Тридцатилетняя борьба, или Новейшая история России - Валерий Евгеньевич Шамбаров

Гусинским) объявил на пресс-конференции, что Гусинский «строил небескорыстные отношения с боевиками» и его медиагруппа «отрабатывала заказ». В интервью газете «Фигаро» он рассказал о разговоре с Гусинским, когда тот признался: «Наша позиция по отношению к Чечне была небескорыстной. Наши отношения были определенными и мотивированными» [34]. Но здесь стоит иметь в виду, что у самого Березовского существовали «особые» (и тоже небескорыстные) связи с боевиками. Борис Абрамович перечислял им крупные суммы, выступал посредником в освобождении заложников (за большие деньги) [30, 52].

А в целом получалось, что российские СМИ набросились, как собаки, на собственную армию, МВД и органы госбезопасности. Выпячивали их ошибки, раздували неудачи, выставляли их некомпетентность, неэффективность. Насмехались и издевались над этими героями и страдальцами, защищавшими всю страну, изображали их тупыми и беспомощными, заодно подпитывая «перестроечный» комплекс национальной неполноценности — ну а как же, огромная Россия не может победить даже крошечную Чечню! Куда уж нам! Кстати, нигде не говорилось и не писалось даже о том, что это наши войска — русские! СМИ внедрили казенный и обезличенный термин «федералы». Тем самым отстранялись от наших солдат и офицеров, как от чего-то чуждого, грязного, неприличного.

Ну а боевики на этом фоне рисовались некими героическими борцами за «свободу», благородными защитниками родной земли и своих близких от вторгшихся «федералов», порушивших их мирный труд. В немалой степени помогало именно то, что прежние безобразия дудаевского режима и зверства против русских нигде не афишировались. Война получалась ничем не оправданной, только амбициями кремлевского и военного начальства. Откуда следовал вывод — зачем туда полезли? Оставить чеченцев в покое, и пусть себе живут как хотят…

Такое отношение к войне насаждалось не только российскими либералами и их средствами массовой информации. Оно полностью соответствовало направленности западной пропаганды. По всему миру внедрялись симпатии к «свободолюбивым чеченцам», а действия российских войск представлялись грубой агрессией. Подключились международные организации, Парламентская ассамблея Совета Европы. Полезли в наши внутренние дела, требуя соблюдения «прав человека». Но под «человеками» подразумевались сугубо чеченцы. Нагнеталась русофобия, особенно отчетливо проявившаяся в Польше, Прибалтике, среди украинских националистов. А дудаевцы поддерживали широкие контакты с зарубежьем, граница Чечни с Грузией представляла открытую «дыру». Эмиссары террористов разъезжали по разным странам, раненых боевиков там принимали для лечения и отдыха. Обратным ходом через ту же «дыру» шли оружие, взрывчатка, ехали инструкторы и добровольцы.

Среди бойцов Ичкерии появились арабы, афганцы, турки. С Украины прибыл целый отряд УНА-УНСО под командованием Александра Музычко (выступавшего под псевдонимом Сашко Билый). Были и добровольцы из Литвы, Латвии, Эстонии. В январе 1995 г. прошла информация об отряде женщин-снайперов из Прибалтики «Белый чулок» [85]. Его существование пока не получило документального подтверждения. Возможно, что такого отряда и не было. Но участники войны рассказывали о прибалтийских девицах-убийцах. Если они попадались, с ними не церемонились, но в доклады не включали. Об одной такой снайперше (или двух разных) позже появились свидетельства в Дагестане [37, 120].

А нашим военным и без того приходилось очень трудно. Боевые действия постоянно смешивались с некими «политическими соображениями» — и, как правило, эти «политические соображения» получались выгодными для боевиков. К концу апреля 1995 г. от дудаевцев удалось очистить равнинные районы Чечни. Но террористы не были разгромлены и уничтожены, они отошли в горы. А 28 апреля… снова было объявлено перемирие. Причем по инициативе российской стороны. На две недели. Это дало возможность Дудаеву скрытно перебросить значительную часть своих сил в северные, уже «очищенные» районы. Его отряды начали обстреливать Грозный. А горные селения за время передышки были основательно укреплены. 12 мая наступление наших войск возобновилось и уперлось в сильную оборону сел Чири-Юрт и Сержень-Юрт. Брали их целую неделю, перепахивая артиллерией и авиацией. Пробив оборону, стали продвигаться в Аргунское и Введенское ущелья. В июне овладели районными центрами Ведено, Шатой, Ножай-Юрт. Но дудаевцы сохраняли свою живую силу. После боев в том или ином населенном пункте ускользали в другие места.

А 14 июня 1995 г. отряд Басаева совершил дерзкий рейд. 195 человек на трех грузовиках «КамАЗ» и одной легковушке каким-то образом миновали все блокпосты, ночью проехали по Ставропольскому краю, а утром появились в районном центре Буденновске. Милицейские посты на дорогах тоже почему-то не подняли тревогу. Одна машина ГАИ (государственной автоинспекции) пристроилась к колонне и сопровождала ее. По какой причине, осталось неизвестным, потому что боевики, остановившись в городе, первым делом расстреляли сотрудников ГАИ, находившихся в этой машине. Ринулись в здание районного отдела внутренних дел, убивая всех, кто там находился. Машинисток, паспортисток и часть посетителей захватили в заложники.

Потом бандиты рассыпались группами, захватили здание городской администрации, Сбербанк, Промстройбанк, Дом детского творчества, медучилище и еще несколько домов. Вели беспорядочную стрельбу, убивая людей и вгоняя остальных в ужас, отовсюду сгоняли заложников, набрали около 600 человек. Сперва толпу сгрудили на площади вокруг цистерны с горючим, грозя взорвать ее при попытке освобождения. Потом террористы завладели районной больницей, где находилось свыше 1000 пациентов и обслуживающего персонала. С площади заложников перегнали сюда же. Шестерых мужчин Басаев расстрелял на глазах у всех, чтобы парализовать их страхом. Заминировали подвалы больницы и кислородную станцию. За освобождение захваченной массы людей Басаев потребовал вывести войска из Чечни. Вызвал журналистов — когда они задержались, было убито еще несколько заложников.

Ельцин находился за границей, его обязанности исполнял Черномырдин. Грачев, руководство МВД и ФСБ (как была переименована служба ФСК) стояли за силовую операцию по освобождению людей. Но подняла шум Дума, либеральная «общественность» настаивала выполнить требования бандитов. В Буденновск примчались «правозащитники» во главе с Ковалевым — но осторожненько держались подальше от больницы. 17 июня рано утром спецназ ФСБ и МВД предпринял штурм. Но… через кого-то произошла «утечка информации». Называя вещи своими именами, предательство. Боевики ждали атаки. Выстроили больных, женщин и детей возле окон, вели огонь, прячась за их спинами. Наши воины отбили несколько корпусов больницы, кроме главного, освободили 95 заложников. Сами потеряли троих, но и среди пленников было много пострадавших, около 30 убитых и до 70 раненых. Штурм пришлось прекратить.

Делались попытки переговоров. Для этого в Буденновск вызвали даже Анатолия Кашпировского — депутата Госдумы, но более известного в то время как психотерапевта, он вел сеансы массового «лечения» по телевидению. Кто-то понадеялся, что он сможет «загипнотизировать» боевиков, внушить им нужные мысли. Принять Кашпировского Басаев неожиданно согласился, по его просьбе отпустил пять беременных женщин. Но и для самого Кашпировского, как он вспоминал, поведение Басаева стало неожиданным. Он вдруг согласился отдать всех заложников. Впрочем, это легко объяснимо. Головорезов обложили и заперли в