Одержимый сводный брат (СИ) - Ирсс Ирина

А от этого уже почему-то колит моё сердце. Это мой пруд. Мой островок. А она…

— Олесь, — пытается начать говорить отчим, явно ещё не готовый оставить нас, но девушка очень упряма.

Она встаёт со всего места и снова улыбается. Уже всем нам. Кроме, конечно, Егора, взгляд которого отказывается смотреть куда-либо кроме меня, будто боится упустить даже мельчайшую эмоцию.

— Захвачу нам по бокалу вина.

Отказа она не позволяет дать, а уверенной и — тут даже не слукавить — очень красивой и грациозной походкой направляется в сторону кухни.

Кайманов же не хочет уходить. Смотрит то на меня, то на Егора, и хоть я не встречаю его взгляд, чувствую, что он невероятно растерян. Эдуард впервые на распутье — ему тяжело нас оставлять, он не знает, кого из нас выбрать, и это… черт, у меня даже горло сжимается от резко нахлынувших чувств. Никогда бы не подумала, что он будет так страдать из-за того, что ему нужно кого-то из нас выбрать. Но в итоге он сдаётся, так ни за чью сторону не выступая, а просто медленно выходит из-за стола, оставляя нас с Егором один на один.

Глава 28. Лина

Огонь обращается льдом и обратно. Такое ощущение, что рядом с нами бушует стихийное бедствие. Предчувствие, что вот-вот и накроет. Снесет. Разворотит всё и не оставит ничего, после себя. Напряжение почти невыносимо, а мы всё сидим и молчим. Странность чувств разрывает. Впервые происходит что-то иное. Неправильное и непривычное. Смотрю на Егора и точно знаю, что что-то поменялось. В нём, а во мне оно будто синхронизируется. Чувства болтает как на палубе корабля в шторм. Заставляю себя его ненавидеть, злиться, кричать, но не могу. Внутри всё воет, как хочу сдаться. Лучше бы он кричал на меня, издевался, говорил гадости. С тем Егором я знала, как себя вести. С этим, что смотрит на меня своими пронизывающими до основания голубыми глазами, я в растерянности. Безоружна, без кожи. Ком поднимается к горлу, а сама уже усидеть на одном месте не могу. Это ведь просто взгляд…

Но это ничерта не просто взгляд, душу выворачивает.

Качаю головой. Чёртов, Кайманов.

— Ничего не было, — не выдерживаю натиска.

Жду, что его выражение изменится. Или хотя бы взгляд. Больше не могу, из-за него, как на иголках. Но ничетра не меняется. Он всё также смотрит, хмурая складка бороздит переносицу, а мне вот совсем не нравится, что Егор там ворочит в своей голове. Ответ его явно не удовлетворяет. Ну что ж…

— А если бы и было, то это, знаешь ли… — хочу добавить я, как бы показывая, что уж это точно был последний раз, когда сдалась, но Егор как будто и не слушает меня.

Неожиданно встаёт, а моя речь прерывается на полуфразе. Я так и сижу, приоткрыв рот, наблюдая, как Кайманов огибает стол.

— Прокатимся? — спрашивает как ни в чём не бывало, а у меня очевидно срабатывает рефлекс.

Даже не спрашивая, куда, сразу же выдаю:

— Ещё чего. — Сама крайне удивлена, смотря на Егора, который стоит прямо надо мной. — С какого перепугу?

Это что ещё за новшества такие?

— Мне надо тебе кое-что показать.

— Болото, в котором утопишь мою расчленёнку? — с нервным смешком выдаю, при этом инстинктивно двигаюсь чуть назад вместе со стулом.

Конечно, от Кайманова это не ускользает. Он смотрит вниз, приподнимая бровь. Мол, я что, похож на Чикатило? И очень жаль, что вслух не спрашивает, потому что с удовольствием ответила бы “очень!”

— Давай, не упрямься, птичка, — устало проговаривает он, будто и правда больше не может вести никакую войну.

Благо, что у меня ещё сил хватает.

— Не вижу ни одной причины, чтобы это делать.

— Как на счёт той, что на своих двоих идти, куда приятней, чем снова висеть вниз головой? — предлагает он, а я тут же вскакиваю, будто сидушка стула воспламенилась огнём.

Выставляю палец и грозно цежу, пятясь спиной назад.

— Только попробуй!

А до адресата и дойти угроза не успевает. Короткий вздох.

— Ну, нет так нет.

Я и отбежать не успеваю, один шаг в мою сторону, и он резко нагибается, чтобы без каких-либо усилий вновь закинуть меня на плечо. И пусть на сей раз я к этому готова, всё равно взвизгиваю от слишком резкой смены потолка с полом, что очень не нравится моему вестибулярному аппарату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, ты и сволочь, Кайманов! — гневно выдаю сквозь зубы, но лупить не начинаю, как в прошлый раз, прекрасно помня, что страдают от этого только мои руки.

Брыкаться тоже не рискую, падать вниз головой вообще не хочется, а как противостоять?..

— Ты всё ещё можешь пойти со мной добровольно? — неожиданно для меня предлагает он, останавливаясь почти перед дверью и ставя меня обратно на ноги, но при этом блокируя своим телом попытки сбежать.

Как, блин, мило-то с его стороны! Выбор он мне предоставляет! Недовольно соплю, понимая, что лучше согласиться, но всё внутри меня не хочет поддаваться этим провокациям. Не смотрю, а дыру прожигаю в Егоре, который выглядит по-прежнему очень спокойным, будто никогда и не пылил. И эти смены его настроения немыслимо злят.

— С чего я вообще должна с тобой куда-то ехать? — не сдаюсь, даже под угрозой того, что могу снова попрощаться с прочной землёй под ногами. — Да ещё минут десять назад, ты меня едва ли не шлюхой выставил при отце, а теперь что? Вдруг успокоился, стоило мне сказать, что не спала с Димой? Может, я соврала, лишь бы…

Я вздрагиваю, когда Егор мощно впечатывает руки по обе стороны от моей головы. И близко так нагибается, что обдаёт губы его горячим дыханием. Глаза дикие-дикие. Я говорила, что он спокойный? Забудьте об этом, надо просто знать, где именно его спусковой крючок.

— Не провоцируй, Лина, — не говорит, буквально рычит.

Желваки на скулах ходят ходуном. Я вся вжимаюсь в дверь, пытаясь чуть отстраниться. Но не потому что боюсь. Его пряный аромат, заполоняющий всё вокруг, кружит голову, как после долгого страстного поцелуя. Я едва могу соображать, всё вокруг такое неразборчивое и расплывчатое, кроме одного — его чёртовых глаз, которые плавят и плавят.

Сжимаю руки в кулаки и с трудом сглатываю, но голос всё равно получается взять под контроль.

— А то что? — смело выдаю я, будто действительно себя так чувствую.

Хотя и не трясусь от страха. Нет, это нечто иное, что топит тело так, что от чувств лихорадит. Егор нагибается ещё ближе. А я с ума схожу от его взгляда. Хочу ещё больше его дикого огня, которым пылает, когда сжимает мои скулы пальцами. Взбешённый и одновременно опьянённый, он будто разорвать меня хочет и в то же время забрать всю себе.

— Придётся напомнить тебе, кому ты на самом деле принадлежишь, — угрожающе цедит он почти рот в рот, собственнически и одновременно презрительно, будто сама мысль, что это не так, может причинять ему адскую боль.

И почему теперь мне хочется провоцировать его ещё больше. Я знаю, что делаю. Знаю и даже не думаю отступать.

— Помнится ещё несколько часов назад, мой рот принадлежал другому.

И всё. Стена ломается. Я так быстро оказываюсь прижатой к твёрдому телу Егора, что в голове звёзды начинают взрываться от полноты ощущений. Он вдавливает меня в дверь, захватывает губы с таким остервенением, будто изголодавшийся зверь набросился на добычу. А что делаю я?

Отвечаю.

Цепляюсь за него, будто упасть могу. Руками футболку мну: на плечах, груди — везде, где пальцы бывают. Сама умираю, как хочу его получить. Ближе, теснее… и поцелуй — глубже и глубже. Оба задыхаемся, но дышим только друг другом. До дна выпиваем. Безумие, как накрывает.

Ох, ты ж…

Ахнуть не успеваю. Одно мгновение и положение меняется. Егор рывком поднимает вверх за бёдра и тут же своими впечатывается между моих ног, а меня будто пламенем пронизывает. Желание скручивает почти до боли. Сжимаю ноги вокруг него сильнее, чисто инстинктивно, жаждая унять неумолимо разрастающуюся ноющую потребность, но новые ощущения так поджаривают мозг, что перестаю соображать. Никаких отговаривающих мыслей на задворках разума. Я ведь с ума схожу, как нравится то, что получаю. Полный контакт с его телом. И тот напор, с которым Егор целует… Правильнее было бы сказать, нападает. Вторгается так яростно и агрессивно, что и глотка кислорода сделать мне не даёт.