Третья Орда (СИ) - Михнегер Егор

Чем ещё могла удивить судьба юного гнома, которому «повезло» стать свидетелем и участником становления нового строя? Он хлебнул гадостей с солидным излишком, он не верил ни во что, кроме ученья Лихнуна. Он давно не ждал милости, не искал справедливости, не надеялся получить от жизни хоть что-то хорошее. Всё, чего хотел нынче Икарис — исполнить свой долг. Выполнить поручение, а дальше будь что будет. Или не будет, неважно. Ведь небытие — единственное состояние, где никто никогда не сможет причинить ему зла…

Икарис едва уловимым движением сместил центр тяжести, корректируя свой полёт. Довольно простая, но изящная конструкция, именуемая крыльепланом, изменила траекторию, двигаясь наперерез улетавшему с места боя большому дракону.

Снизу и сбоку от Икариса другие гномы столь же неумолимо догоняли двух раненых тварей. Крыльепланы не могли сравниться с воздушными шарами по части дальности полёта — если быть точным, то в отличие от аэростатов, они вообще не летали, а только планировали — но когда дело касалось скорости, то крыльеплан не уступал даже легендарному монстру!

Управление чудом техники требовало предельной концентрации внимания и всех сил, но благодаря усердным тренировкам Икарис не испытывал дискомфорт. Конструкция стала частью его самого. По одной лишь вибрации трапеции, с помощью которой подвешенный к внушительным «крыльям» гном управлял полётом, Икарис мог судить о воздушных потоках. Небольшим переносом веса мог скорректировать траекторию. Тело делало всё само, руководствуясь непреклонным намерением гнома.

Лишь две задачи представляли реальную сложность: перелезть из корзины воздушного шара к подвешенному снизу крыльеплану и поразить из двух прикреплённых к трапеции арбалетов дракона. С первой проблемой Икарис без лишней суеты уже справился, для решения второй у него имелось всего две попытки. Перезарядка бронебойного арбалета в воздухе — задание, непосильное даже для гениальных гномьих изобретателей.

Пятеро товарищей-летунов нагнали раненого дракона помельче. Методично выпустили в извивающуюся тёмную тушу десяток болтов. Семь из них поразили древнего монстра. Тварь издала пронзительный вопль.

Однако прежде чем кубарём рухнуть на землю, дракон извернулся, выпалив в своих убийц струю пламени. Ночной воздух на мгновение стал горяч, словно в горне!

Пламя слизнуло сразу троих летевших рядом товарищей, опалило «крылышки» ещё нескольким. Рискуя полностью потерять управление, гномы с обожжёнными конструкциями вынуждены были искать возможность поскорей приземлиться.

На хвосте самого большого дракона осталось висеть теперь всего четверо гномов. Почувствовав восходящий воздушный поток, Икарис сместил центр тяжести, позволяя ветру приподнять на десяток метров широкие крылья. С более высокой позиции у него будет лучше угол прицеливания.

Внезапно огромный дракон дёрнулся. Длинная шея изогнулась под совершенно невероятным углом, из пасти вырвалось пламя.

Двое уже готовых выстрелить гномов моментально превратились в пылающие факелы. Третий резко увёл свой крыльеплан в сторону, тем самым фактически выбывая из гонки.

Икарису показалось, что вырвавшийся из горла летающей твари звук похож на хриплый смех старой стервы, постоянно недокладывавшей сиротам и без того жидкую кашицу. Он понимал, что созвучие весьма отдалённое, но воспоминание его разозлило. Слишком часто Икарис терпел унижения от подонков, отыгрывавшихся на более слабых и маленьких. Он не раз клялся когда-нибудь отомстить всем сильным ублюдкам, считавшим себя вправе обижать беззащитных.

Огнедышащая тварь с силой махнула огромным крылом в его сторону, словно желая отогнать назойливую мелкую мошку. Икариса обдало струёй воздуха, но такой ветерок не мог сбить его с курса. Отвернувшись, дракон спокойно полетел себе дальше, посчитав, что последняя угроза устранена.

Один маленький гном на рукотворной конструкции против гигантского ящера в его родной небесной стихии. Два одноразовых арбалета против струи испепеляющего всё и вся пламени. Примитивное сознание и инстинктивная злоба против веры в прекрасное будущее. Не Икариса, ох, нет, не его. Светлое будущее лихнистов, великое дело товарища Торина. Исход битвы был предрешён.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Икарис повернул крыльеплан, пикируя прямо на огромную тушу. У него нет права на промах. Да и в случае попадания у монстра не должно остаться шансов на выживание.

Никаких сомнений, никакой неуверенности.

Два арбалетных болта вонзились прямо в шею чудовища.

Почти в ту же секунду на полной скорости в тварь врезался летательный механизм.

Треск, истошный визг боли и крик ликования.

Оба создания умирали. Но одно извивалось в агонии, а другое на краткий миг ощутило величайший триумф в своей жизни.

Смерть. Такая для всех одинаковая, но столь по-разному воспринимаемая каждым сознанием.

Трагедия или удача? Горькое поражение или свершение, достойное воспевания в подвигах? Мука или избавление от невыносимой тяготы бытия?

Бессмысленный итог земного существования или ступенька к чему-то принципиально новому?

Одно и то же событие, но имеющее столь разное значение и последствия.

Начало и конец, конец и начало…

Глава 27. Пушечное мясо

Знаете, как бывает с советами. Они вас устраивают лишь в том случае, если совпадают с вашими собственными намерениями.

Джон Стейнбек

— Дерьмо! Дерьмо! Дермище! Варгова задница!

Гибель драконов стала настоящим ударом не только для Рычачи, но и для Горрыка. Да, твари играли скорее вспомогательную, нежели главную роль, но их потерю компенсировать было решительно нечем. Небо потеряно, о незаметных перемещениях крупных сил можно забыть.

— И ты ещё продолжаешь после этого меня поучать? Упрекать в неудачной высадке? Призывать меня мыслить трезво? Рычача, ты обещал, что играючи справишься с воздушными шариками, а сам в одном-единственном сражении потерял всех драконов! Твоя хваленая магия и стратегическое мышление — просто дно!

Старший шаман спокойно слушал излияния главного орка. Он знал, что Горрыку нужно выплеснуть накопившееся раздражение, найти виновного в неудачах. Лучше принять этот удар на себя, чем позволить верховному хану выпустить гнев наружу, где это неизбежно закончится гибелью и без того деморализованных орков. Вспыльчивый нрав зеленокожих слишком часто служил причиной взаимного истребления, чтобы недооценивать риски потерявших над собой контроль вожаков.

Однако становиться мальчиком для битья тоже не следовало.

— Горрык, ты слишком резко воспринимаешь мои советы. Никто давно тебе не указ, но даже сильным мира сего нужен кто-то нашёптывающий на ухо неприятную правду. Окружив себя одними послушными идиотами, без малейших сомнений выполняющих любой твой приказ и приносящих исключительно бравурные новости, ты и глазом моргнуть не успеешь, как вляпаешь в то самое дерьмо, о котором столь усердно последние полчаса рассуждаешь. Мы все совершаем ошибки: и ты, и я вовсе не исключения. Да, я продолжаю настаивать, что слишком поспешное возвращение на континент было ошибкой, как признаю я ошибку свою. Мы оба оказались слишком самоуверенны, оба недооценили хитрость и подлость противника, оба ответственны за тяжёлое положение, в котором оказалась Орда. Но тяжёлое не значит безвыходное, и точно так же, как завели, мы можем вывести Третью Орду из критической ситуации. Но для этого следует прекратить кидаться обвинениями и начать поиск путей для победы! Ты согласен?

Горрык фыркнул, но свой пыл немножечко охладил. Обстоятельства, и правда, складывались для орков крайне неудачным образом, следовало немедленно принимать решительные шаги для изменения ситуации. Но уж потом они хорошенько обсудят, почему и по чьей вине так славно начавшаяся военная кампания на островах завершилась столь скверно.

«Потом» — любимое слово всех, кто не способен принимать ответственность за собственные действия и бездействия, но при этом всегда ждёт сверхусилия от других.