Мышь - Филиппов Иван

Почему-то Асе стало немного лучше от того, что Кремль уцелел. Спокойнее. В конце концов, ужасными для неё были люди, которые в Кремле заседали и которые, очевидно, были ответственны за творившийся вокруг кошмар, а саму крепость Ася любила. Она была симпатичная, ей нравилось, как на куполах Кремлёвских соборов играет солнце, как над колокольней Ивана Великого иногда пролетает небольшая стая голубей. Эти простые воспоминания о прошлой жизни были Асе дороги, и она улыбнулась.

Расул не видел её улыбки. Он не отвлекался, он был полностью сосредоточен: им надо было выжить и выбраться. Он осторожно потрогал задумавшуюся Асю за плечо и мотнул головой в сторону Манежной. Пора идти дальше.

***

Рядом с аккуратным жёлтым особняком, в котором располагался институт стран Азии и Африки, им пришлось уйти с проезжей части: большинство машин в этой части Моховой сгорели, и перебираться по ним было сложно, а иногда и опасно. На тротуаре лежали тела растерзанных, и впереди, рядом с «Националем», Ася с Расулом увидели уже ставшую им привычной гору тел погибших. Аккуратно обходя её справа, Расул заметил какое-то движение и инстинктивно сдёрнул с плеча автомат.

Через окна гранд-кафе «Доктор Живаго» Владимир Рудольфович заметил странную пару — вооружённого мужчину и огромную розовую мышь — ещё издалека, но всё сомневался: стоит ли ему выходить к ним? Помогут ли они ему спастись? Решающую роль сыграл именно автомат на плече мужчины: человек с оружием — это человек, облечённый властью, а значит, с ним можно найти общий язык. Он поможет. Принятое решение придало Владимиру Рудольфовичу оптимизма, он широко распахнул тяжёлую дверь гранд-кафе и выбежал на улицу.

Расула учил стрелять дядя — в прошлом военный, а ныне начальник РОВД. Ко всем делам, которые он делал в жизни, дядя относился основательно, и раз ему надо было научить племянника обращаться со стрелковым оружием, то он научит его делать это, как надо. Профессионально.

Расул выстрелил дважды — как учил дядя. Короткая очередь, три выстрела, в грудь. Чуть поднять прицел, и вторая — в голову. У него давно не было практики, поэтому непосредственно в голову он не попал, одна пуля разорвала Соловьёву горло, а две другие не попали в него вовсе, но вот первая очередь была точна целиком, и Владимир Рудольфович умер прежде, чем его тело грузно упало на и без того залитую кровью мостовую.

От неожиданности Ася закричала. Расул в ужасе обернулся к ней, но Ася и сама вспомнила, что громкие звуки сейчас равносильны быстрой смерти, и взяла себя в руки. Они завертели головами, оглядываясь, пытаясь понять, не привлёк ли звук выстрелов новых заражённых.

Им повезло. Примерно шесть часов назад в здании госдумы, расположенном прямо через дорогу от «Националя», начался пожар — в столовой «заискрил» один из холодильников — и сейчас гигантское здание полыхало почти целиком. Так же, как и в случае с заправкой, которая взорвалась на глазах Тони и Лавра, звук пожара привлек заражённых. Они сбегались к Думе от «Тверской» и «Театральной», ведомые голодом и оставшимися инстинктами. Расул и Ася несколько минут заворожённо смотрели на это зрелище: по одиночке и небольшими группами заражённые бежали в пожар и сгорали. Наконец Ася отвела взгляд от ужасающего зрелища и тут же вспомнила, что случилось.

— Ты зачем в него выстрелил?

Ася подошла к телу убитого и вгляделась в его лицо.

— На автомате. Он бежал, я думал, заражённый…

— Это ж этот, как его, который всех «мразями» называл — Соловьёв!

Расул подошёл поближе. Действительно, перед ним лежал известный и ему телеведущий. Правда, Расул слукавил: он узнал Соловьёва и на автомате нажал курок только в первый раз. Вторую очередь он уже выпустил совершенно осознанно. Ася склонилась над трупом, чтобы получше его рассмотреть.

— Он меня бабушки лишил, мудила. Всё детство мне бабушка была лучшим другом, а потом стала передачи его смотреть. Когда узнала, что я в Москве на митинг Навального ходила, позвонила — прокляла, назвала предательницей…

— А у меня он маму отравил. Самая добрая женщина на свете моя мама была, пока его смотреть не начала. С тех пор только и разговоров, что о врагах и о том, как всех уничтожить и расстрелять надо.

Носком кроссовка Расул легонько пнул тело — удостовериться, что ведущий действительно мёртв. Ася, стоявшая молча рядом, казалось, приняла для себя какое-то важное решение. Она повернулась к Расулу, сняла с себя голову Мыша, чуть-чуть привстала на цыпочки — Расул был её ощутимо выше — и чмокнула его в щеку. От неожиданности он даже сделал шаг назад.

— Ой! Ты чего?

В его голосе Ася услышала только удивление и радость. Она хихикнула от удовольствия.

— Просто. Захотелось!

Они стояли, смотрели друг на друга и улыбались. Расул наконец получил ответ на вопрос, который мучил его так долго — под нелепой головой розовой мыши скрывалась весёлая девушка с копной кудрявых каштановых волос, карими глазами и носом с горбинкой. Момент прошёл, но он не был упущен и, надевая обратно свой «шлем», Ася продолжала улыбаться. Расул закинул обратно на плечо автомат.

— Давай по Манежной попробуем обойти? Рядом с пожаром идти точно не вариант.

Ася кивнула.

— Пошли! Потом к Лубянке поднимемся и через Садовое на Проспект мира, так?

— Звучит как план.

И они пошли. Всё так же молча, и всё так же улыбаясь.

***

Сева лежал на асфальте. Он не смог бы сейчас перечислить все те мысли и чувства, которые сплелись в нём страшным чёрным клубком. Поэтому он просто выл. От горя, безнадёжности и несправедливости. Перепуганный Костя озирался, ожидая увидеть заражённых, которых мог привлечь этот животный вой, но проулок, в который выходила дверь музея, был пуст. Они были одни.

Костя пытался что-то сказать Севе, как-то утешить его, обнимал, но на брата ничего не действовало. Минут через пять его вой стал тише, он стал хрипеть и в конце концов поднялся с асфальта, сел и уже беззвучно зарыдал.

Костя ничего больше не говорил, просто сидел рядом с братом и держал его за руку. Они просидели так минут десять, прежде чем Сева вытер тыльной стороной ладони слёзы и встал.

— Пойдём, Коть?

— Дальше к вокзалу?

— Да, у меня идея появилась. Мы вчера, пока ты спал, её с Ма... с Машей обсуждали.

Косте показалось, что Сева сейчас снова заплачет, но он сдержался. Сделал глубокий вдох, выдох — как их учила мама — и продолжил:

— Это на самом деле не моя была идея, а Маши: если заражённые всюду бегут от станций метро, значит там, наверное, их нет?

Костя задумался — Машина теория звучала предельно логично. Сева тем временем поправил рюкзак и направился к выходу из проулка, продолжая объяснять уже на ходу.

— Если в метро нет заражённых, то, может быть, мы спустимся и посмотрим — может, можно до вокзала по тоннелю дойти? Тут ведь от «Библиотеки Ленина» нам по прямой.

— А если там света нет? Как мы с тобой дорогу найдём?

— Это уже я придумал. Во-первых, мне кажется, там аварийное освещение должно было включиться, оно даже при ядерном ударе типа работает. Во-вторых, мы с тобой ведь много… — тут Сева запнулся. — Ну, мы много встречаем тел. Тех, кого убили, кто не стал зомби? У них, наверное, телефоны есть, а в телефонах — фонарики. Если набрать достаточно, сможем дойти до «Комсомольской».

План Косте понравился. Ну как понравился — перспектива спускаться в метро, где могут быть заражённые, и идти много километров по тёмному тоннелю с фонариками, которые ещё надо будет достать у мёртвых — его ужасно пугала, но какие у них ещё были варианты? Сверху заражённых навалом. Если под землей их нет, ну, значит, надо рискнуть в тоннеле.

Они дошли до дверей метро, почти не оглядываясь по сторонам. Точнее, Сева, конечно, держал под контролем их путь, но он исключительно искал источники опасности, заражённых или другие сложности, которые могли бы им угрожать. Смотреть на ужасы разрушений у него просто не было сил. И он не обращал внимания на прозвучавшую где-то неподалеку автоматную очередь, на запах гари и клубы чёрного дыма, которую в их сторону приносил от госдумы ветер. Они шли, останавливаясь только, чтоб достать телефоны — это было крайне неприятным делом, и мальчики договорились, что брать трубки они будут только у тех погибших, кого не очень сильно разорвали. Иначе было совсем страшно и мерзко.