Альпийское золото - Мара Полынь

К какому виду он вообще принадлежит?

Я немного завидую ему. Он видел жизнерадостного Ненаша. Беззаботного Ненаша.

Я, конечно, благодарна, что тоже смогла это увидеть, пусть чужими глазами, пусть в виде записанных воспоминаний.

Зависть — плохое чувство. Но ничего не могу с собой поделать.

Жужжит зуммер. Я неохотно протягиваю руку и нажимаю на кнопку. Кто там в такое позднее время?

— Я слушаю.

— Это я. Калейка дал ключ, завтра после обеда выезжаем. Запланируй, что нужно сделать. Председатель Гор дал тебе месяц свободного времени, — Ненаш умолкает, по-видимому, ожидая от меня какого-то ответа.

— Хорошо. Я хочу привезти подарки и денег, как это сделать?

— Я всё устрою.

— Спасибо.

— Спокойной ночи, — он отключается и тишина опять плотно окружает меня.

Глава 11. Миротворец

Рядом со мной стоял импозантный мужчина далеко за тридцать. Коротко стриженные светлорусые волосы кое-где уже тронула седина, особенно на висках, а вокруг голубых глаз собрались морщинки-лапки. Говорят, такие быстро появляются у людей, которые много смеются. На подбородке видно несколько свежих царапин от бритвы. Шерстяной тартановый пиджак с кожаными нашивкам на локтях, плотная трикотажная футболка, светлоголубые джинсы, мягкие мокасины. Я внимательно осмотрела его с головы до ног, потом в обратном направлении. Похоже, моё недоумение его веселило.

— Это, прости, что? — немного нервно поинтересовалась я.

— Ричард Гамильтон, очень приятно познакомиться, — он сверкнул белозубой улыбкой и протянул руку для пожатия. Ладонь оказалась сухой и крепкой.

— Но почему?..

— Ты помнишь, что возвращаешься из долгой командировки в Америку? Будет странно, если твоим спутником будет какой-нибудь русский.

— Но можно же было просто выправить документы на Диму Степанова!

'Он хотя бы выглядел моложе', - подумала я, но вслух этого не сказала.

— Информационные связи в вашем мире уже достигли того уровня, когда создать новую личность легче, чем исправить данные об уже существующей, — Ненаш пожал плечами. Пиджак на нём смотрелся очень хорошо. — Причём, в этот раз я постарался выполнить твоё пожелание, чтобы человеческая сущность была похожа на меня настоящего. — Как тебе?

Он повернулся вокруг, хвастаясь своей новой внешностью, как модница хвастает новым платьем.

— Маме ты определённо понравишься, — я вздохнула. — А куда мы переместимся?

— Всё как у взрослых. Сначала в Америку, потом на самолёте из Нью-Йорка в Москву, потом к тебе домой. Соберём полный комплект печатей, купишь магнитиков и виски в дьюти-фри.

— В Америку? — я не могла поверить своим ушам. Даже сейчас путешествие в эту 'Волшебную страну' детства было для меня чем-то невероятным.

— Все документы и билеты уже готовы, поэтому можешь не волноваться о технической стороне дела, — он протянул мне небольшую книжицу. — Держи, это твоя 'легенда'. Рекомендую прочитать минимум раз, а подчёркнутые абзацы выучить наизусть. Они создают стройную историю из твоих обрывочных писем.

Он подхватил кожаный саквояж и двинулся к порталу.

— Постой, постой! — я схватила его за рукав. — А в Америке… У меня будет хотя бы пара дней осмотреться?

— Вполне. Билеты с плавающей датой, так что можно будет немного развеяться.

Вот так неожиданно сбылась одна из моих детских мечт. Никогда не думала, что таким странным образом. Прыжок с подвыподвертом, что уж скажешь.

Через несколько шагов я оказалась в каком-то захламлённом подвале. Одинокая лампочка накаливания ватт в сорок свешивалась с потолка на погнутом проводе. Я услышала резкий щелчок и обернулась — это Ненаш закрыл за нами дверь. Странно выглядящую и никуда не ведущую зелёную дверь на абсолютно голой стене.

— Почему большинство стационарных переходов расположено в подвалах? — поинтересовалась я, пока Ненаш искал путь наверх. Действительно, кроме портала на Улле, и нескольких порталов на Ланке, мире ракшасов.

— Потому что подвал в доме разрушают в последнюю очередь. Даже если было землетрясение, или здание развалилось от старости — подвал ещё долго будет существовать, а чердак нет, — мы заскрипели ступеньками, поднимаясь. — Портал не переносится просто так. Если убрать здание, он так и останется висеть в воздухе, ничем не прикрытый, никак не спрятанный.

Мы вывалилсь в коридор и почти мгновенно оказались на кухне. Калейка сидел за столом с чашечкой эспрессо и утренней газетой. Похоже, нас ждали.

— Привет, — он отложил в сторону газету и жестом предложил присоединяться. — Как добрались?

— Спасибо, отлично, — Ненаш ловким движением ноги затолкнул саквояж под стол и направился проверить как поживает кофеварка. — Милая, будешь кофе?

Кажется, это мне.

— Да.

Мы сидим на кухне в каком-то американском пригороде и болтаем как старые друзья. Калейка рассказывает последние новости с Земли, с Улля. Ненаш поддакивает и уточняет детали. Как будто бы не виделись буквально неделю назад. Не знаю, возможно, что-то сдвинулось в моей голове, но всё вокруг кажется картонным, наигранным. Наконец, нам позволяют отправиться 'в город', предварительно снабдив пакетом документов, инструкциями и ключами от машины.

Вкратце — я разочаровалась. Наверное, неспящий город ракшасов всему виной. В нём я чувствовала себя лишней, слабой и несостоятельной. Здесь же, несмотря на весь колорит и новизну, всё казалось серым, здания невысокими, люди неторопливыми… Не в силах выдержать этой однотипности и убогости, я погнала Ненаша побыстрее регистрировать билеты.

Так, наверное, чувствует себя человек, который долгие годы мечтает о возвращении домой, представляет себе, что он сделает, когда это произойдёт. Но на самом деле дома у него нет. Есть только желание вернуться. И боль о осознания, что возвращаться, в общем-то, некуда. Потом был изматывающий перелёт через Атлантику — не спасали ни виды из иллюминатора, ни книжка с легендой, которую нужно было заучить. Я никак не могла избавиться от мыслей, что я увижу, когда приеду. Может, двор не поменялся, семья не поменялась… Но зато ведь я изменилась. Растолкав мирно спящего Ненаша, я заставила его проговорить со мной последние часы полёта, чтобы хоть как-то унять мандраж.

Улица Ленина раньше была в каждом уважающем себя городе. После развала Советского Союза их массово начали переименовывать, но та, на которой стоял наш дом, всё ещё гордо носила своё старое коммунистическое имя. Так странно теперь было думать о таком. Теперь все эти мелочи казались несущественными, незначительными… Мой мир совершенно изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз.