Паутина - Константин Фарниев

Фролов и Усманов, следуя дальнейшим указаниям Золотова, нанесли пометки на свои карты и ушли. Пащенко и Пикаев заняли их места.

— Теперь с вами. У тебя, Пащенко, группа из семи человек. Ты идешь с ними к тому урочищу. Слишком много вокруг него накручено. Я тебе рассказывал о своем разговоре с подростками. Ты должен держать этот район под постоянным наблюдением.

— А я? — нетерпеливо спросил Пикаев и тут же смутился своей несдержанности. Смуглое лицо его мгновенно покрылось румянцем, отчего щеки обрели цвет зрелой вишни. Золотов и Пащенко улыбнулись. Саша знал уже, что Заурбек тоже понравился Ивану Яковлевичу и что тот обратился с письменным рапортом в управление местной милиции с просьбой снять с Пикаева бронь. Чтобы впоследствии взять его в свой отдел. Пащенко пока ничего не говорил об этом Заурбеку.

— У тебя особое задание, лейтенант Пикаев. — У тебя и у твоих милиционеров. Вы ребята местные, хорошо знаете свои горы, глаза ваши по-кавказски зоркие, — Золотов улыбнулся. — Даем тебе еще четырех разведчиков, — посерьезнел он. — Слушай меня внимательно.

Иван Яковлевич склонился над картой. Кончик его карандаша уперся в густо заштрихованный на карте квадрат…

Задание у Пикаева было непростое. Поручалась ему, как выразился Золотов, «возможно, самая главная часть операции», и поручалась лейтенанту, которого они вчера только впервые здесь увидели. Правда, с ним будет сержант Глыба и еще трое опытных разведчиков, но все-таки…

Золотов закончил разговор, положил карту в сейф, повернул в нем ключ.

— За дело, товарищи!

Друзья вышли на веранду. Совсем стемнело и сильно похолодало. Затянутое, видно, снеговыми тучами небо было совершенно непроглядным.

— Надо же, — заворчал Пащенко. — Как назло, ни одной звездочки. Повезло фрицам, а нам надо свести это везение к нулю. Ну давай, Заурбек, — протянул он свою широкую ладонь, — ни пуха тебе, ни пера.

— К черту! — сказал Пикаев, отвечая на рукопожатие товарища.

— До встречи.

Заурбек пошел в роту, в которой служил сержант Глыба. Надо было познакомиться с его отделением. Пикаев довольно точно представлял себе — сам прочесывал и сельчан расспросил — прилегающую к селу местность, противоположный от села склон горы, где ему предстояло, по задумке Золотова, стоять в засаде со своими людьми.

Обстановка была такой, что могла произойти любая неожиданность, Заурбек и его люди должны быть готовыми принять на себя главный удар.

Глава девятая. Бегство

Ягуар стоял на почти отвесной крутизне склона, чуть ниже выхода из пещеры, откуда его выгнало острое предчувствие наступающей опасности, крепко ухватившись обеими руками за заросли, над которыми возвышалась только его голова, и смотрел вниз. И в него все глубже и глубже вонзалось резкое и острое, как стальной клинок, ощущение страха.

Вся видимая отсюда часть горы пылала множеством факелов… Образуя сильно ломаную кривую, они двигались от подножья горного склона наверх. Было похоже, будто люди с факелами — это загонщики при большой охоте на волков. По крайней мере их действия давали право на такое сравнение. Нетрудно было догадаться, что эти состоящие из красных точек пунктирные линии означают плотное прочесывание всего лесного массива.

В страхе Ягуар подался спиной назад и наткнулся на заросли. Забыл, что в пещеру можно уйти только ползком. Но и она уже перестала быть надежным убежищем. Кикнадзе спустился ниже. Там у подножья горы, на склоне которой он находился, тоже светились факелы. «Если агенты и придут, — подумал он, — путь к пещере им уже заказан. Опоздали». Знай чекисты о пещере, о том, что заросли эти только кажутся непроходимыми, для Павла и остальных все было бы уже кончено, потому что пещера — это глухая ловушка с одним только выходом и входом.

Ягуар продолжал лежать неподвижно, будто завороженный огнями внизу. Уходя в глубину, страх растекался по всему существу Кикнадзе, вместе с кровью поднимался к мозгу, растворяя в себе все другие чувства и ощущения. Он мотнул головой и будто очнулся от оцепенения. Уходить, уходить, и как можно скорее. Это облава на диверсантов, и вряд ли те уже придут сюда.

Ногами назад Павел пополз наверх — к пещере. И вдруг услышал в зарослях тихий крик совы. Значит, абверовцы все-таки успели пройти наверх до заслона?! Снова послышался крик совы — знак Ягуару.

Кикнадзе пополз обратно и скоро лицом к лицу столкнулся с Паулем.

— Молодец, Ягуар! Рад, что мы не ошиблись в тебе, — тихо сказал он. — Теперь ты должен сделать свое дело — вывести нас из этой ловушки. Чудом ушли от облавы. Наверное, ты обнаружил себя, Ягуар, вот они и поставили здесь охранение, но это уже не важно. Наши дороги все перекрыты, осталась только твоя.

— Вас трое? — не удержался Павел. — А я думал…

— Где твои люди? — не счел нужным объясняться абверовец. — Даем тебе пять минут. Ничего лишнего с собой. Уходим в Орджоникидзе. Следуем за вами, но предупреждаю: никто из твоих людей не должен знать об этом и вообще о нас. Иди!

Когда Ягуар вместе со своими людьми сполз к месту недавней встречи с диверсантами, здесь никого уже не было.

Двигались вдоль склона горы. Ползти под густыми зарослями да еще вдоль крутого склона было очень трудно. Правда, сорваться вниз не дали бы заросли, но все равно удерживаться на такой крутизне удавалось с большим трудом самому Павлу, не говоря уже об остальных, особенно этих городских уголовниках.

Скоро в самой отвесной части склона должна появиться промытая весенними водами расселина. Кикнадзе знал, что по ней можно подняться до самой вершины горы, а там спуск в соседнее ущелье. Он не был до конца уверен, что чекисты не выставили и в этом месте охранения, но участок склона всегда считался непроходимым. Значит, там наверху на выходе отсюда охранения может и не быть.

— За нами кто-то ползет, — прерывистым шепотом сказал Рыба. — Я слышу их.

— Давай быстрее! — раздраженно прикрикнул на него Ягуар. — Это наши люди.

— Да нет, я слышу кого-то за ними.

Павел приостановился.

— Можешь вернуться и проверить, — зло ощерился он на Рыбу. — Мне наплевать, что тебе кажется. Нам надо уйти, я это знаю.

— Ну ладно, ладно, — пробормотал Рыба. — Это у меня, наверное, от страха.

Павел пополз дальше. Конечно, он допустил оплошность, что оставил Рыбу последним. Надо самому идти замыкающим, но кто, кроме него, знает место, где находится расселина. Пора бы ей уже и быть палочке-выручалочке… Вот и она, родная. Хорошо, что в свое время он не поленился вскарабкаться по ней наверх. Будто предчувствовал, что придет в его жизни такой вот отчаянный момент. Расселина оказалась такой узкой, что Павел было испугался: не сузилась ли она с того времени, как он был здесь. Но, нет, пройти можно.