Ранние рассветы - Мария Чурсина

Поначалу она честно ходила вокруг Сабрины, предлагала ей помощь, на что получила твёрдый отказ. Да ещё и кучу логичных доводов, почему именно Сабрина сможет написать отчёт лучше и быстрее, да и вообще «не двумя же разными почерками он будет написан». И вот теперь, как «здрасте» — займись делом.

Спокойное состояние полусна никак не возвращалось. Маша вспомнила о команде, которая благополучно растерялась по стационару. Как до завтра собрать всех вместе? К Инессе она вообще не рискнула бы подойти, а Динаре с Аникой, кажется, и на конференцию было плевать. Лаура же надолго застряла в комнате парней.

— Давай я допишу отчёт? Ну или сочиню что-нибудь и тебе продиктую, — ещё раз предложила Маша для приличия, но Сабрина только сдвинулась к самому краю парты.

— Ещё чего!

У дальней стены, на сдвинутых партах лежала длинная вереница речных камней на квадратных клочках бумаги. На каждом — её почерк. Маше нравилось пересматривать выставку снова и снова. Это, наверное, было единственное занятие, которое слегка выдёргивало её из полной апатии.

Вот «летающая тарелка». И рядом — «чёрная кошка», глянцево блестящий голыш, который принесла с берега Инесса. Она так и бросила его на парте и сегодня вообще не зашла в лабораторию. Маша вырезала для камня ещё один квадрат. В выгнутом силуэте ей почудилась живая прыть, а в маленькой искринке угадывался блеск жёлтых глаз.

Дверь лаборатории скрипнула.

— Маша, можно тебя на минутку? — Инесса появилась перед ней с гладко зачёсанными назад волосами, в аккуратном платье до колен. Тонкая золотистая оправа очков блестела в солнечном свете.

— А? Да. Я взяла твой камень, ничего?

Перед тем, как выйти, Маша поймала на себе внимательный взгляд Сабрины.

На широком подоконнике в коридоре валялись дохлые мухи и чьи-то заброшенные камушки. Маша по инерции попыталась придумать им название.

— И откуда ты знаешь про моего парня и его мамочку? — Инесса начала сразу со злых нот, как будто пыталась показать, что ей всё безразлично, но Маша прекрасно запомнила тот единственный, горький и некрасивый всхлип на кухне, и поэтому не испугалась.

Она потрогала пальцем нагретые голыши, они всё утро пролежали на солнце.

— Да не знаю я ничего. Я вообще тебе про своего парня говорила.

Ещё у Инессы были длинные, поразительно чистые ногти, перламутрово блестящие от лака. Здесь, в глуши, посреди леса у неё были длинные чистые ногти. Маша подумала, что такую девушку никак не могли бросить.

Инесса отвернулась в сторону лестницы, как будто там происходило что-то очень важное. Но там было пусто, даже Эльза куда-то подевалась, хоть весь день сновала по стационару и трясла кудряшками.

— Видишь ли, всё из-за этой практики. Он заявил, что если я не вернусь в город сей момент, он найдёт себе другую. Мол, ему мама наплела, что я тут сплю со всем подряд.

Через окно было видно дорогу, на которой по-прежнему лежал срубленный столб. На оборванном проводе сидела маленькая серая птичка и чистила перья.

— И что… ты хочешь сделать? — Маше нечего было говорить, но она старалась, её ведь не каждый день посвящали в такие тайны.

— Я не знаю. — Инесса быстро сбросила слезу со щеки. Бледная, она вдруг порозовела и отвела взгляд. — Так что там с отчётом?

Вернувшееся было самообладание резко рухнуло вниз, и от Инессы, конечно, не скрылось то, как Маша скривила губы. Она потёрла плечо, глядя мимо. Ногти царапнули по бледной коже. Никто из курсантов не загорал специально, но все почему-то становились коричневыми к концу июля. Инесса была бледной, как молоко.

— Пойдём, подумаем? У меня есть идея нарисовать кое-какие графики.

Они нашли себе свободную парту и разгребли её от чужих бумаг и карандашей. Сабрина, не оборачиваясь, продолжала работать над отчётом, когда в комнату опять впорхнула Эльза

— Ребята, там приехали рабочие, будут ставить новый столб, вы справитесь тут без меня?

По комнате пронёсся вздох облегчения — головы у всех гудели от духоты и Эльзиных нотаций. Но перед тем как выйти, она прошлась к выставке камней, многозначительно поводила в воздухе пальцем.

— Думаю, завтра мы ещё проведём голосование за лучший камень.

Маша схватилась за голову. Хотелось нервно расхохотаться и рассказать кому-нибудь, что на практике они делают выставку камней, а ещё ей не дают писать отчёт, но кому расскажешь? В лаборатории собрались только те, кто сам бродил по берегу, выискивая симпатичные голыши.

— Ерунда какая-то… — Больное горло не послушалось. Маша хотела приглушить голос, но он прозвучал в притихшей комнате, как гудок теплохода.

Эльза моментально вскинулась и обернулась. В прозрачных голубых глазах, на губах телесного цвета мелькнуло отчаяние. Она вся оказалась, как птица в полёте над бездонной пропастью, и зачем только глянула вниз…

— Вы назвали мою практику ерундой? Я не ослышалась, ерундой? О да, лучше бы вы спали дальше!

Взметнулись кудряшки. Звук её шагов удалился по коридору к выходу, а Маша закашлялась, упав лбом в парту. Со всех сторон её участливо пожурили:

— Ну чего ты так громко?

— Она же нервная, не знаешь как будто.

— Через пять минут забудет, — саму себя успокоила Маша, хотя воображение уже рисовало красочные картины отчисления из института. Причина — неуспеваемость по практике была куда значительнее, чем какие-нибудь там несданные экзамены. Пойди потом доказывай, что всего лишь не успела придумать красивое название камушку.

Сабрина развернулась на стуле и сложила руки на его спинке. Распущенные чёрные волосы скользнули по плечам вниз, на узкую тёмную футболку безо всяких рисунков и надписей.

— Я не знаю, чем вы тут собрались заниматься. Но если вы ещё не уловили, не будет никакой команды.

Инесса посмотрела на неё зло и выжидательно, мол, успокойся, пора уже. Снаружи глухо грохнуло — рабочие оттащили столб и бросили его в стороне, змеи проводов уползли в высокую траву. Маша поняла, что силы её уже давно на исходе. Кричать она не смогла бы, всему виной саднящее горло. Да и затылок ломило тупой болью.

— Вселенский Разум, да прекратите уже! — взмолилась она, жмурясь от боли.

Сабрина сжала губы в тонкую линию. Ветер из приоткрытого окна зашуршал листками её драгоценного отчёта, но она даже не обернулась, чтобы прихлопнуть их ладонью.

— Маша, я думала, мы договорились.

Терпение вдруг кончилось, просто иссякло и всё, как иссяк вдруг дождь над стационаром. Она поднялась на ноги, опираясь руками о край парты, потому что ныли сразу все мышцы.

— Слушай, хватит на меня давить. Я так больше не могу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});