Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

Индию – жить на британскую пенсию; его постигла заурядная судьба опального афганского лидера. Над Бала-Хиссаром был вновь поднят «Юнион Джек». На трон временно усадили Муса-хана (сына Якуба), которому по разным источникам исполнилось то ли 20 лет, то ли четыре года. В любом случае инфантильный Муса не угрожал английскому господству.

Помиловав Якуб-хана, британцы не собирались прощать резню в посольстве. Возмездие не заставило себя ждать. Чиновников, не сумевших защитить гостей, заточили в тюрьму. Участников беспорядков вешали сотнями; виселицы установили в каждом районе Кабула. «Томми» жгли деревни и разрушали форты по всей стране. Были арестованы десятки племенных вождей, подозреваемых в заговоре и поддержке повстанцев. По крайней мере одному офицеру подобная стратегия не нравилась. «Это раздражает афганцев, но не пугает их, – говорил полковник Макгрегор. – Нас люто ненавидят и недостаточно боятся».

Макгрегор был прав: афганцы окончательно обозлились. Сельскую местность наводнили муллы, имамы и все, кто хоть немного обладал каким-то духовным авторитетом. Они кричали, что ислам подвергается нападкам кафиров – и что афганцы должны восстать, дабы защитить свою религию. Разумеется, британцы преследовали совсем иные цели, захватывая страну, – но ее консервативные и фанатичные обитатели этого не понимали и по привычке сводили противостояние в плоскость вечной борьбы мусульман и «неверных». Любая война автоматически превращалась для них в священную.

Среди проповедников особенно выделялся одиозный мулла Мушк-и-Алам – ветеран Первой англо-афганской войны, объявивший британцам джихад. Он был на горных перевалах Гиндукуша, когда пуштуны избивали колонну Элфинстоуна, – и уже тогда считался немолодым человеком. Теперь Мушк-и-Аламу исполнилось 90 лет, он уже не мог ходить, но последователи носили старика из деревни в деревню – и там, где они останавливались, мулла произносил пламенные речи, призывая крестьян к кровавому бунту. «Фаранги едят свиней!» – гремел Мушк-и-Алам. Употребление свинины в пищу категорически запрещено в исламе, поэтому слушатели почтенного богослова содрогались от ужаса и отвращения – и шли домой за ружьями.

Прекрасная армия в европейском стиле, созданная Шир-Али, где все бойцы носили красивую униформу и умели маршировать, оказалась бесполезной. Британцы столкнулись с партизанами – крестьянами и кочевниками, для которых война была не профессией, а образом жизни. Один из таких «народных командиров», Мухаммед-джан, собрал под своими знаменами 20 тыс. человек. Деревенские жители кормили его и сообщали нужную информацию, чтобы Мухаммед-джан мог атаковать англичан и вовремя ускользать в горы. Самое интересное, что этот полководец вместе с престарелым муллой Мушк-и-Аламом фактически управлял страной – ведь Муса-хан был даже не марионеткой; он был картонной фигурой, которую просто отодвинули в сторону и не обращали на нее внимания.

Армия Мухаммед-джана являлась самой крупной – и лишь одной из многих. Британцы разбивали лашкары[88] почти в каждом сражении, но поверженные враги словно испарялись – и не оставалось никого, с кем можно было бы заключить договор. Например, 11 декабря 1879 г. бригадный генерал Уильям Мэсси угодил в засаду у селения Килла-Кази. Робертс пришел ему на помощь – и тоже очутился в ловушке. Он дрался, как бешеный пес, зная что подкрепление уже спешит из Джелалабада. Джелалабадские силы прибыли ночью – но к тому времени огромная афганская армия исчезла. Воины просто разбежались по домам. Сражение при Килла-Кази стало первым столкновением во время боев за Шерпурский кантонмент – британский «военный городок» возле Кабула. Бои в окрестностях столицы начались еще 10 декабря 1879 г., афганцы осаждали кантонмент восемь дней – но сняли осаду и скрылись, узнав, что на выручку товарищам идет колонна генерала Чарльза Гофа.

После года боев, одержав свыше десятка крупных побед на полях сражений, британцы обрели юрисдикцию над каждым клочком афганской земли – но не более того. В стране попросту не было мирного населения. Любой пастух или крестьянин прятал в хижине ружье; любая женщина брала нож, чтобы прирезать раненого фаранга; любой ребенок был готов метнуть камень в иностранца; любой старик натравливал односельчан на кафиров. К тому же афганцы часто нападали ночью, били в спину, нарушали договоренности и использовали всяческие ухищрения, дабы обмануть неприятеля.

«Баллада о Западе и Востоке» (1889) Киплинга открывается следующим четверостишием:

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень Суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Первые две строки часто цитируют, последние – как правило, забывают. Уроженец Бомбея и «певец колониализма», Киплинг много лет провел в Британской Индии. Всю жизнь он балансировал на границе двух миров – восточного и западного, пытаясь найти точки соприкосновения между ними. Однако Киплинг не мог не знать, что на Западе и Востоке многие слова – например сила – наполнены разным смыслом.

Понимание войны тоже кардинально различается. На Западе оно подразумевает некие маневры, стратегию и тактику, а также категорию военного преступления. Резня гражданского населения, непричастного к бунтам и партизанскому движению, не входит в категорию боевых действий. Того, кто уничтожает мирных жителей без разбора, называют мясником, убийцей либо карателем. На Востоке же все, что делается во время войны, и есть война. Тот, кто проливает больше всех крови, покрывает себя не позором, а неувядаемой славой; его восхваляют как отважного и доблестного воина. Вот ответ на вопрос, почему афганцы до сих пор гордятся истреблением колонны Элфинстоуна, разгромом британского посольства в Кабуле, убийствами дипломатов и прочими эпизодами англо-афганских и многих других войн – в то время как на Западе кичиться подобными деяниями не только неприемлемо, но и попросту стыдно.

Все это не означало, что афганцы несокрушимы, – напротив, англичане их регулярно громили. Великобритания побеждала в битвах, но не в войне – которая превратилась в «черную дыру» и жадно поглощала индийские деньги и ресурсы. Конца этому не было видно. Колониальные администраторы в Калькутте предложили разделить Афганистан на провинции и раздать их родственникам Якуб-хана. Затем англичане могли спокойно уйти, оставив после себя гражданскую войну, – в которой увязнут русские, если вторгнутся в Афганистан.

Впрочем, 27 июля 1880 г. афганцы наконец-то одержали важную для себя победу. Мухаммед Аюб-хан – один из сыновей Шир-Али[89] – разбил бригадного генерала Джорджа Берроуза близ деревни Майванд, к западу от Кандагара. В Великобритании Майванд стал синонимом афганской жестокости. Помимо того, он увековечен Артуром Конан Дойлем как сражение, где был ранен Джон Ватсон – друг и компаньон детектива Шерлока Холмса.

Оба персонажа впервые появляются в повести «Этюд в багровых тонах»