Колдовская любовь - Кэтлин Морган

— А на что это похоже, девочка? Я собираюсь потребовать поцелуй у своей милой жены перед тем, как отнесу ее в постель.

— Но ты обещал, что не тронешь мою девственность!

Он улыбнулся.

— Обещал? Я? Что ж, это было до того, как я решил взять тебя с собой. Теперь это не имеет значения. И должен признаться, я рад, что все-таки буду обладать тобой. — Взгляд его перешел с ее губ на округлую пышность груди. — Поистине ты прелестнейшее существо, леди жена моя.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Эйдан склонил голову и взял в плен ее рот. Паника охватила Брианну, но ее заглушила буря ощущений.

Губы его были нежнейший бархат. Они медленно, бережно ласкали ее, становясь все более дерзкими. Вот к ним присоединились крепкие зубы. Они покусывали и пощипывали упругое тело. Затем появился язык, стал гладить легкими касаниями припухшую чувственную сочность ее губ. В почти инстинктивном отклике ее рот открылся его вторжению.

При этом доказательстве ее согласия Эйдан тихо застонал от удовольствия и погрузился языком в сладостную глубину. Он привлек Брианну к себе, рука его плотно-плотно легла на подрагивающую ягодицу, а тело… его напрягшееся тело пульсировало жаркой отчаянной страстью… Рот его двинулся ниже, алчно захватывая ее шею, ушко, снова ее губы, словно не зная, какое местечко самое приятное.

Подхваченная вздымающейся все выше волной блаженства, Брианна запрокинула голову и выгнулась навстречу Эйдану, прижимаясь к нему так же пылко, как он к ней. Он был твердым, литым, от широкой мускулистой груди и подрагивающих мышц живота до рвущихся ей навстречу чресел.

— Брианна, — простонал он задыхаясь. — Молю всеми святыми, ты теперь моя жена. Я до сих пор не могу в это поверить. А теперь вот это, когда ты со мной… по своей воле и не отталкиваешь меня с отвращением.

Его слова и горячая ладонь, бережно обхватившая грудь, мгновенно вернули Брианну к действительности. Она задрожала, борясь с собственной жгучей мучительной жаждой, проснув-шейся, когда его пальцы нашли под тонкой сорочкой ее сосок и дразнящим касанием превратили его в камешек. Желание затопило ее. Еще секунда — и она потеряет самообладание. Только сверхчеловеческим усилием вырвалась она из этого плена. «Прости, Эйдан, — погибая от этой муки, думала она. — У меня нет выбора!»

— Эйдан! — задохнулась Брианна, упираясь изо всех сил. — Не надо! Остановись!

Он водил носом по ее шее, рука настойчиво продолжала мучительно сладкое изучение ее груди. Паника Брианны нарастала. Она должна предотвратить этот кощунственный акт. Она ему скажет, обязательно скажет правду. Но не сейчас. Время еще не пришло. Иначе он точно отправит ее в монастырь.

Раскрыть ему сейчас их родство было все равно что поставить крест на их путешествии.

Ей не хотелось его отталкивать. Но она его сестра. Как бы жесток ни был ее поступок, особенно в брачную ночь, но другого выхода нет. Отталкивать и молчать. Потом, когда она убедит его не отстранять ее от борьбы с Морлохом, она все ему расскажет. Позднее… возможно, тогда он поймет ее… и простит.

— Я не хочу этого, Эйдан! Ни сейчас, никогда! — Слова замирали на устах, но она заставляла себя произносить их. — Прекрати! Убери от меня свои руки!

Он словно застыл. Подняв голову, он пронзил ее обжигающим взглядом.

— Что ты сказала, леди? Ты не хочешь своего мужа? В брачную ночь?

Она наконец оттолкнула его, дыхание вырывалось из ее груди прерывистыми всхлипами.

— Не сегодня, Эйдан. Пожалуйста! Раньше я думала, что ты не хочешь меня, а теперь… теперь ты захотел… но я не готова к этому. Мне надо свыкнуться с этим. Дай мне еще немного времени. Пожалуйста!

— А что решит это «немного времени», леди? — Губы его превратились в тонкую линию. — Не думаю, что дело во времени. Дело в страхе. Страх мешает нашим любовным ласкам, страх, что я завладею твоей душой, развращу сердце и тело. Разумеется. Ты же слышала рассказы? Как это бывает, когда совокупляешься с отродьем демона. Но какое изумительное наслаждение ты испытаешь! Не хочешь ли попробовать? Хоть разочек!

Брианна попятилась, сжав кулаки.

— Ты грубый и жестокий, если так обо мне думаешь. Ты ничего не понял! А теперь осуждаешь меня! Я всего лишь попросила отложить на время. Я ни в чем тебя не обвиняла, а ты… — она в отчаянии взмахнула рукой, — ты, как всегда, все перевернул. И опять думаешь обо мне плохо! Святая Матерь! Нет, Эйдан, ты самый упрямый, бесчувственный!.. Зачем я только тебя встретила!

— А точнее, зачем вышла замуж?

— Да! — швырнула она ему в лицо, разозлившись от своей беспомощности.

Он окинул ее презрительным взглядом.

— Что ж, госпожа моя, уже слишком поздно что-нибудь менять. Ты сама виновата, я ведь спрашивал тебя перед свадебным обрядом, уверена ли ты, что хочешь выйти за меня. Плохо или хорошо, но теперь мы накрепко связаны друг с другом.

Широкими шагами подойдя к постели, он схватил в охапку подушку и меховое покрывало, затем круто повернулся к ней.

— А еще я сказал тебе, что никогда не заставлю женщину лечь со мной в постель, если она этого не хочет. Это распространяется и на тебя, жена моя. Ты просила, Брианна, чтобы я дал тебе время? Можешь получить все время до конца своей жизни!

Они выехали в тусклой предрассветной полутьме. Тяжелый сырой туман окутывал землю. Эйдан на Люцифере ехал впереди. Брианна, снова одетая юношей, с волосами, заплетенными в косу и спрятанными под мягкую коричневую шапочку, замыкала их маленький отряд на смирной гнедой кобыле.

Она оглянулась лишь раз, когда они обогнули ее деревню и повернули на север. «Только один, последний взгляд на родной дом», — подумала она, оборачиваясь в седле. Дом, который она, возможно, больше никогда не увидит, но он навсегда останется в ее памяти.

За несколько часов Эйдан не проронил ни слова. Лицо его было непроницаемой маской. Пару раз Брианна порывалась подъехать к нему и попытаться объяснить правду насчет вчерашней ночи. Но какое объяснение могла она дать, кроме того, которое еще не решалась сообщить?

Солнце поднялось из-за тяжелой пелены облаков. Начинался новый день. Было душно. Вдалеке прокатились раскаты грома. Наконец пресыщенное влагой небо отдало свою ношу. Пошел дождь. Он лил мерным непрекращающимся потоком, пока размякшая земля не перестала принимать его.

Лужи разрастались на глазах, дорога превратилась в затягивающую топь, ручьи потекли повсюду, где был хоть небольшой склон. Хотя и Эйдан, и Брианна захватили с собой шерстяные плащи с капюшонами, их плотная ткань не могла спасти от дождя. Подул ледяной ветер, пробирая до костей промокших путников. С намокших волос стекали на лица и за шиворот струйки воды. Все вокруг было мокро, неприятно, тоскливо.