя. Одиннадцатиклассники написали на рубашках свои имена и пожелания счастья. Эти рубашки на них в последний раз. Школа закончена, они уже сюда не вернутся, и надо перед тем, как отправиться в большую жизнь, пожелать приятелю счастливого пути. Это традиция такая. По-моему, здорово. Жду не дождусь, когда сам поучаствую.

УДАЧИ держи хвост пистолетом Кент

НОРТВЕЛЛ МЭНОР ПОКА НЕ СДОХНУ Тайрон

БУДЬ ПРОЩЕ РАЗБОГАТЕЙ или сдохни наоми

ТРАХАНАЯ ШКОЛА в «льюси-хилл»

ВСЕ ПИДОРЫ

ИМЕЛ Я КОПОВ ЛЕОН

БОЖЕ ХРАНИ НАРКОТУ Деймон

МИСТЕР ПЕРРИ СОСЕТ У ПСА

ЗАВЯЗАЛ С ОБРАЗОВАНИЕМ Чериз

КРУТЫЕ СИСЬКИ РУФУС

повторяй за мной: А ТЫ ХОЧЕШЬ СОГРЕТЬСЯ?

ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ

НИКАКИХ НАЛОГОВ, ДИЛЕРЫ РУЛЯТ

УВИДИМСЯ В ЦЕНТРЕ ЗАНЯТОСТИ

ФАСАР — КОЗЕЛ Донован

прическа от Тони-энд-Гай, личность от Рональда Макдоналда

МАЛАКИ — УРОД И МУДИЛА

джинджер Зайда

МОЯ ТВОЯ ЛЮБИТЬ ДАВНО-ДАВНО

ЗАВТРА ПЕРВЫЙ ДЕНЬ КОНЦА ЖИЗНИ — ВОТ ХРЕНЬ!

Не дергайся и будь счастлив МУУМБЕ

Я единственный гей в деревне ДЕВСТВЕННИК

Высоко подняться просто, влезь на дерево

Все мудаки кроме меня

ЛЮБИ СВОЮ МЕЧТУ

МАРВИН П — ВЗЛОМЩИК ВОЛОСАТЫХ СЕЙФОВ

БУДЬ ДОБРЫМ ТОЛЬКО НЕ СО ВСЕМИ ПОДРЯД

Предупреждаю: будущего нет!

МОТАХИР трахни шлюху на разминке

НАТАША ИНДИЯ

КУРИМ ВСЕ

Бог был моим штурманом, но мы разбились в горах, и я его съел

ВСЕМ НА ВСЕ НАСРАТЬ Джек

ЧУРКА АЗИАТСКАЯ

Говорю тебе: ты ослепнешь

МЮНТЕР КУПИ ЕЩЕ ДРЯНИ Лестер

мы все сделаны из звезд симона Коринна

ДЖЕЙСОН Б ТРАХАЛ МОЮ МАМОЧКУ

НИНДЗЯ ПРОТИВ ЭМО

укуси меня за блестящую металлическую жопу! Майкл Д

УМНЫЕ СЛОВА

Наш отброс школу перерос!

ВСЕ БУДЕТ КЛЕВО!

Каждый раз, когда я не говорил, что люблю тебя, я лгал Нахид

ЛЮБЛЮ ПОГЛУБЖЕ В ЗАД

Все смотрели в окно. Одиннадцатый класс выпустили перед нами. Кое-кто из них забросил свои джемперы на деревья, кое-кто захватил с собой суперполивалки и водяные бомбы и устроил баталию. Все вмиг сделались мокрые. Зверски круто. Там и тут завязались драки, так что стало еще прикольнее. Мы дождаться не могли, когда нас выпустят, всем хотелось побегать, высунув язык, как собачки. За пять минут до конца мы запели.

Все вокруг:

— Мы хотим свободы! Мы хотим свободы!

Первый начал Кайл Барнс, за ним подключились все остальные, даже тихони. Круто было. Мы барабанили по партам и орали.

Все вокруг:

— На волю! На волю! На волю!

В конце концов мистер Кэррол сдался и прервал урок. А то целое восстание бы поднялось.

Мистер Кэррол:

— Ваша взяла. Всем замечательных каникул. Ведите себя хорошо!

Все вокруг:

— Обязательно!

Правило «По лестнице не бегать» вылетело из головы, ноги сами несли тебя вперед. Получился типа забег во имя будущего. Типа лето принадлежит тому, кто первый выбежал во двор.

Все обвязали галстуки вокруг головы и ловили ртами струи дождя. Мы с Поппи шли к воротам вместе, держась за руки. Классно было. Сердце у меня колотилось. Поппи была еще красивее, чем всегда. Даже страшновато стало. Дико, конечно, но это так. Мне вспомнилось, какая она красавица, и воспоминание меня напугало. В животе все перевернулось, словно я в самолете.

Я:

— Хороших каникул тебе.

Поппи:

— И тебе тоже. Ты поедешь в Гану?

Я:

— Нет. Я в зоопарк собираюсь выбраться. Пойдешь со мной?

Поппи:

— Не могу. Я еду в Испанию.

Я:

— Насовсем?

Поппи:

— Нет. Всего на две недели.

— А в эту школу ты вернешься?

Поппи:

— Конечно. А ты?