Омский горячий твой (СИ) - Дюран Хельга

Я ушел в спальню и проверил телефон. Черт, уже половина третьего! Смс-ка от Валеры.

«Целка» – написал он мне одно слово, вместо тысячи.

Я ложусь на подушку, и у  меня все переворачивается внутри. Что если Алена не врет? Блядь, я завтра останусь без награды? Столько ждал и мучился?

Она меня любит. ЛЮБИТ, сука мелкая! МЕНЯ! Что мне делать теперь? Я не могу теперь быть с ней беспощадным.

Мне приходит еще смс-ка. От Антона. Это видео, которое он обещал. Неужели только освободился? Выключаю звук и включаю видео.

Трахает Алиску рачком, даже коленка ее разбитая не помеха. Молодец, один справился. Я не слышу, что там происходит, но по тому, как девчонка подмахивает задом, я понимаю, что никто ее не принуждал.

«Сопротивлялась?» – на всякий случай пишу Антону.

«Не очень. Вот это девочка! Еле ноги унес! Спасибо, шеф, за подгон!» – отвечает Антон.

У меня отлегло от сердца. Дрянь она, конечно, но группового изнасилования не заслужила.  Вот пускай Антоха ее теперь и ебет! Одной проблемой меньше!

Вернулась моя девочка. Я не должен больше так ее называть! Надо выбросить эту чушь из головы.

Алена легла в постель и отвернулась от меня. Я не мог к ней не прикоснуться. Я уже привык чувствовать во сне ее тепло. Я придвинулся ближе и  провел кончиками пальцев по ее плечу.

– Алена, не злись на меня, – тихо сказал я, не переставая гладить ее острое плечико.  – Я всегда иду до конца, поэтому тебе придется смириться. Не строй из себя жертву. Все эти дни мы были счастливы. Я был счастлив с тобой. Не ломай то, что мы уже построили, иначе я сломаю тебя. 

– Ты чудовище, Глеб, – не поворачиваясь, произносит Алена. – Ты не заслуживаешь моей любви!

– Да. Но я теперь твое чудовище! Ты меня полюбила? Я  твой, Алена. ТВОЙ! Только от тебя зависит,  как чудовище с тобой поступит.

Я чмокнул ее в макушку и обнял. Заснул я в полной неопределенности, что ждет нас завтра.

46. Глеб

– Ты больше со мной не разговариваешь? – надменно усмехнулся я за завтраком.

Алена сидела напротив, как побитая собачонка. Мы проснулись в половине второго. Одновременно. Алена зашевелилась рядом, а  я подскочил, как ошпаренный, опасаясь, что она свалит. Но она и не собиралась. Посмотрела на меня с тоской и пошла одеваться. Оделась в то, в чем я ее привез: джинсы, футболка и кофта на замке. Может ей так удобно? Да похуй! Почему меня это беспокоит?

Утреннего, уже традиционного, минета не было, да я и не рассчитывал. Алена ела, вталкивая еду через силу. Это было видно по ее лицу, сосредоточенно перемалывающему пищу. Как будто у нее не было вкуса, и она ест, просто потому что надо.

Я стиснул зубы от боли. Внутри что-то кольнуло. Больно, мать твою!

– Сегодня мой самый долгожданный день, который ничего не испортит, даже твое кислое личико, – рассмеялся я, а внутри все равно было мерзко.

– А вы в Омске всегда так делаете? – с усмешкой спрашивает Алена. – Притаскиваете насильно домой, кого ни попадя, а потом жениться обещаете?

Раз Алена шутит, значит, не все так плохо. Мое настроение моментально улучшилось.

– Конечно, – смеюсь я в ответ. – Это многовековая традиция. Именно так омичи и размножаются. Омск бедный город. У мужиков нет денег. А раз денег нет, то и любви нет. Притаскиваешь бабу домой, трахаешь ее хорошенько, потом медведь ее охраняет пока ты на работе, а там глядишь уже семеро по лавкам, куда ей потом деваться?

Алена улыбается. Это хорошо.  Ей на телефон приходит смс-ка. Она читает и улыбается еще шире. Мне очень интересно, что ее так обрадовало.       

– Хорошо, что у тебя нет медведя, – говорит Алена и улыбается теперь как-то хитро.

Я хотел ей сказать, что сам не хуже медведя, но не успел. Ей позвонили.

– Привет, мам, – ответила она на звонок. – Да, спасибо большое...

Дальше я не слышал, потому что Алена убежала из столовой. Я не собирался подслушивать, но раз она не стала разговаривать при мне, значит, у нее есть от меня какие-то секретики. Я пошел следом и остановился у двери, ловя каждое ее слово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– ... все нормально, просто не выспалась, – успокаивала Алена маму. – У Юли вчера свадьба была, гуляли допоздна. Сдам сессию и приеду. Числа 28. Я работаю. Да, мам, хватает.

И ни слова обо мне! Ни словечка! Она что одна ехать собралась? Мы же договаривались? Я выхожу из укрытия, подскакиваю к Алене,  выхватываю трубку и сбрасываю вызов. Она пытается забрать телефон, но я держу ее на расстоянии вытянутой руки.

– Ты еще не сказала родителям, что выходишь замуж?! – раздраженно спросил я. Алена молчит. – Быстро звони и говори! Скажи, что приедешь со мной! С женихом своим!

–  Ты же меня завтра утром выгнать обещал? – напоминает Алена. – Так зачем я буду говорить о том, чего может и не будет?

Блядь, я уже запутался нахер. Я не выспался, и башка болела с бодуна, поэтому было проще согласиться с Аленой. После больнички разберемся.

– Одевайся, и поехали, – приказал я ей.

В клинике, куда нас записала София, меня трясло, как в лихорадке всю дорогу. Я зашел в кабинет вместе с Аленой, которая сидела, опустив глаза. Ей действительно неприятно? Ничего, потерпит! Бог терпел, и нам велел!

Я обрисовал картину, что нам понадобилось от гинеколога, и попросил выписать ей заодно противозачаточные. После этого меня выперли из кабинета.

Через пятнадцать минут, за которые я весь издергался, Алена вышла от врача с двумя бумажками, одну из которых протянула мне. Она просто буравила меня полным ненависти взглядом, пока  я бегло пробегался глазами по документу.

ДЕВСТВЕННИЦА.

Я на секунду прикрыл глаза, потому что мне снова стало плохо. Как вы думаете, сильно я расстроился? Степень моего  огорчения и отчаяния нельзя было выразить словами. На меня как будто рухнула бетонная плита. Свет потух! Жизнь закончилась!

– Извинись, Глеб! – сквозь зубы тихо процедила Алена. – Твоя очередь просить прощения!

– Что? – я так расстроился, что не сразу понял, что она от меня хочет.

– Извинись за то, что считал меня лгуньей и гулящей девкой! – требовала Алена. – За то, что издевался надо мной и оскорблял! Или только я должна извиняться? Попроси прощения тоже!

– Да щас! – грубо оборвал ее я. Я скомкал листок, который все еще держал в руке и сунул то, что получилось Алене. –  На! Подавись своей девственностью!

Я вернулся в кабинет, потому что мне нужна была еще одна справка – о ее беременности.

Врач расхохоталась до истерики. Беременная девственница – что может быть нелепее? Я пытался сделать из Алены Деву Марию, пусть только на бумажках. Я объяснил доктору, что нам не терпится пожениться, а вот ебаться не торопимся, поэтому нам очень нужна ее помощь. Ее подкупила наша  некоторая старомодность в отношениях, да и взятку я ей сунул от души, так что через несколько минут я уже вышел из кабинета со справочкой.

Срочно летим в Сочи и расписываемся! Прямо сегодня и полетим! Достала она меня уже! Ждать не буду ни дня!

В коридоре Алены я не нашел. Может пошла в туалет? Я набрал ее номер, она сбросила. Набрал еще раз – выключила телефон.

Бэля-я-ядь! Вот почему она оделась в свои старые шмотки. Алена сбежала! Черт! Черт! Черт! Я бегом бросился на парковку. Кроме общежития идти ей больше некуда. Там я ее и подожду.

47. Алена

Бежать! Бежать, как можно дальше от этого чудовища!    

Я выскочила из больницы и села в первый попавшийся автобус. У меня был хороший план. Документы и зарядку от телефона я всегда носила с собой в сумке.  Утром родители прислали мне денег. Хватит на первое время, пока работу не найду. У меня еще была карточка Глеба и золотые часы, которые можно продать. Конечно же расставаться с ними не хотелось. Когда еще мне подарят что-то подобное? Это все, что у меня останется на память о любимом человеке.  Но если мне нечего будет есть – участь их предрешена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})