Менуэт святого Витта, Властелин пустоты - Александр Громов

— Вы не будете голосовать. Я запрещаю! Я капитан!

— Дерьмо! — крикнул Дэйв.

Из толпы боком выдвинулся Людвиг.

— Мы будем голосовать, Лоренц. Пупырь, вернись!

— Чего там вернись… — пробубнил Анджей. — Против я, вот и все. Пусть Стефан решит. Ну вас…

— Тебе-то лучше бы помолчать, — заявил Питер. — Те, кто не работают, голосовать вообще не будут. Как-нибудь обойдемся без нахлебников.

— Я не меньше других работаю! — закричал Анджей. От обиды у него навернулись слезы. Подскочив к Питеру, он пытался что-то сказать, тряся у того перед лицом уродливыми руками.

— Что-то тебя на торфе не видно. Эй, уберите заразного!

— Стоп! — крикнул Стефан. — Ладно. Анджей, ты за или против?

— Я против! Я ему сейчас такое скажу…

— Помолчи. Ты слышал: Анджей Рыхлик против. Маргарет, ты?

— Против.

— Двое против! — крикнул Стефан. — Ты слышал? Петра, ты?

Пухленькая Петра растерянно улыбалась.

— Я…

— Ну говори быстрей!

— Я… я не знаю… — Петра переступила с ноги на ногу и испуганно захлопала глазами. Стефана подбросило.

— Что значит — не знаю?!

— Не знаю… — Петра вдруг расплакалась.

— Воздерживается, — быстро сказал Питер. — Петра Дорферкирх воздерживается. Донна, ты записывай. Двое против, один воздержавшийся. Надеюсь, меня не обвинят в оказании давления на голосующих. Людвиг Науманн, ты?

— За.

— Ронда Соман?

— За.

— Илья Черемшанов?

— Двумя руками.

— Уве Игельстрем?

— За.

— Дэйв?

— Да пошли вы оба в задницу!

— То есть воздерживаешься?

Дэйв мотнул забинтованной головой и перекорежился от боли.

— Нет. Я — за. Надоело.

— Вера?

— За.

— Маркус?

— За.

Стефан почувствовал, как по его спине бежит струйка пота.

— Агнета?

— За.

— Диего! — крикнул Стефан, выступая вперед.

Чернявый Диего перевел взгляд со Стефана на Питера.

— Я — за нефть…

— Йорис! — быстро перебил Питер.

— Я? Кхх… Я — тоже. За.

— Ульрика?

— За.

— Фукуда?

Маленький японец склонился в церемонном полупоклоне.

— За, пожалуйста.

— Инга?

— За.

— Киро, ты?

— За.

— Все? Кого еще нет из взрослых? Зоя дежурит? И все равно один голос ничего не решает. Итог голосования, я думаю, ясен. Тринадцать — за, двое — против и один воздержавшийся.

— Я тоже воздерживаюсь, — сказала Донна.

— Тогда запиши: воздержавшихся двое. Прошу прощения, забыл еще двоих: себя и… — Питер бросил презрительный взгляд на Стефана. — Значит, четырнадцать за и трое против. Полагаю, больше нет нужды возвращаться к этому вопросу. Подготовку, как и сказал, начинаем немедленно. Бездельников кормить не будем. Кто не согласен, может остаться здесь. Немощные, больные и симулянты получат столько еды, сколько они заслуживают. Впредь все важные вопросы будем решать сообща.

— Правильно!

— Голосованием…

— Стойте! — крикнул Стефан. — Вы ничего не поняли! Дураки! Он просто хочет занять мое место, ничего не сделав для вас!.. Он всех вас сожрет с потрохами!

Гвалт. Свист. Хохот.

— Мы уходим, Лоренц, — сказал Питер. — И мы возьмем с корабля все, что посчитаем нужным. Инструменты. Одежду. Синтезатор можно будет погрузить на катамаран…

— Никуда вы не пойдете!

Питер усмехнулся.

— Можешь присоединиться к нам. Я не против.

— Ни с места! — крикнул Стефан, расстегивая кобуру.

И сам удивился, насколько фальшиво и по-детски беспомощно прозвучало у него это грозное «ни с места». Ребенок… Дети, играющие в недетские игры. И уже давно.

«Махер» как назло зацепился планкой прицела и не лез наружу. Питер ухмыльнулся прямо в лицо: наверное, Стефан был очень смешон, дергая кобуру, — трясущиеся руки, лицо в красных пятнах… Жалкое зрелище, унизительное.

— Бластер мы тоже возьмем, Лоренц. Дай-ка его сюда.

Проклятое оружие словно специально застряло в кобуре. Кто-то из особо нетерпеливых двинулся сбоку. Питер придержал его рукой.

— Давай свой пугач, Лоренц. Все знают, что он разряжен.

— Ни с места! — повторил Стефан.

Бластер оказался в руке, и кто-то один — Маркус? — отпрянул. И это было еще унизительней. Словно одинокие аплодисменты жалостливого зрителя, обращенные к актеру, провалившему спектакль.

— Три шага назад, — приказал Стефан. — Считаю до трех. Раз… Два…

Питер сделал один шаг. Вперед. Он все еще ухмылялся, но его ухмылка застыла, превратившись в маску.

— Три!

— Сзади! — крикнула Маргарет.

Стефан зажмурился. Из дула «махера» вылетела молния и погасла в груди Питера. Раздался короткий шкворчащий звук, будто плюнули на раскаленную сковородку. Питер замер, озадаченно разглядывая оплавленную пуговицу на робе. Если он и почувствовал ожог, то даже не подал вида.

Стефан ногой отпихнул того, кто подло подползал сзади под коленки. Мальчишка за спиной взвыл и откатился в сторону. Теперь Стефан целил Питеру прямо в лицо. Еще можно было взять ситуацию в свои руки. Запугать… Кое-кто попятился. Питер явно растерялся, так и не успев решить, что ему делать: восстановить на лице усмешку — символ победы и превосходства или принять позу покорности…

И вдруг неожиданно громко захохотал Дэйв, и тишина оборвалась. Словно выбили подпорку, удерживающую лавину смеха, и она, лишившись преграды, обрушилась. Ржали все. С подвывом стонали Илья и Диего. Гоготал, сгибаясь пополам, неторопливый тугодум Людвиг, держались за животы Киро и Йорис, сдержанно сипел Фукуда. Давились смехом Уве, Маркус и Ронда. Клокотал, потряхивая жиром, Анджей. Счастливо визжали малыши. И ухмылялся Питер, который начал понимать, что он выиграл.

Тогда Стефан бросил бластер в Питера и побежал.

Это было неожиданно, и он успел выиграть два десятка шагов, прежде чем они опомнились. Кинулись вдогон молча, смех как отрезало, и Стефан услышал позади себя громкий топот ног. «Не пускайте в корабль!» — отчаянно завопил Уве. Поздно, не успеют. А вот от пандуса — отрежут…

Он влетел в аварийный люк и попытался захлопнуть его за собой. Мешал протянутый наружу кабель. Тотчас от крышки люка со звоном отскочил камень. А может быть, даже и нож. Хорошо, что каждая бесшовная труба была на учете — уж за порохом бы дело не стало, может быть, даже бездымным. И можно было бы легко схлопотать свинцовую или стальную дуру, неровную, как астероид, двадцать пять миллиметров калибр…

Стефан ушиб затылок: в аварийном лазе смогла бы распрямиться во весь рост разве что Юта. Несколько секунд глаза привыкали к темноте. Заклинить крышку никак не удавалось, и уже кто-то, вопя дурным фальцетом, дергал ее снаружи… Стефан облизнул пересохшие губы. Неужели теперь — все? И нет возможности что-либо исправить?.. Чего только не было за сорок лет; он настолько часто висел на волоске, что уже и сам поверил, будто это не волосок, а канат. Выходит, гниют канаты… Нет смысла здесь торчать, обязательно обойдут сзади; там не близкий путь, но первым делом попытаются взять в клещи… Пора. Стефан пополз на четвереньках так быстро, как только мог. Позади что-то скрипело, и ширилась полоска света на стенках лаза. Успеть бы нырнуть в боковой штрек, прежде чем они отвалят крышку и метнут нож! А потом пусть ищут. Быстрее!..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});