FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит - Фрэнк Партной

А вот трейдерам Bankers Trust (ВТ) повезло меньше. Они давали неверные цены, но свидетельства этого остались на магнитной пленке. Когда мы закончили торговать Pre4 Trust, Комиссия по ценным бумагам и биржам вплотную занялась одной из таких записей переговоров в ВТ с целью расследования мошенничества с ценными бумагами в сделке с Gibson Greetings. Вот фрагмент записи беседы с участием директора-распорядителя ВТ от 23 февраля 1994 года: «Я считаю, что изменение рыночной цены дает нам хорошие возможности. Нам надо всего лишь сократить разницу. Я имею в виду, что когда настоящая цена была 14 миллионов долларов, мы назвали ему 8,2, а теперь, когда настоящая цена уже 16 миллионов, скажем ему, что цена — 11. Давайте не спеша сокращать разницу между настоящей ценой и тем, что мы ему говорим».

Чтобы в полной мере оценить сказанное, следует помнить, что упоминалась разница между настоящей стоимостью сделки для Gibson Greetings и стоимостью, показанной ВТ. Она составила 5,8 миллиона долларов, причем в эту сумму было включено и вознаграждение ВТ. Другими словами, раньше Gibson считал, что должен банку за своп всего 8,2 миллиона, хотя долг его равнялся 14. ВТ же не хотел тогда называть истинную сумму, поскольку возник бы вопрос, почему вдруг Gibson должен еще 5,8 миллиона. Вместо этого ВТ дожидался изменения рыночной цены, чтобы сократить разрыв между настоящей и заявленной ценами до пяти миллионов. В перспективе предполагалось полностью ликвидировать разрыв, чтобы Gibson никогда не догадался об изъятых 5,8 миллиона долларов.

Я процитировал всего лишь одну из многочисленных бесед такого рода, записанных в ВТ и, скорее всего, не только в нем одном. Если клиент не в состоянии представить стоимость производных на какой-нибудь конкретный день, то инвестиционный банк может воспользоваться этим и временно исказить реально существующее положение дел, получив за это время большую прибыль. Надеюсь, трейдеры Morgan Stanley ни в чем таком замешаны не были.

Приближался День Благодарения, на рынках стало поспокойнее, и мы проводили долгие часы в неспешных беседах о былых баталиях. Задумавшийся над шахматной доской Бидьют Сен как-то сказал: «Ну вот, я пожертвовал ферзя, а ухудшилась позиция у партнера, прямо как на аргентинском рынке». Все рассмеялись, а Сен начал рассуждать о том, как плох оказался этот год, особенно по сравнению с прошлым. Не лучшая репутация производных бумаг нанесла вред нашему рынку. Мы спорили о больших потерях на производных, случившихся раньше, и каждый надеялся, что худшее позади. Если нам хоть чуть-чуть повезет, следующие месяцы будут получше. Внимание Сена опять переключилось на шахматную партию, и он ее выиграл, провозгласив: «Победил. Как всегда».

Глава 8

Сладкая парочка

Они были абсолютно несочетаемы. Один член дуэта — старомодный дедушка, другой — хамоватый дядя. Вместе они производили комичное впечатление. Первый за семьдесят лет жизни женился только единожды и жил со своей женой вот уже сорок лет, более двадцати лет не менял работу, родился, вырос и состарился в округе Ориндж (Калифорния). Второй, пятидесятичетырехлетний, постоянно женился и разводился, переходил с одной работы на другую и часто переезжал с места на место, проживая на момент описываемых событий в модном местечке Морага на западе Оукленда, в Калифорнии. Несмотря на существенные различия, много лет они общались по телефону почти каждый день. Встретившись впервые в 1975 году, они продали друг другу облигации на миллиарды долларов. Старший член дуэта был казначеем округа Ориндж, и звали его Роберт Ситрон. Младший же, Майкл Стейменсон, занимал должность продавца ценных бумаг в Merril Lynch. Вместе они сотворили то, что многими чиновниками оценивалось как величайший финансовый провал за всю историю Соединенных Штатов: округ Ориндж потерял на производных ценных бумагах 1,7 миллиарда долларов.

Роберт Ситрон вполне соответствовал цитадели республиканцев — округу Ориндж, который путеводители характеризовали словами «как в кино, как в сказках, как в мечтах». Жизнь Ситрона в 80 и 90-е годы действительно напоминала мечту. За это время он стал одним из самых известных муниципальных казначеев Америки, его инвестиционная стратегия приносила неизменно отличные результаты, вплоть до 9% в начале 90-х. Обладал Ситрон репутацией человека, чья несгибаемость доходила до упрямства, отличаясь тем самым от Джона Уэйна, в честь которого был назван аэропорт округа, или от уроженца того же Оринджа Ричарда Никсона.

Как и многие граждане своего округа, а всего их насчитывалось 2,6 миллиона, Ситрон жил в прошлом. Он носил перстень с гигантской индийской бирюзой, галстуки режущих глаз расцветок, костюмы из полиэстера, брюки пастельных тонов и белые лакированные туфли. Ситрон был просто влюблен в Южнокалифорнийский университет, который посещал в 40-х годах. Гудок его автомобиля играл гимн любимого учебного заведения, а стол сего достопочтенного джентльмена украшали бронзовые конские яблоки — университетский талисман. На вечерах в Казначействе Ситрон собирал коллег вокруг рояля для пения чего-нибудь из репертуара 40-х годов. Записи об инвестициях он делал на каталожных карточках, в приходно-расходных книгах и даже на настенных календарях. Обедал он за антикварным столом в Оленьем клубе Санта-Аны или в ресторанах «Western Sizzlin». Единственной его уступкой прогрессу стала проверка ресторанных счетов на часах-калькуляторе. Посещать Уолл-стрит Ситрон не любил, да и вообще в Нью-Йорк выбирался четыре раза в жизни. Будучи весьма трудолюбивым, он никогда не брал отпусков, предпочитая проводить время с женой в собственном скромном доме в Санта-Ане.

Ключ к пониманию Ситрона дала фраза одного бывшего продавца Merrill Lynch: «Он знает втрое меньше того, что думает, будто знает». К примеру, Ситрон, хотя и был фанатичным приверженцем Южнокалифорнийского университета и учился там на множестве факультетов, ни одного так и не окончил. Ситрон часто обнаруживал свое невежество на людях. Во время одного телеинтервью он продемонстрировал репортеру, как хорошо он умеет пользоваться несколькими разноцветными телефонами, каждый из которых предназначался для связи с конкретным брокером. В процессе охмурения «А сейчас я говорю с Merrill. А сейчас я на связи с Солли (Salomon Brothers)» наш персонаж: случайно купил ценные бумаги, которые ему вообще-то были не нужны, и был вынужден еще раз позвонить брокеру, чтобы отменить сделку. Ситрон славился косноязычием и неспособностью к выступлениям, в связи с чем наблюдательный совет заставлял его излагать мысли в письменном виде, — правда, результат был не многим лучше. Например, вот что говорилось в отчете от 26 сентября 1994 года: «У нас нет большого возрастания инфляционной заработной платы, быстро строящихся зданий, как жилых, так и офисных, и этих стеклянных небоскребов... Было построено лишь немного высоких офисных зданий, если было построено». Немногие из налогоплательщиков округа поняли глубокую мысль о высоких офисных зданиях, если поняли. Кроме того, Ситрон оказался неспособен воспринять концепцию «покупай дешево, продавай дорого», ухитряясь приобретать ценные бумаги по высочайшей цене из всех возможных.

Для более молодого и более вменяемого Майкла Гаса Стейменсона Ситрон стал сущей находкой. Стейменсон — невысокий напористый и компетентный продавец, непременный оратор на множестве сборищ, пользовавшийся популярностью среди окружных казначеев. Ситрон быстро стал лучшим клиентом Стейменсона. На круг Merrill Lynch получил от Оринджа в качестве гонорара почти 100 миллионов долларов, из которых несколько миллионов пошли непосредственно в карман Стейменсона.

Происхождение и жизнь нашего второго героя были гораздо скромнее. Отец его — иммигрант из Греции, мать родилась и выросла в Оклахоме. Сам он провел детство в небольшом городке Ливингстон, проучился два года в Колледже Святого Хоакина в Стоктоне, потом в Калифорнийском колледже Фуллертона, отслужил в морской пехоте. Осенью 1970года Стейменсон поступил на работу в Merril Lynch, в отделение Ньюпорт Бич, откуда перевелся в Сан-Франциско, где и стал главным продавцом.

Стейменсон обладал тяжелым характером, и за ним тянулся длинный хвост конфликтов и скандалов; он мог громко выругаться и швырнуть телефонную трубку. Другими словами, Стейменсон был типичным трейдером. Он любил приговаривать: «Я дырками от бубликов не торгую». Бернард Микелл, старший вице-президент Sutro & Company, региональной фирмы, торгующей ценными бумагами, часто вспоминал характерные проявления активности Стейменсона. Так, на конференции муниципальных казначеев в Сан-Матео в 1988 году он подцер- живал предложение об обеспечении муниципальных инвестиций самозаймами, чего Merrill Lynch в принципе не делал. Стейменсон вознегодовал по поводу этого предложения и после продолжавшейся несколько минут осмысленной дискуссии сорвался на крик. Когда конференция наконец завершилась, Стейменсон нашел в холле Микелла и сказал: «А давай-ка прямо сейчас все и решим», — после чего наклонил голову, кинулся вперед, боднул оппонента и удалился с налитым кровью лицом.