Ошибка юной Анны - Вадим Норд

– Разве у вин бывают платья? – удивилась Августа.

– Бывают, – тоном знатока подтвердил Александр. – Платье – это цвет и вообще вид. Нальешь в бокал, смотришь на свет и говоришь о платье… Отмечаешь оттенки, прозрачность, блеск. Короче говоря, выпендриваешься, как можешь, а затем переходишь к аромату. Аромат у хорошего вина просто обязан быть стойким, насыщенным и должен манить куда-то или на худой конец затягивать.

– Куда?

– Ну, скажем, в сад наслаждений или лабиринт удовольствий. Суть не важна, главное, чтобы красиво звучало. Дальше надо оценить тон и нотки. Ноткам положено оттенять, проступать, смягчать и подчеркивать основной тон. Если ничего на ум не приходит, назови тон медовым или просто терпким. Не забудь восторженно закатить глаза, поцокать языком и покачать головой. Слова «неповторимый» и «деликатный» можно вставлять хоть в каждое предложение. Запомни фразу: «Полнотелое вино с прекрасным балансом вкусовых оттенков». Это надо сказать в конце с умным видом. Можно еще добавить пару слов про текстуру. Ей положено быть плотной и мягкой, можно еще назвать ее бархатистой, почти все вина, разве что кроме игристых, слегка бархатистые на вкус, не ошибешься. В завершение непременно надо оценить осадок – есть ли он, или нет его, насколько крупны хлопья, и сказать несколько слов о послевкусии. У хорошего вина послевкусие непременно должно быть длительным, стойким и пряным. Тебе ясно, мой сомелье?

– Ясно! – рассмеялась Августа. – Когда я получу диплом?

– При первой же встрече, – пообещал Александр. – Да, совсем забыл. Профессионал не только нахваливает достоинства, но и отмечает недостатки. Чтобы не забивать голову всякой чушью, запомни одну-единственную фразу: «При всех достоинствах, этому вину слегка недостает утонченности, не самый лучший год». Глаза прикрыты, на лице – выражение скорбной значительности. Допускается легкий вздох сожаления. Теперь ты знаешь все.

– Выгонят из лаборатории – подамся в сомелье! – рассмеялась Августа.

– Разве есть за что? – поинтересовался Александр.

– Повод при желании найти нетрудно. – Августа смешно наморщила нос. – Впрочем, я и расстраиваться не стану. У меня довольно скучная работа, не то что у тебя. И мужики ко мне по вечерам в лабораторию не приходят…

– А что, должны? – Александр не понял, при чем тут мужики.

– Не должны, но это, наверное, приятно разнообразит рабочий процесс. К тебе же приходят юные девы. И кричат с порога: «не ждал меня, милый?».

– Ах вот ты о чем, – догадался Александр. – А я-то никак в толк не возьму. Так ты у меня, оказывается, ревнивая? Вот так новость.

– Ничуть! – тряхнула кудряшками Августа. – Но любопытная, этого у меня не отнять. Удивляюсь, как меня не назвали Варварой.

– Твое любопытство легко удовлетворить. То была Ирина, сестра девушки, умершей в Нижнем во время операции. Она… немного странная и буквально одержима идеей отмщения. Мы с ней познакомились в Нижнем. Когда я узнал, кто она такая, я попробовал ее переубедить, но это оказалось бесполезно. Потом я отказался от участия в этом деле, потом меня пригласили выступить на суде консультантом.

– Я помню, – кивнула Августа. – Как раз перед ее приходом ты мне об этом рассказал.

– Она об этом узнала и снова решила на меня подействовать…

– И приехала для этого в Москву?

– Она сказала, что не только для этого, хотя не знаю. Девушка странная, могла и соврать. Я снова попытался переубедить ее, но у меня снова ничего не получилось. На том мы и расстались. Боюсь, что она что-нибудь устроит на суде.

– Голос у нее энергичный, – оценила Августа. – Такая может. А врачи точно не виноваты?

– Я считаю, что не виноваты. Два эксперта – хирург и анестезиолог – тоже считают, что не виноваты. Но наши мнения в расчет не принимаются. Ирина говорит, что мы блюдем честь мундира, не более того. Я понимаю, что ее уверенность основана не на пустом месте, случается же и так, но тем не менее мне немного обидно. Я говорю правду, а мне не верят.

– Это очень обидно, – согласилась Августа. – В ответ на искренность хочется получить доверие.

Последняя фраза прозвучала как-то по-особенному печально, или так просто показалось Александру. Могло и показаться, потому что мысли его в этот момент были заняты совсем другим. «Спросить или не стоит?» – колебался Александр, но все же решил спросить, потому что момент для этого выдался самый что ни на есть благоприятный.

– А можно мне тоже проявить любопытство? – спросил он, как бы между прочим.

– Запросто! – разрешила Августа. – От человека, который знает не только дату, но и год моего рождения, у меня секретов нет и быть не может. Что еще скрывать?

«Хорошо, если так», – подумал Александр и, стараясь, чтобы голос его звучал как можно беззаботнее, задал вопрос:

– Скажи, пожалуйста, а кто был тот мужчина с длинными волосами, в черном пальто и с ярким шарфом, которого я зимой видел с тобой у входа в вашу клинику? Лицо знакомое, а вспомнить не могу?

– В черном пальто? – переспросила Августа, словно сразу не поняла, о ком идет речь. – Это Димочка, мой лучший друг, массажист золотые руки…

«Так он еще и массажист!» – с тоской и каким-то несвойственным ему озлоблением, подумал Александр.

Воображение, никогда не упускающее случая поглумиться, тотчас же нарисовало больно ранящую душу картину. Обнаженная Августа лежит на животе на мраморной лежанке, бедра ее прикрыты тонким белым полотенцем, голова повернута вбок, на лице блаженная улыбка. Димочка, почему-то обнаженный по пояс (не иначе как для того, чтобы подразнить Александра сверхвыразительной рельефностью своих мышц) плавными движениями рук наносит на тело Августы массажное масло. Движения его не просто плавные, а нарочито замедленные, глаза плотоядно сверкают, а белые штаны спереди так и топорщатся… От такого видения хотелось скрипеть зубами и делать глупости. Хорошо еще, что Димочки не было рядом.

Питье мелкими глотками помогает справиться с волнением. Александр схватил бокал с недопитым глинтвейном, но почему-то осушил его залпом.

– Силен ты, как я погляжу! – похвалила Августа.

– В горле пересохло, – смущенно попытался оправдаться Александр, ощущая, как еще не успевший остыть напиток разливается внутри приятной теплой волной. – Да и вино слабенькое, градусов девять, и с вишневым соком… Так, значит, это был ваш массажист? Золотые руки, говоришь?

– Чародей! – подтвердила Августа. – Не проходит недели, чтобы его не пробовали сманить от нас.

– Что же его держит?

– Любовь! – звук «л» Августа выговорила особенно отчетливо, да еще и бровями поиграла многозначительно, так что Александру стало совсем не по себе. – Димочка – бойфренд нашего главного, они уже давно вместе, но многие об этом не знают, вот и подкатывают к Димочке с предложениями. У нас даже поговорка есть про Димочку: вместо «когда рак на горе свистнет» мы говорим «когда Димочка уволится»…

Подлое воображение приуныло и прекратило трансляцию пакостей.

– Хорошо, когда люди любят друг друга, – сказал Александр, сознавая, что произносит банальнейшую из всех банальностей, но что поделаешь, если именно это хотелось сказать в данный момент.

– Это просто замечательно! – подтвердила Августа. – А с чего это ты так Димочкой заинтересовался?

– Да так просто, – соврал, не моргнув глазом, Александр. – Говорю же – лицо знакомым показалось. А сейчас вот сообразил – Димочка ваш на Брэда Питта похож в «Легендах осени».

– Ну что ты… – возразила Августа. – Это ты его не разглядел толком. У Димочки нет с Брэдом ничего общего, он скорее на Джоша Холлоуэя в роли Сойера смахивает…

Сериал «Лост» Августа не то чтобы очень любила, а, как она сама выражалась, «посматривала».

«Да хоть на Элайджу Вуда! – весело подумал Александр. – Какая разница?»

Действительно, никакой.

15. Суд

– Библейское «познать» – оно же с глубоким смыслом, с подтекстом. Познать – это ведь не только плоть потешить, это узнать человека, понять его. В четвертой главе Пятикнижия сказано: «Адам познал Еву, жену свою». Познал, значит. Другой пример – Второзаконие, глава двадцать вторая: «Я взял сию жену, и вошел к ней, и не нашел у нее девства». Вошел – и не нашел. Есть разница? Огромная. Если бы не было, то в обоих случаях был бы употреблен один и тот же глагол. В таких книгах нет лишних слов и неуместных нет тоже…

– А он говорит – у нас в Африке все равно больных лечить нечем, так что ваша терапия вместе с пропедевтикой мне не нужны, ставьте мне «хор», и я пойду. Представляете – меньше чем на четверку он не согласен…

– Только что женщина с Канавинского моста прыгнула. Вытащили, успели, отвезли в седьмую…

– У нас рядом с домом целых три детских садика – так себе, плохой и совсем никудышный. Вот и приходится возить Алиночку на Алексеевскую в частный садик…

Люди в зале разговаривали о чем угодно, только не о деле, на рассмотрение которого они собрались. Александр ожидал обратного – когда еще можно высказаться, обменяться мнениями, как не перед началом суда?