Ошибка юной Анны - Вадим Норд

Оказалось, что следствие уже закончено и назначена дата судебного заседания.

– На двенадцатое марта, представляете? – Семахов хитро прищурился и умолк, явно ожидая от Александра какой-то реакции.

– Двенадцатое – плохой день для суда? – предположил Александр.

– Для суда плохих дней не бывает, – усмехнулся Семахов. – Хоть на тринадцатое бы назначили, все равно. Вы сроки оцените, сроки! Это же не просто быстро, это стремительно, молниеносно. Со скоростью света! Раз – и следствие закончено, два – и дата назначена. Кто-то собирается ковать железо, пока оно горячо. И клинику мерзляковскую хочется утопить побыстрее, пока еще страсти не улеглись, и рейтинг свой поднять. А то через полгода никто, кроме моих подзащитных, родственников Викулайской да свидетелей про суд и не вспомнит…

«Двенадцатое – это плохо, – подумал Александр. – Вырваться на восьмое в Питер уже не удастся, потому что снова придется перекраивать график, высвобождая двенадцатое и тринадцатое марта».

– Николай Павлович, а когда мне нужно двенадцатого быть в Нижнем? – спросил Александр.

– К девяти утра, – сказал Семахов. – Желательно не опаздывать. У нас знаете как? Придешь вовремя – прождешь полдня, опоздаешь – все за пять минут без тебя сделают. А вы мне очень нужны, Александр Михайлович. Как опора.

Приятно быть нужным, быть чьей-то опорой, но придется уезжать из Москвы одиннадцатого. Утешая себя, Александр подумал, что у него все равно бы не получилось уехать в Питер на восьмое и девятое марта, потому что подготовка новой клиники к открытию идет полным ходом, без выходных, и лучше в эти дни быть в Москве, потому что босс уже давно предупредил, что уедет на эти дни в Минск, к родственникам жены. Нельзя же оставлять клинику, в которой трудятся рабочие, совсем без руководства. По закону подлости непременно что-то случится – трубу какую-нибудь прорвет, авария с электричеством или что-то еще. Да и появиться в эти дни на Гончарной не мешает, чтобы лично убедиться в том, что люди работают, а не дурака валяют. Так что все складывается один к одному, а в Питер можно съездить и неделей позже, когда босс будет в Москве.

После ухода Семахова Александр зашел в скайп, увидел, что Августа находится в Сети, и отправил ей сообщение: «Привет! Есть желание пообщаться?» Звонить сразу не хотелось – вдруг Августа дежурит или занята какими-нибудь делами. Спустя несколько секунд Августа позвонила сама. Судя по фону, то есть куску стены за ее спиной, она была дома.

– Хорошо, что ты вышел на связь, – сказала она. – А то я до девяти тебе звонить не рискую, зная твою великую занятость, а потом начинаю Даньку спать загонять и забываю.

– Прямо «загонять»? – не поверил Александр.

– Загонять, – подтвердила Августа. – «Укладывать» это про тех, кому говоришь «детка, тебе пора баиньки», и детка чистит зубы и ложится в кроватку. Я же сначала раз пять напомню, потом стою над душой, а потом еще пару раз захожу для контроля, чтобы убедиться в том, что Данька спит, а не играет на планшете под одеялом. Прямо хочется завести сейф, чтобы запирать туда в девять вечера все девайсы. И рубильник установить, чтобы обесточивать комнату…

Августа жаловалась весело, и было ясно, что на самом деле все не так уж и страшно. Александр сказал, что раньше второй половины марта в Питер вырваться не сможет, но если Августа захочет приехать в Москву, то он будет рад. Августа ответила, что приехать не сможет, потому что на все праздники уже запланировала большой разгул. Что именно за разгул, она уточнять не стала. Не исключено, что просто придумала на ходу отговорку. Насколько мог судить Александр, склонности к разгулам у Августы не было.

Все текущие дела на сегодня Александр переделал, ничего экстренного, к счастью, не случилось, поэтому разговор с Августой затянулся надолго. Поговорили о том о сем: о том, как идет подготовка новой клиники, о том, что Августе предлагали перейти на работу в Госпиталь для ветеранов войн, но она отказалась; о том, что Даня вдруг полюбил классическую музыку – слушает Вивальди и Рахманинова; о том, где лучше отдыхать летом – в Турции или в Италии. Александр заикнулся было насчет совместного отдыха, но Августа сказала, что у нее все настолько неопределенно, что она боится строить даже предварительные планы. Александра так и подмывало спросить, что именно у нее «настолько неопределенно» – график отпусков на работе или собственные планы, но, разумеется, не спросил. Также хотелось сказать веско и твердо, безапелляционно – едем, мол, вместе, и все, точка, но он не смог. Хотя на какое-то мгновение позавидовал тем, кто смог бы. Может, Августа просто еще не определилась или стесняется (она же такая стеснительная), тут бы категоричность могла оказаться весьма кстати.

После Италии разговор перешел на Финляндию, с Финляндии на погоду (как можно не поговорить о погоде?), с погоды на театр – Августа побывала на новой «Пиковой даме» в Театре на Литейном и осталась довольна… По-хорошему, пора было уже заканчивать разговор и ехать домой, но дома Александра никто не ждал, а разговаривать с Августой было так приятно… И Августа сегодня была расположена к долгому общению, видимо, у нее тоже не было никаких срочных дел, поэтому они продолжали общаться. Время от времени в кабинет заглядывали попрощаться уходящие домой сотрудники, один раз заглянул охранник, для порядка, с целью демонстрации служебного рвения. Положено обходить после окончания рабочего дня кабинеты, вот я и обхожу.

А потом дверь вдруг распахнулась и звонкий, радостный женский голос сказал:

– Привет! Не ожидал меня здесь увидеть?! Это тебе сюрприз!

На пороге стояла Ирина, та самая – художник-реставратор из Нижнего Новгорода, двоюродная сестра покойной Анны Викулайской. Синяя куртка с лисьей опушкой перекинута через левую руку, на плече кожаная сумка с бахромой, в глазах лихорадочный блеск – то ли радуется, то ли чем-то взволнована.

– Не ожидал, – подтвердил Александр, вставая из-за стола. – Здравствуй. Действительно сюрприз.

– Я забросила сумку в гостиницу и сразу поехала к тебе. Такси брать не стала, пробки же кругом, прекрасно добралась на метро…

Повесив в шкаф куртку Ирины, Александр вернулся к компьютеру, но Августа уже отключилась и вышла из скайпа. «Нехорошо получилось», – подумал Александр, потому что приветствие Ирины прозвучало не только громко, так, что его услышала Августа, но и весьма интимно. Во всяком случае, из-за тона Ирины создавалось такое впечатление. Ну и все остальное: «Я забросила сумку в гостиницу и сразу поехала к тебе»… Определенно у Августы могло возникнуть впечатление не самое приятное. С другой стороны, не пускаться же ему в объяснения, что это, мол, нежданно-негаданно приехала сестра девушки, которая умерла в Нижнем Новгороде во время ринопластики. Объяснения в подобных случаях только портят дело, поскольку звучат как оправдания, а кто оправдывается, тот виноват. Невиновным оправдываться незачем. Короче говоря, ситуация получилась аховая, «перспективная в драматургическом плане», как сказал бы друг Андрей. Но Александр предпочел бы обойтись без нее.

– Я тебе не помешала? – На лице Ирины появилось выражение озабоченности. – А то свалилась как снег на голову. Нашла сайт твоей клиники и решила сделать сюрприз…

Если человек приехал издалека, оставил вещи в гостинице и прямиком оттуда явился к тебе, то элементарная вежливость требует поинтересоваться, не голоден ли он. Александр не горел желанием ужинать в обществе Ирины, но у вежливости свои правила.

– Я голодна как не знаю кто! – ответила Ирина, и Александру послышался в ее голосе намек на нечто большее, чем простое желание поесть.

«Поужинаем, отвезу до гостиницы и распрощаюсь», – пообещал себе он.

В последние дни гости из Нижнего начали, мягко говоря, утомлять. Не хватало еще, чтобы приехал следователь Званский. Впрочем, Званскому до Александра нет никакого дела…

– Где ты остановилась? – спросил Александр.

– В «Космосе». Дороговато, конечно, но у вас вообще дорогие гостиницы, зато метро рядом.

Перебрав в уме возможные варианты, Александр решил выбрать китайский ресторан на проспекте Мира, как раз расположенный на полпути между клиникой и гостиницей. Ирина против китайской кухни не возражала. Ей, как показалось Александру, было все равно где разговаривать, главное, чтобы была возможность поговорить.

Говорила Ирина без остановки, но о цели своего приезда сказала только после того, как они сделали заказ. Видимо, салон автомобиля не годился, по ее мнению, для важных разговоров. В салоне можно восхищаться заоконными видами, крутизной соседних машин (к удивлению Александра, оказалось, что Ирина разбирается в ценах на автомобили на высоком, можно сказать – профессиональном, уровне), можно рассказывать анекдоты, но не более того.

– Я знаю, что ты все-таки будешь на суде. – Ирина многозначительно посмотрела на Александра. – Тебя пригласил адвокат.