Нежный рассвет любви (СИ) - Рейн Елена

«Как же так?! Неужели вот так просто можно напасть на человека среди белого дня в своем доме?!» – не укладывалось у нее в голове.

Не получалось закрыться. Мужчина с такой силой толкал дверь, выбивая ее, что она постоянно отлетала назад, как женщина не старалась. Резко отскочив, Евгения закричала и бросилась в спальню, надеясь там спрятаться, пересидеть, пока не вернуться мужчины. Они должны успеть. Обязательно. Она наивно верила, не позволяя себе отчаиваться.

Главное – продержаться до их прихода.

Только как?!

Захлопнула дверь, чтобы закрыться изнутри, как вдруг она с грохотом распахнулась, отлетая в стену, задевая женщину, откидывая на пол. Женя вскрикнула, пытаясь подняться, но тут вновь рухнула вниз под массой тела мужчины. На ее крик он закрыл лицо широкой ладонью, пропитанной мазутом и чем-то до невозможности мерзко-сладким.

Женя задыхалась. В отчаянии она укусила за руку, стараясь причинить боль, желая освободиться от удушающей ладони.

У нее получилось! Женщина рванула в угол, желая ухватить что-нибудь тяжелое и ударить мужчину.

Свирепое рычание заставило Липину вздрогнуть от страха. Незнакомец в черной куртке и серых брюках с яростью смотрел, как отползает от него хрупкая женщина, а потом кинулся на нее, ударяя кулаком по спине. Увидев, как она упала, довольно ухмыльнулся и ухватил за волосы, громко выкрикнул:

– Поднимайся, сучка!

Злость и отчаяние накрыли женщину, перекрывая боль. Она начала пихаться, толкаться, пытаясь оттолкнуть мужчину, всхлипывая, не сдерживая слез.

Переживая, что ее могут услышать, мужчина вынул платок из кармана и приложил его к носу Евгении, не давая возможности двигаться. Когда она обмякла в его руках, ухватил за талию и понес из спальни, поглядывая на часы, считая, что удачно справился. Глянув на красивую девушку, дрожащую от волнения в коридоре, которая должна ему больше жизни, и однозначно не предаст, он рявкнул:

– Убери все следы, чтобы не заметили, – мужчина перехватил женщину удобнее, чтобы со стороны смотрелась, будто несет спящую, и у двери рявкнул: – Накинь куртку поверх тела.

Девушка судорожно кивнула и подбежала к нему, выполняя указание. Она знала, что ничего хорошего похищенной не светит, но не могла позволить себе возмущение или вопросы. Кто она такая? Без него она никто…

– У тебя на все пять минут, – предупредил мужчина. – Если поймают, я тебя не знаю. Скажешь слово, твоим спиногрызам конец.

Девушка открыла рот в возмущении и тут же закрыла. Что сказать, когда не в состоянии бороться? Ничего. Только молча посылать проклятья на его голову и улыбаться. Остальное непозволительно, ибо отразится на ее семье. Отвернувшись, чтобы не показывать, как она устала от всего, девушка живо направилась в комнату, чтобы стереть все следы борьбы. Это ее работа…

Мужчина вышел из квартиры и, глянув по сторонам, прислушиваясь к звукам, направился к лестнице, достоверно зная, что его не заметят.

Дело он почти сделал, теперь осталось за малым – убрать бабу. Да так, чтобы никто не нашел. Ему слишком много заплатили, чтобы она дальше продолжала дышать.

* * *

Голова жутко раскалывалась. Тело не двигалось, словно в него влили свинец. Евгения открыла глаза и уставилась в потолок. Старый деревянный дом. Заброшенный. Прогнивший. Женщина с трудом посмотрела по сторонам, заставляя себя, чтобы иметь представление, где находится, и поняла, что лежит на полу в какой-то узкой комнатке, вероятно, кладовке. Тусклый свет говорил о том, что за ней наблюдают. В противном случае… она бы не проснулась.

Сил подняться не было. Она вновь закрыла глаза и погрузилась в сон.

Проснулась от жажды. Невыносимо хотелось пить.

Целую вечность Евгения лежала на прогнившем полу, совсем не реагируя на то, что руки адски болели. Ледяной холод перебивал боль.

Жажда душила… Тело трясло.

Простудилась?

Кое-как приподнявшись, заставив себя, Женя поползла к двери, стараясь подняться, но ничего не получалось. Голова была столь тяжелой, что невозможно было поднять. Совсем ничего не получалось, и это пугало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что с ней?

Веревки рвали кожу. Женщина попробовала их развязать, вцепившись зубами, но результат вышел плачевный – ничего.

Послышались приближающиеся шаги. Липина вздрогнула и легла на пол, прижимая к себе колени.

Какое-то безразличие сидело в сознание. Или усталость. Одолевало ощущение, будто кости ломали. Женя притронулась связанными руками ко лбу и поняла, что горит. Высокая температура.

Неудивительно. Очевидно, она несколько часов пролежала на ледяном полу в тонкой одежде, когда в доме гулял ветер, а за окном зима. Да и окошко, грязное и невероятно маленькое, было разбито. А за ним решетка.

«Какие заботливые. Лучше бы сразу добили…» – судорожно подумала она, закрывая глаза.

Грохот со стороны двери заставил очнуться. Женя медленно повернулась и уткнулась глазами в черные ботинки на толстой подошве со шнуровкой. Заставляя себя, женщина подняла голову и увидела мужчину, от которого она пыталась убежать, но не получилось.

А почему не получилось? Ведь она была в своем доме…

И еще… подлая участница с огромными голубыми глазами. А в них отчаяние, страх, заставляющие задуматься о том, почему она так поступила. Заставили?

Да какая теперь разница? Разве это важно, когда она умирает от переохлаждения.

Мысль, что доченька будет одна без нее, сводила с ума, доводила до паники, разжигала огонь в груди, испепеляя душу. Агония. И Андрей… должен найти ее. Он не позволит ей умереть здесь. Ведь так?

Наивная. Верит в сказки. Но без них… без надежды не будет желания жить и верить. Нужно верить в себя и других. Обязательно.

Женя выдала всхлип, понимая, что не может сдаться. Что бы ни случилось, она попытается выкарабкаться.

– Очухалась? – лениво произнес мужчина, которого все звали Пузырь, потому что вечно был всем недоволен. Скривившись, пытаясь языком вытащить кусок мяса, забившийся между зубов, он с недовольством взирал на пленницу. Справившись с задачей грязным пальцем, он вдруг решил на днях пойти к стоматологу и, наконец, привести рот в полный порядок. Гнилье это уже достало. Денег теперь достаточно. Можно и потратиться.

– Что вы хотите? Кто вас послал? – хриплым голосом выдала Женя, чувствуя обжигающую боль в груди. Невозможно говорить.

– Вот только не надо. Давай без тупых вопросов? Все бабы глупые курицы.

– Но…

Мужчина подошел ближе и, ухватив ее за плечо, поднял, толкнув вперед.

– Ну, давай, поднимайся. Ты нужна. Поторапливайся! – буркнул он, толкая девушку вперед. Евгения старалась ровно идти, не бояться, но ноги подкашивались, а внутри все сжималось от страха.

Как она шла, Липина не помнила. Эмоции зашкаливали. Ее трясло от слабости и ужаса ситуации. Было тяжело двигаться. Штормило и кидало в разные стороны. С подачи мужчины она двигалась быстрее, чем могла. Ведь он с усмешкой пихал рукой в спину, получая больное удовольствие.

Оказавшись в кухне, старенькой с большой печью, Евгения увидела за накрытым столом двоих мужчин. Самый здоровый из всех сидел в центре, обгладывая кость. С двумя подбородками, с бородой, в которой прятались крошки, в серой майке, разорванной в некоторых местах, он смотрелся угрожающе и нелепо. Мельком глянув на нее, здоровяк жирной рукой схватил ложку и зачерпнул холодец из глубокой тарелки, кидая в рот, закусывая соленым огурцом, смачно чавкая, выдавая громкие звуки.

Слева от него сидел высокий мужчина, с длинными сальными волосами русого цвета. Он держал пустую стопку, что-то там выискивая один глазом, корчась, пытаясь что-то сказать, но у него не получалось. Перебрал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Здоровяк закончил жевать и принялся придирчиво рассматривать женщину. На мгновение застыл на месте, о чем-то задумываясь, а затем перевел внимание на собутыльника и проговорил:

– Ну вот, а ты говорил, бабы не найти. Вот… нашлась. Тощая, конечно, но сойдет.

Длинноволосый отстранился, прижимаясь к спинке стула, и прищурился, пытаясь в кухне найти то, о чем говорил товарищ. Ничего, кроме движущихся предметов, не увидев, он повторил про себя услышанные слова, желая понять смысл, и выпятил губы. Покрутив головой, он поднял руку и промямлил: