Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Прошу Вас, дорогой мой, скажите нашей милой Анне, что я ее обнимаю крепко, крепко, как люблю, и что для меня служит отдыхом от тяжелых впечатлений и мыслей перенести свои думы на ее чистый, благородный образ. Я не только надеюсь, что она всегда будет такова, как теперь, но я ожидаю, что она сделается еще выше, еще лучше, чем теперь, потому что для ее теплого, благородного сердца расширится сфера деятельности.

Будьте здоровы, мой дорогой, несравненный друг, и не забывайте всем сердцем безгранично любящую Вас

Н. ф.-Мекк.

166. Чайковский - Мекк

Каменка,

1 ноября [1883 г.]

Дорогой, бесценный друг!

Прежде всего позвольте сказать несколько слов о перстне. Сегодня утром я получил письмо от Юргенсона, которое очень раздражило меня и обеспокоило. Отвечая на мой вопрос о выкупе перстня, он пишет, что будто этого нельзя теперь сделать, а нужно ждать двадцатых чисел ноября, о чем, как он говорит, он уже прежде писал мне. Но или я письма его не получил, или (что гораздо вероятнее), по свойственной ему рассеянности, он смешал октябрь с ноябрем. Да и с какой стати нужно ждать еще месяц, когда именно был назначен трехмесячный срок, т. е. от 25 июля до 25 октября. Как бы то ни было, но я сейчас сам был на станции и отправил к Юргенсону телеграмму, прося его немедленно выкупить перстень и доставить по принадлежности, или дать мне объяснение, почему, теперь не выдают перстня. А Вы, ради бога, простите, дорогая моя, если я невольно ввел Вас в обман, т. е. доставлю перстень месяцем позже.

Я был бы совершенно доволен и счастлив здесь, если б не та болезненная суетливая потребность в спешной работе, из-за которой без всякой надобности я страшно себя утомляю. Я, кажется, писал Вам, милый друг, что принялся за сочинение детских песенок. Это было бы приятным для меня отдохновением, если б тотчас же в пылу увлечения я не набросал множество эскизов, которые теперь жажду скорее выполнить. К чему эта торопливость? Чувствую, как это глупо, и не могу удержать своего бессмысленного рвения. Мало того. Вздумалось мне возобновить изучение английского языка; и это было бы хорошо, если б я делал свои, самим собой задаваемые уроки понемножку, на досуге. Нет, во мне загорелось неудержимое стремление поскорее выучиться настолько, чтобы свободно читать Диккенса, и вот я и этому занятию посвящаю несколько часов, так что буквально, за исключением обеда, завтрака и обязательной прогулки, я ни минуты не провожу иначе, как изо всей силы спеша что-то кончить. Это решительно болезненное явление. Но, к счастию, скоро моей лихорадочной деятельности будет положен поневоле предел, так как в скором времени предстоит вызов меня в Москву на постановку оперы.

Погода у нас стоит всё время удивительная. Вчера выпал порядочный дождь, а сегодня опять светло, тепло, чудно.

Жду с нетерпением известия о том, как Вы устроились и как себя чувствуете на новом месте. Откровенно должен признаться Вам, что, несмотря на все красоты местности и на климат, я не люблю ни Ниццы, ни Ментоны, ни Канны, и я не испытываю, думая о Вас, того радостного чувства, какие всегда имел, когда Вы жили в Италии, в настоящей Италии. Тем не менее рад, что Вам тепло. Будьте здоровы, дорогая, - это главное.

Ваш до гроба

П. Чайковский.

167. Чайковский - Мекк

Каменка,

15 ноября [1883 г.]

Милый, дорогой друг мой!

Завтра я уезжаю в Москву, если только здоровье, которое не совсем в порядке, поправится к завтрому совершенно. Хотелось бы очень еще несколько дней здесь остаться, дождаться Коли, который на днях должен быть здесь из Екатеринослава, да и как-то грустно расставаться с моей здешней уютной комнаткой и с милыми здешними родными, но меня усиленно просят быть в Москве в субботу. В этот день в Муз[ыкальном] общ[естве] исполняется моя Первая симфония. Не знаю, известно ли Вам это мое сочинение. Хотя оно во многих отношениях очень незрело, но, в сущности, содержательнее и лучше многих других, более зрелых. К сожалению, как партитура, так и четырехручное переложение изданы до крайности небрежно и до того переполнены опечаток, что едва играть возможно.

У нас наступила скверная малороссийская зима, т. е. океан слякоти, сырость и холод, но не сухой, как на севере. Там зима лютее, но гораздо приятнее. Я люблю две крайности зимы: или московскую или итальянскую. Кажется, что и в нынешнем году я буду лишен удовольствия прожить зимой несколько месяцев в Италии. Едва успею справиться с постановкой оперы в Москве, как нужно будет для той же цели спешить в Петербург, а там уж и великий пост наступит, приблизится день свадьбы Коли с Анной, и, может быть, не стоит будет ехать на короткое время за границу. Впрочем, я ничего еще не знаю, кроме того, что без ужаса, страха и волнения не могу помыслить о предстоящем пребывании в столицах.

Дня три тому назад я простудился и вот всё не могу вполне оправиться от легкого лихорадочного состояния. Но, вероятно, завтра я буду совершенно здоров.

Желаю Вам, бесценный друг, всякого благополучия. Теперь уже буду писать из Москвы.

Ваш, беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Позвольте Вам рекомендовать, если Вы ее еще не читали, переписку княжны Туркестановой с Christin, которая печаталась в “Русском архиве” 1883 г.

168. Чайковский - Мекк

Москва,

23 ноября [1883 г.]

Милый, дорогой, лучший друг мой!

Вот я и в Москве. Не удивляйтесь и простите, ради бога, что отныне до самого конца моего пребывания здесь и в Петербурге я буду писать Вам и не часто и не много. Как водится, я с утра до вечера нахожусь здесь среди бешеного коловращения городской жизни и не имею тихих, досужных часов для беседы с Вами. Буду только вкратце извещать Вас о всём происходящем со мной. Приехал я сюда в субботу на прошлой неделе. Присутствовал в концерте Музыкального общества, на коем исполнялась моя симфония, шестнадцать лет не исполнявшаяся. Меня очень восторженно вызывали, и было это, как всегда, и приятно и лестно, но в то же время мучительно тяжело. Постановка оперы моей затянулась надолго. Так всегда бывает с казенной дирекцией театров: обещаются сделать очень много, очень хорошо и никаких обещаний не исполняют. Не только не происходит репетиций, но даже не начали писать декораций, и, по всей вероятности, ранее конца января моей опере не суждено быть исполненной.

Остановился я в гостинице Кокорева у Москворецкого моста, и попрошу Вac сюда адресовать мне письма, ибо я проживу всё это время здесь. Только теперь ненадолго съезжу в Петербург повидаться с братом Модестом и, может быть, похлопотать в дирекции театров насчет оперы. Засим весь декабрь и январь, вероятно, проведу в Москве.

Вчера в обществе первенствующих здешних музыкантов играл свою новую сюиту и заслужил большие похвалы.

Будьте здоровы, дорогая моя, и дай господи Вам всякого блага!

Ваш П. Чайковский.

169. Чайковский - Мекк

С.-Петербург,

2 декабря [1883 г.]

Пишу Вам из Петербурга, милый, дорогой друг мой! Приехал я сюда вчера исключительно для свидания с братом Модестом. Оперные мои дела затянулись, и постановка, как петербургская, так и московская, отложена в обеих столицах до второй половины января. Теперь мне, собственно, нечего делать ни здесь, ни там, и приходится сожалеть, что так рано уехал из Каменки, где бы мог спокойно и по-своему прожить до нового года. Здесь я узнал, что наши каменские и Коля должны весьма скоро приехать в Петербург и что будто бы 15 января предполагается свадьба. Всё это дошло до меня покамест в виде смутного слуха, очень удивившего меня, так как при моем отъезде из Каменки ничего подобного не предполагалось. Жду с нетерпением их приезда, чтобы наверное узнать, какие у них планы и предположения и вследствие чего вместо апреля свадьба будет в январе.