Мой муж - маньяк? - Анна Малышева

— А про Иру?

— Про Иру спросил, но и тут он обломился — меня видели сразу несколько человек, и как раз в то время, когда ее убили. Одним словом — я чист. Правда, меня еще не расспрашивали про Лену, но, как я понял, и не будут расспрашивать. Ведь убил их всех один и тот же человек, а если в первых двух случаях это был не я — с какой стати я им окажусь в третьем?

Катя согласно кивнула:

— Конечно, конечно… Послушай, вот что мне пришло в голову. Мой муж… — Она поправилась: — Игорь, ведь он удовлетворяет всем подозрениям следствия? Ведь он знал всех довольно хорошо — Иру, Лену и Лику, знал, кажется, их адреса… Телефон Иры, во всяком случае, он знал, и телефон Лены тоже… Как-то я просила его позвонить им домой и дала их телефоны… Это было давно — тогда я лежала в больнице и просила их навестить меня… Это было очень давно, но, возможно. С тех пор он сохранил эти телефоны?

— Бедная моя, — протянул Дима. — Да ведь все эти телефоны, включая телефон Лики, он мог взять в твоей записной книжке!

— Он никогда не брал ее в руки, — ответила Катя. — Не имел привычки рыться в моих вещах, так же как я — в его.

— А ты уверена в этом? Именно потому, что он был таким честным с виду, ты долго позволяла водить себя за нос. А то, в чем ты сейчас его уличила, — это что, совсем не играет роли? Маньяк!

— Теперь ты говоришь громко… — упрекнула она его. — Но ты прав. Он очень подозрителен… Ты думаешь — надо сказать обо всем этом следователю?

— Это надо еще обдумать… Во всяком случае, надо следить за ним. И будь осторожна!

— Как я буду осторожна, если живу с ним в одной квартире?! Он может придушить меня ночью… Впрочем, мне, наверное, больше не удастся уснуть…

— Если он не задушил тебя до сих пор, наверное, он не собирается это делать. Такие типы как раз очень бережно относятся к своим женам. Вспомни Чикатило!

Катю передернуло.

— Ты говоришь так, будто Игорь уже в чем-то виноват, — пробормотала она. — Но мы зашли слишком далеко… Обвинять его…

— Да, не будем его обвинять, — согласился Дима с некоторой иронией в голосе. — Сперва надо узнать, от чьей квартиры у него ключи.

— Ты прав. Потом… А что потом? Потом надо будет сдать его следователю.

— Решено. А теперь вставай и поедем на работу. Дела делами, но работать всегда надо.

— Даже когда никто не работает… — повторила Катя его слова, поднимаясь и идя за ним.

День закончился как обычно. Дима, когда они приехали на работу, отпустил по домам Зину и Нину Ивановну, сказав им, что вторую половину дня отработают они с Катей. Женщины ушли почти довольные. Зина, правда, отпустила несколько замечаний на тот счет, что нельзя требовать от людей, чтобы они пахали, когда тот, кто требует, не пашет сам, но в конце концов и она скрылась за дверью. Катя уселась у себя в комнатке и занялась приемом посетителей. Расчет Димы оказался верным — сегодня народу было больше, чем обычно. До восьми часов она не вставала с места, разве чтобы снять ксерокопию с документа или достать со стеллажа проспект. Дима сидел у себя, и чем он занимался — Кате было неведомо. Она все еще была несколько подшофе (выпитый натощак коньяк давал себя знать) и работала через силу. Мысль о том, что придется возвращаться домой и разговаривать с Игорем, ее пугала. Она готова была остаться здесь на всю ночь, если бы это было возможно. К половине девятого она наконец освободилась. Этот день был продленным, точнее, Дима настаивал на том, чтобы его продлить. «Пока работается, надо работать, — говаривал он, — но когда работы нет, надо отдыхать на всю катушку!»

Посетители ушли. Катя вздохнула, встала из-за стола, заперла дверь и сняла с себя ужасное платье, напоминавшее о слежке. Она так и не успела переодеться, когда вернулась на работу. Но Зина, всегда глазастая, ничего не сказала ей на этот счет. Вероятно, она считала, что Катя развлекалась где-то с шефом и так устряпала костюм, что пришлось переодеться. Как только Катя потянулась за своей одеждой, висевшей в стенном шкафу, в дверь осторожно постучались.

— Кто? — устало спросила она.

— Открой, я не маньяк… — Она узнала голос Димы. — Все ушли, почему ты заперлась?

— Переодеваюсь. — Она протянула руку и отперла дверь. — Войди, но не трогай меня, если можно… Я так устала… Сил нет.

— Я не собираюсь тебя трогать, если ты это так называешь, — успокоил ее Дима. Он сел на ее место и закурил. — Бедняжка, тебе сегодня досталось… Послушай, мне пришла в голову идея…

— Блестящая? — вяло спросила Катя. — Выкладывай!

Она уже успела переодеться и чувствовала себя куда увереннее под взглядом Димы. Тот поерзал на кресле и причмокнул губами:

— Персик! Персик, а не идея! Я думаю, нам стоит проделать небольшой эксперимент…

— Следственный?

— Ну, для этого у нас руки коротки и фактов мало, — возразил Дима. — Я исходил из самых простых мыслей: если у него есть ключи, есть дверь, которая ими отпирается. Если есть дверь, есть дом, где она находится. Если есть дом…

— Есть улица, на которой он стоит! — передразнила его Катя.

— Нет, если есть дом, мы увидим, как он туда войдет. Раз у него есть ключи — значит, он туда наведывается. Разве-что кто-то просил его взять эти ключи и передать третьему лицу, но что-то я в это не верю…

— Хотя версия тоже имеет право на жизнь, — отозвалась Катя. — И что ты предлагаешь? Какой вывод из твоей идеи?

— Да ничего нового. Будем за ним следить. Но для этого нужно время и ты.

— И я? — Катя вздохнула. — Значит, мне опять надо облачаться в парик и в это тряпье…

— Нет, парик еще куда ни шло, но платье нужно другое. Купи себе что-нибудь дешевое и нетипичное для тебя. Расходы я оплачу. Мне нравится наша затея. Ты переоденешься, мы выследим его, когда он поедет в тот дом, ты пойдешь за ним, выследишь квартиру, которую он отопрет, и потом, когда он уйдет и все из квартиры тоже уйдут, мы туда проберемся и осмотрим ее… В смысле квартиру.

— Ты в своем уме?! — Катя, пораженная этой затеей, не могла принять ее всерьез. — Это дело подсудное! Проникнуть в чужую квартиру! Как ты докажешь — с какой целью это сделано?!

— Следователь нас поймет, — твердо ответил Дима.

— Ведь мы собираемся облегчить его задачу.

— Мы?! А в квартиру пойду я, как я тебя поняла?! — возмутилась она. — Или ты соизволишь пойти со мной?

— Конечно, мы пойдем вместе, хотя кому-то надо бы следить, чтобы хозяева не вернулись… — вздохнул он. — Но постой ты, до этого еще не дошло. Мы начнем слежку завтра.

— А работа?

— Ты будешь работать, а я буду следить за ним! — вызвался он. — И когда он заедет в какой-нибудь двор и поднимется по лестнице, я постараюсь дать тебе знать. Впрочем, нет. Надо быть уверенными… — Он задумался. — Надо быть уверенными, что этот его визит — не случайность. Надо поймать его на одном месте раза два. Послушай, завтра ты мне не будешь нужна вообще. Я сам прослежу за ним. Если он поедет по своему дурацкому маршруту, тогда я вернусь на работу. Если поедет куда-то еще — поеду за ним. А вот тогда нам будет уже легче. Если мы будем знать двор, ты можешь заранее поехать туда, а потом, когда он подъедет, последуешь за ним и выследишь дверь. Понимаешь?

— И где будешь в это время ты? — Эта затея по-прежнему не нравилась Кате, но ничего другого она предложить не могла: — Ты поедешь за ним?

— Конечно. Впрочем, это мы еще обсудим. Во всяком случае, ничего не бойся! Я не пущу тебя одну и буду рядом. Ты не подвергнешься никакой опасности.

— Спасибо за гарантию… Но я подвергнусь одной опасности, от которой ты меня не сможешь уберечь. Я буду ночевать там, с ним. Дома.

— Это как раз и избавит тебя от возможной опасности! — возразил он. — Надо вести себя так, словно ты ничего не знаешь, ничего не поняла… Как ты думаешь, он может подозревать, что ты нашла ключи?

— Нет. Я сделала так, что он об этом не подозревает. Та куртка, где были ключи, грязная, я хотела ее стирать, но теперь она лежит на своем месте, как будто я ее не трогала. Я могу постирать ее сегодня вечером и сама попрошу его подготовить мне вещи для стирки. Он сам достанет оттуда все, что нужно, и будет думать, что никто, кроме него, не прикасался к ключам.

— Умница! Так и сделай. Если ты будешь вести себя как всегда, он ничего тебе не сделает.

— Мне бы твою уверенность… Ну что же теперь делать? Надо возвращаться домой.

У нее был такой убитый вид, что Дима только покачал головой, глядя на нее:

— Прошу тебя, приободрись! Иначе всякий сможет прочесть то, что у тебя на душе…

Игорь был дома. Катя только ценой величайших усилий смогла заставить себя поздороваться с ним.

— Привет… — прошептала она. — Как дела? — Но ее лицо не могло его обмануть — она была бледна, и под глазами проступили темные круги. Катя боялась собственного мужа, и боялась так сильно, как никогда и ничего не боялась. И когда Игорь подошел к ней поближе и протянул руку, чтобы помочь ей удержаться на ногах (а она почти падала), Катя отшатнулась.