Чертополох. Излом - Варвара Шихарева

Начиналось все, правда, чинно и церемонно – пока подавались блюда, пока Дорин и Миртен как главы родов произносили длинные и витиеватые речи, гости смотрелись не меньшими статуями, чем жених с невестой. Особенно надменными выглядели Остены: сидящие со стороны жениха родственники, все как один смуглые, темноволосые, с воинской повадкой в скупых, выверенных движениях, мужчины древнего рода казались коршунами, незнамо как залетевшими на пестреющий красками птичий двор. Устроившиеся между ними жены и дочери, напротив, мнились хрупкими цветами…

Олдер еще раз взглянул на родню и с внезапной ясностью понял, к чему приведет неизменно отдаваемая Остенами кровавая дань Мечнику. Водитель Ратей по-прежнему пополнял свое пламенное воинство душами сгинувших в сечах ратников, и прошлый год унес жизнь троих Остенов. Молодых, еще не успевших обзавестись семьями «Доблестных». Если так пойдет и дальше, то лет через семьдесят от благородного, многочисленного и сильного рода ничего не останется. Даже если жёны Остенов начнут рожать мальчиков каждый год, непрекращающиеся войны поглотят их, испепелят, как огонь – сухую траву. То, что возвысило Остенов, их же и уничтожит!..

Это была крамольная, недопустимая мысль, и Олдер, тряхнув головой, немедля отогнал ее от себя. Так же, как и горькое, свойственное скорее Чующему, чем колдуну, прозрение… В Аркос его – на самое дно! В конце концов, он не на похоронах, а на собственной свадьбе!.. Разве нет?..

Дорин наконец-то закончил свою речь, и слуги поставили перед молодыми небольшое блюдо с жареным голубем. Символ счастливой супружеской жизни обладал не только золотистой ароматной корочкой, но и вызолоченным клювом, а в глазницы птицы были вставлены крупные жемчужины. Олдер, глядя на такое диво, тихо хмыкнул, а потом взялся за нож. Разделал птицу и, не колеблясь ни минуты, положил большую долю на тарелку Ири. Голубь был единственным мясом, которое могли вкусить молодые во время пира…

Ириалана взглянула на доставшийся ей кусок и, подняв на мужа свои огромные, подведенные тёмной краской глаза, прошептала: «Спасибо», но ее нежный голос почти сразу утонул в стуке столовых приборов – после поднесенного молодым угощения гости наконец-то могли приступить к трапезе…

По мере того как менялись блюда и наполнялись кубки, возрастало и веселье гостей – их смех становился всё громче, а крики «горько» всё чаще. Олдер, выполняя это, неизменное на всех ирийских свадьбах, требование, раз за разом вставал со своего места и, бережно поддерживая Ири, вновь и вновь приникал к её губам. Увы, этими почти что ритуальными поцелуями и ограничивалось всё общение молодых – Дейлок, исходя из каких-то ведомых лишь одному ему соображений, вознамерился перезнакомить Олдера едва ли не со всеми приглашёнными на свадьбу сановниками. Уже после пятого вельможи молодому сотнику стало казаться, что все советники в Амэне на одно лицо, но ему всё равно приходилось улыбаться на поздравления, вежливо склонять голову в ответ на какие-то глубокомысленные замечания, в то время как Ириалана оставалась на своём месте. С едва заметной улыбкой она слушала щебет разгорячённых как вином, так и взглядами молодых людей подружек…

С каждой истраченной на лицемерное расшаркивание минутой Олдер всё больше и больше зверел. Ему отчаянно хотелось сгрести свою молодую жену в охапку и покинуть шумную и душную залу, полную хмельных гостей, но Дорин, уловив настроение брата, лишь отрицательно качал головой – ещё не время…

Когда же на небе зажглись звёзды, а веселье за длинными свадебными столами стало совсем разнузданным, Остен наконец-то смог покинуть уже люто ненавидимый им пир. Под громкие здравицы и пожелания жаркой и отнюдь не спокойной ночи он подал руку Ириалане и поспешил увести её из пропитавшейся ароматами цветов, еды и вина залы в прохладный полумрак коридоров.

Приготовленная для молодых комната встретила Олдера и Ириалану едва теплящимися свечами и россыпью полевых цветов на кровати. На небольшом столике в изголовье ложа стоял кувшин с лёгким молодым вином, кубки и самая разнообразная снедь – всё для того, чтобы молодые могли пополнить силы, которые им, несомненно, понадобятся в эту ночь…

Ири, обведя комнату растерянным взглядом, подняла руки к шее, чтобы снять неудобное, тугое ожерелье, да так и застыла, неуклюже возясь с хитрой застёжкой – раздеваться самой ей было непривычно и неловко. Олдер, заметив её затруднения, немедля шагнул к своей нареченной, став подле неё вплотную, и Ири, невольно вздрогнув, вновь что было силы дёрнула непослушное ожерелье. Олдер же, сделав вид, что не замечает её испуга, осторожно коснулся рукою высокой шеи девушки, скользнул пальцами по непослушной застёжке:

– Тише, милая… Я помогу…

Уже через мгновение Остен совладал с непослушным крючком, и ожерелье соскользнуло с шеи девушки, а Ири, подняв на Олдера свои огромные глаза, тихо спросила:

– Ты не сердишься?

Недоумевая, Остен дотронулся кончиками пальцев до нежной щеки нареченной:

– За что, Ири?

Ответом ему стало неловкое молчание, но потом девушка, опустив глаза, прошептала едва слышно:

– Мой отец говорил, что воины не любят ждать…

Олдер же на это заявление только и смог, что тихо хмыкнуть:

– При всём уважении к твоему отцу, Ири… Он ничего не может знать о моих предпочтениях, так что забудь обо всём, что Дейлок говорил тебе на этот счёт.

Ири вновь взглянула на Остена – удивлённо, недоверчиво, и Остен, поймав её взгляд, рассмеялся и, прижав к себе девушку, вновь принялся её целовать, оглаживая рукою шею и спину. Молодая замерла – точно так же, как во время пира, но из-за вкрадчивых ласк Олдера это оцепенение уже вскоре сошло на нет, и Ири неумело ответила ему на поцелуй…

Эта ночь хоть и оказалась, на взгляд Олдера, слишком уж короткой, всё же смогла примирить его ещё с двумя днями гуляний. Всё было почти так же, как и в первый вечер: чинное сидение за столом, непонятные интриги Дейлока, быстро хмелеющие и по большому счёту не интересные Олдеру гости, но теперь Остену помогало осознание того, что вечером он вновь останется наедине с молодою женой.

Ответные ласки Ири – робкие и совсем неумелые – не отвращали, а лишь ещё больше разжигали Олдера. Теперь даже взгляд на новоиспечённую жену буквально пьянил его, так что, когда с пирами и поздравлениями было, наконец, покончено, Остен, не вняв предложению Дорина погостить у него ещё немного, поспешил увезти Ириалану в «Серебряные Тополя». Ему не терпелось оказаться как можно дальше от любых посторонних взглядов.

Боги, похоже, в этот раз решили внять желаниям Олдера – путешествие в имение прошло без приключений. Даже природа способствовала молодым, умерив зной, так что поездка вышла не слишком утомительной для не привыкшей к столь долгим путешествиям Ири…

Пожалуй, вышло так ещё и потому, что, оказавшись за городом, Остен уже не гнал коней – вся суета осталась позади, в шумном и беспокойном Милесте, так что теперь ничто не мешало ему делать долгие остановки в пути и наслаждаться обществом молодой жены. Днём их отношения по-прежнему были несколько церемонны, но ночью Ири, уже успевшая распробовать сладость супружеских ласк, порою сама делала первый шаг навстречу.

Олдер отродясь не был ханжой, а потому не считал, что интерес к альковным делам вредит благонравию супруги. Более того, неумелая нежность Ири, её почти детское любопытство к этой стороне жизни действовали на него, точно хорошее вино. Он хмелел от долгожданной, теперь ничем не ограниченной близости, но при этом не забывал осыпать Ириалану всё новыми и новыми ласками…

Установившиеся между супругами отношения не изменились и после окончания путешествия. Ириалана вполне благосклонно отнеслась к приготовленным для неё покоям, благо привезённое с собою приданое позволяло ей восполнить малейшие пробелы в обстановке. Правда, поместье показалось ей поначалу несколько унылым, но тут Ири утешалась тем, что в этих стенах она была единственной хозяйкой. Навязанная ей в качестве прислужницы Гердола умела сходиться с людьми и, заведя вроде бы пустячный разговор, вызнавать у них самые разнообразные сведения, так что уже через несколько дней Ири с удивлением узнала о том, что в имении не было ни одной женщины, с которой её муж проводил бы ночи… Принёсшая эти сведения старуха, казалось, и сама была несколько ошеломлена такими результатами своих расспросов, но при этом быстро смогла совладать с собой. Взявшись за частый гребень, она вновь подступила к хозяйке, намереваясь расчесать её косы перед сном, и тихо произнесла:

– Хорошо, что ваш муж, госпожа, достаточно умён для того, чтобы не заводить себе любовниц среди служанок. Такие потерявшие стыд девки обычно страшно наглеют и становятся никчемными работницами…

Ири, выслушав это замечание, лишь недовольно дёрнула плечом – все её мысли занимал вопрос, какое платье ей стоит надеть завтра…