Дурная кровь - Дженнифер Барнс

от мужчины, растившего Найтшэйда, и рассмотреть полки.

У одной из стен выстроились в ряд сотни бутылочек с выцветшими этикетками.

Перед мерными стаканами из матового стекла гордо лежали ржавые инструменты. На

полке под ними лежала толстая книга в кожаном переплете. Её страницы пожелтели, а

чернила выгорели от времени. Когда я прочитала нацарапанное от руки заглавие, сердце

замерло у меня в груди.

«Реестр ядов» — 1897 год.

Я подумала о Найтшэйде и о яде, с помощью которого он убил Скарлетт Хокинс.

Невозможно выявить. Невозможно излечить. Мучительная смерть.

Я едва не вздрогнула, заметив, что кто-то стоит у меня за спиной, отбрасывая тень

на страницу.

— Раньше для покупки лекарств, которые могли быть ядовиты, аптекари требовали

подпись покупателей, — Уолтер Тэйнс провёл кончиком пальца по записям реестра. —

Опий. Мышьяк. Белладонна.

Я заставила себя перевести взгляд со страниц на старика.

Тэйнс мягко улыбнулся.

— Знаешь, черта между лекарством и ядом была довольно тонкой.

Эта черта влечет вас. Мой мозг сразу же принялся за работу. Вы считаете яды

увлекательными.

Вы приняли Найтшэйда в свою семью, когда он был ещё ребенком.

— Когда-то этот музей был настоящей аптекой? — спросила агент Стерлинг,

отвлекая нашего подозреваемого от меня.

Тэйнс сцепил руки перед собой и пересек комнату по направлению к ней.

— О, да. Мой дедушка руководил ею в молодости.

— Умирающее искусство, — пробормотала Стерлинг, — даже тогда.

Тэйнс отметил её слова. Она ему нравилась. Ему нравилось с ней разговаривать.

— У вас не маленький выводок, — отметил он.

— Моя племянница и её друзья, — без запинки ответила Стерлинг. — В детстве

Кэсси жила в Гейтере с матерью. Когда я услышала, что ребята собрались в Гейтер,

решила, что за ними стоит присмотреть кому-то взрослому.

Ко мне подошла Лия. Она выглядела абсолютно очарованной ржавыми

старомодными весами.

— Забавно, — едва слышно произнесла детектор лжи. — Слова о том, что за нами

стоит присмотреть были правдой.

Тэйнс обдумал слова агента Стерлинг.

— Полагаю, это значит, что вы — сестра Лорелеи.

Услышав, как он произносит имя моей матери, я захотела обернуться к нему, но мои

ноги приклеились к земле.

Вы знали мою мать.

— У вас есть дети? — агент Стерлинг мягко задала абсолютно естественный

вопрос.

Я сделала несколько шагов вдоль стены, поворачиваясь так, чтобы мне удалось

мельком увидеть реакцию старика.

— Злость, — пробормотал Майкл мне на ухо. — Горечь. Тоска, — на миг он

замолчал. — И чувство вины.

Майкл упомянул чувство вины в последнюю очередь, а значит, оно было самой

слабой эмоцией. Оно притупилось с годами? — гадала я. — Или вы просто не способны

чувствовать что-то большее, чем крохотные угрызения совести?

— У меня был сын, — старик ответил на вопрос Стерлинг коротко и резко. —

Мэйсон. Он сбежал, когда ему было где-то семнадцать. Разбил сердце моей жены.

Мельком взглянув на Лию, я убедилась в том, что он не лгал.

— Мэйсон, — повторила я, стараясь изобразить любопытного подростка. Я

позволила себе поколебаться, а затем сказала: — Сегодня утром люди в закусочной Ри кое-

что говорили, — я отвела взгляд, показывая, что я знала, что мне не стоит этом обсуждать.

— Об убийстве Анны и Тодда Кайлов…

— Кэсси, — резко произнесла моя «тётя», подыгрывая спектаклю о том, что я была

ребенком, перешедшим черту.

— Ужасное событие, — пальцы Тэйнса сжали старомодную бутылочку,

помеченную черепом. — Мне никогда не нравился отец Анны. Он женился на местной

девушке, но никогда не пытался наладить отношения с горожанами. Его жена умерла,

когда Анне было шесть или вроде того, и он растил малышку в одиночестве, в большом

доме на холме. Он с самого начала считал себя лучше этого города, — он покачал головой,

стараясь выбросить из неё воспоминания. — Малкольм открыто игнорировал всех нас, но

постоянно сцеплялся с Холлэндом Дарби и его последователями. В нашем городе

подобное всегда плохо кончалось.

Я мельком взглянула на агента Стерлинг, делая вид, что я решаю, стоит ли рискнуть

и снова заговорить.

— Анну и Тодда убили. А их сын… Мэйсон…

Несколько секунд старик глядел на меня.

— Мы с женой не могли иметь детей. Это казалось нам христианским поступком.

А Мэйсон… — Тэйнс закрыл глаза. — Мэйсон был хорошим мальчиком.

Этот разговор позволил мне увидеть две возможные версии Уолтера Тэйнса. Один

из них был стариком, который так старался помочь травмированному мальчику, но тот

отблагодарил его, сбежав, как только он стал достаточно взрослым. Второй был

невероятным актером, который скорбел не о сбежавшем мальчике, а к мужчине, которым

стал Мэйсон Кайл.

Найтшэйд подвёл Владык.

Найтшэйд попался.

Найтшэйд стал помехой.

Входная дверь музея открылась, и звон колокольчика вырвал меня из моих

размышлений. Я инстинктивно отвернулась и принялась изучать ещё одну полку с

экспонатами.

— Уолтер, — кто-то поприветствовал Тэйнса ровным, приятным и неконфликтным

голосом..

— Дарби, — коротко ответил Тэйнс. — Я могу тебе чем-то помочь?

Дарби, — подумала я, внезапно радуясь тому, что я отвернулась. — Холлэнд Дабри?

— Насколько я понимаю, Шэйн повздорил с моим отцом, — эти спокойные слова

ответили на мой вопрос.

Этот мужчина не был старшим Дарби. Судя по всему, это был его сын.

— Я надеялся с ним поговорить.

— Уверен, Шэйн был бы благодарен за вашу заботу, доктор, — судя по тону

Тэйнса, всё было как раз наоборот. — Но я дал ему отгул на утро. Сказал собраться и

только потом возвращаться сюда.

Дарби обдумал свой ответ.

— Я бы не хотел, чтобы Шэйну выдвинули обвинения за нанесение телесных

повреждений. Вы ведь оба знаем, что мой отец может спровоцировать его, а затем подать в

суд.

Повисла долгая пауза, а затем Уолтер Тэйнс поспешил сменить тему.

— Эти ребята задавали вопросы о Мэйсоне и о том, что случилось с Кайлами.

Возможно, им стоило расспрашивать не меня.

Я вспомнила о том, как Марцела Уэйт сказала, что Мэйсон Кайл общался с детьми

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});