Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

Стараясь забыть своего возлюбленного, Гаспара создала целый цикл стихов, впоследствии сделавших ее знаменитой. Она так и не сумела вернуть душевный покой и умерла, возможно покончила с собой, в возрасте тридцати одного года. Ее сестра Касандра, восхищавшаяся талантами сестры, посмертно издала сборник ее сонетов и мадригалов, который двести лет спустя был переиздан одним из потомков жестокого графа Коллальто.

«Нередко господина моегоЯ сравниваю с небом дня и ночи,Где солнце — лик его, а звезды — очи,Где в высоте вещает божество

Делийское, где страшен гнев его,Страшней, чем гром, и град, и снег, и прочийУкор небес, о нет, мой страх жесточе,Но небо после бури не мертво!

Весну торопит зелень луговаяВ моей душе, когда, лучом дразня,Росткам велит пробиться он наружу,

Но вновь зима вселяет в сердце стужу,Когда грозит покинуть он меня,Листву надежд последних обрывая»[11].

Кондотьеры

Как можно легко догадаться, в условиях, когда в стране и в мире не было никакого единства, между итальянскими городами не прекращались междоусобные войны. Партия гвельфов выступала за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского. Гибеллины, напротив, были приверженцами императора.

Города заключали договора («кондотты» — по-итальянски) с военачальниками, набиравшими отряды солдат (это слово произошло от «сольдо» — названия мелкой монеты, которыми выплачивалось жалованье). Такие «полевые командиры» назывались кондотьерами. Им было все равно за кого воевать, лишь бы платили. Часто они переходили от одной воюющей партии к другой и сражались со своими вчерашними нанимателями. Случалось, что кондотьеры захватывали власть в городах и основывали династии: Сфорца, Малатеста, дела Скала… Но чаще они погибали во цвете лет, становясь героями легенд. Их наемные шайки носили звучные наименования: «Белый отряд», «Великая компания», «Отряд святого Георгия»… Они внушали современникам ужас и восхищение: с одной стороны, наемники отличались поистине звериной жестокостью, с другой — они являлись олицетворением силы и некоторой стабильности, так как пользовались реальной властью. Сейчас описания «подвигов» кондотьеров внушают ужас, но люди чинквеченто воспринимали все это иначе. Кондотьеры для них были героями, ими восхищались, о них слагали песни и анекдоты, совершенно как об отечественном «Василии Ивановиче».

Жизнь Рожера де Флор, жившего в XIII веке, послужила основой для рыцарского романа «Тирант Белый», упоминаемого в «Дон Кихоте». Эта книга оказалась в числе немногих, спасенных от «аутодафе» при разборке библиотеки безумного Ламанчского рыцаря.

Гибеллин Каструччо Кастракане, погибший от сильной простуды в возрасте 44 лет, успел стать правителем родного города Лукки и героем многих анекдотов. К сожалению, его род не продлился: все его потомство погибло при завоевании Лукки гвельфами.

Живший чуть позже доблестный правитель Вероны Кангранде дела Скала одержал много побед и заслужил прозвище «Большого пса» из-за своего шлема с головой собаки. Он умер в возрасте 38 лет, и на его надгробии была воздвигнута замечательная статуя, изображающая покойника улыбающимся. Современники считали причиной его смерти тяжелую кишечную инфекцию, но современные исследования трупа показали, что Кангранде был отравлен.

В середине XIV века громкой и кровавой славой пользовалась банда немецкого кондотьера Вернера фон Урслингена. Ничуть не стесняясь, он написал на своем знамени: «Враг бога, правосудия и милосердия» и оказался вполне достоин этого девиза. Ему покорились и платили дань крупные города Перуджа, Болонья, Сиена.

Его коллега и современник англичанин Джон Хоквуд (или, как называли его итальянцы — Джованни Акуто от слова l’acuto, «крутой») был сыном кожевника, однако на службе у короля Эдуарда III получил рыцарский титул.

В 1360-м он возглавил знаменитый «Белый отряд»: его члены не принадлежали к знатным родам, поэтому носили простые «белые» плащи, без гербов. Неоднократно меняя покровителей, Хоквуд и его отряд завоевали репутацию храбрецов и безжалостных головорезов. Страшную резню его отряд учинил в феврале 1377 года в Чезене, в Романье, где, возможно, простились с жизнью примерно 5000 человек. По приказу кардинала Роберта Женевского — авиньонского антипапы Климента VII — «Белый отряд» ворвался в город, закрыл ворота и перебил практически всех жителей, включая детей. Одна из хроник гласит: «Они сожгли и вырезали весь город. Река окрасилась от крови». Эта резня принесла «антипапе Клименту» прозвища «мясник» и «чезенский палач».

А вот репутация Хоквуда ничуть не пострадала. Напротив: итальянские города стали наперебой предлагать ему деньги. Он выбрал Флоренцию, предложившую ему 250 000 флоринов в год. Этому городу он остался верен до самой смерти.

На деньги, полученные за военную службу, Хоквуд приобрел несколько замков, в том числе в Тоскане, и женился на незаконнорожденной дочери миланского герцога Бернарбо Висконти, которая родила ему четверых детей. Хоквуд умер своей смертью и был похоронен с почестями. Флорентийцы считали кондотьера героем и во время его последней болезни пообещали ему роскошное надгробие, но клятву не сдержали, ограничившись лишь фреской с изображением этого памятника. Впрочем, автором фрески стал великий живописец Паолло Уччелло. Через тридцать два года после смерти военачальника его останки по настоянию Ричарда II были увезены на родину, в Англию.

Знаменитый кондотьер Браччио Монтоне забавлялся тем, что сбрасывал людей с высоких башен, разбил на наковальне одного монастыря головы девятнадцати монахам, в Ассизи сбросил трех человек с вала, в Сполетто столкнул с моста вестника, доставившего ему плохие известия. Думаете, его возненавидели за все эти зверства? Вовсе нет! «Он был прекрасен, как бог, когда гарцевал по улицам Флоренции», — говорил один современник. Карьера Браччио Монтоне имела свои взлеты и падения, одно время он даже правил Римом. При нем город пришел в совершеннейший упадок, вокруг расплодились бандиты и воры. Будучи изгнанным из города, Браччио в отместку устроил наводнение, разрушив дамбы на Тибре.

Стефано Инфессура:

«В лето господне 1422, 30 ноября, в праздник св. Андрея, в Риме было столь сильное наводнение, что большая часть города была залита водой. Это причинило столь большие повреждения, что невозможно их исчислить. Вина лежала на Браччио да Монтоне, так как он, полный гнева и желая отомстить римлянам за то, что потерял господство над римским государством, по своем отъезде из Рима разрушил мраморные дамбы у Педелупо; память об этом наводнении осталась до сих пор на камне фасада церкви Минервы».

Погиб де Монтоне в возрасте 55 лет в бою: раненым его намерено оставили задыхаться под упавшей на него лошадью. По настоянию ненавидевшего его папы он был похоронен в неосвященной земле. Лишь восемь лет спустя его племянник — кондотьер Николло Фортебраччио — перенес тело в храм Святого Франциска в Перудже.

Стефано Инфессура:

«В лето 1424, 2 июня, недалеко от Аквилы был убит полководец Браччио да Монтоне; по случаю убийства врага папы в Риме было большое торжество с увеселительными огнями и танцами. Римляне, с факелами на лошадях, явились сопровождать синьора Джордано Колонна, брата папы. И после того как со всеми врагами было покончено, папа Мартин пользовался в дальнейшем полнотою власти без всяких помех. В его время царили мир и благоденствие, и цена зерна опустилась до сорока сольди за руббио».

Анекдоты о кондотьере Каструччо Кастракане, собранные Николо Макиавелли:

Однажды он велел купить куропатку за дукат, и один из друзей стал его за это упрекать. Каструччо спросил: «Ты бы не дал за нее больше сольдо?» Тот отвечал, что он не ошибается. «Так для меня дукат — гораздо меньше сольдо», — сказал Каструччо.

Около него вертелся один льстец, и он, чтобы показать ему свое презрение, плюнул на него. Льстец сказал: «Рыбаки, чтобы поймать маленькую рыбку, дают морю омыть себя с ног до головы. Я охотно позволю омыть себя плевком, чтобы поймать кита». Каструччо не только выслушал эти слова без раздражения, но еще и наградил говорившего.

Кто-то упрекал его за то, что он живет слишком роскошно. Каструччо сказал: «Если бы в этом было что-нибудь дурное, не устраивались бы такие роскошные пиры в праздники наших святых».

Один из друзей предложил ему развязать узел, хитро запутанный. «Глупый, — сказал Каструччо, — неужели ты думаешь, что я стану распутывать вещь, которая и в запутанном виде так выводит меня из себя».