Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Купер

Глава IX

Улыбка легкая без слов

Взошла над морем, как рассвет,

Земля с десятков островов

Шлет радостный привет.

И, славой яркою горя,

Ты нежишь земли и моря!

«Небеса»

Читатель легче поймет события, изложенные в этой главе, если у него перед глазами будет хотя бы беглый набросок окружающего пейзажа. Надо вспомнить, что очертания озера были неправильны. В общем, оно имело овальную форму, но заливы и мысы, которые украшали его, разнообразили берега. Поверхность чудесного водного пространства сверкала, как драгоценный камень, в последних лучах заходящего солнца, а холмы, одетые богатейшей лесной растительностью, казалось улыбались сияющей улыбкой. За редкими исключениями, берега круто поднимались из воды, и даже в тех местах, где холмы не замыкали кругозора, над озером свисала бахрома из листьев. Деревья, росшие на склонах, тянулись к свету, так что их длинные ветви и прямые стволы склонялись над землей под острым углом. Мы имеем ввиду только лесные гиганты — сосны, достигающие в высоту от ста до полутораста футов, — низкорослая растительность попросту купала свои нижние ветви в воде.

Ковчег занимал теперь такое положение, что «замок» и вся северная часть озера были скрыты от него мысом. Довольно высокая гора, поросшая лесом, ограничивала кругозор в этом направлении. В одной из прошлых глав мы уже рассказывали, как река вытекала из озера под лиственными сводами, и упоминали также об утесе, стоявшем вблизи истока, неподалеку от берега. Это был массивный одинокий камень, его основание покоилось на дне озера. Он, видимо, остался здесь с тех времен, когда воды, пролагая себе путь в реку, размыли вокруг мягкую землю. Затем под непрерывным воздействием стихий он приобрел с течением веков свою теперешнюю форму. Высота этого утеса над водой едва превышала шесть футов; своими очертаниями он напоминал пчелиный улей или копну сена. Лучше всего сравнить его именно с копной, так как это дает представление не только о его форме, но и о размерах.

Утес стоял и до сих пор стоит, ибо мы описываем действительно существующий пейзаж — в пятидесяти футах от берега, и летом здесь озеро не глубже двух футов, хотя в другие времена года круглая каменная верхушка совсем погружается в воду. Некоторые деревья так далеко вытягиваются вперед, что даже на близком расстоянии не видно пространства между утесом и берегом. Особенно далеко вытягивается и свисает над утесом одна высокая сосна; под ее величественным балдахином в течение многих веков восседали лесные вожди, когда Америка еще жила в одиночестве, неизвестная всему остальному миру.

В двухстах или трехстах ярдах от берега Зверобой свернул парус и бросил якорь, лишь только тогда заметил, что ковчег плывет прямо по направлению к утесу. Судно пошло несколько медленнее, когда рулевой повернул его носом против ветра. Зверобой отпустил канат и позволил неуклюжему кораблю медленно дрейфовать к берегу. Так как у судна была неглубокая осадка, то маневр удался. Когда молодой человек заметил, что корма находится в пятидесяти-восьмидесяти футах от желанного места, он остановил ковчег.

Зверобой торопился: он был уверен, что враги не спускают глаз с судна и гонятся за ним по берегу. Он думал, однако, что ему удалось сбить мингов с толку. При всей своей прозорливости они вряд ли могли догадаться, что именно утес является целью его плавания, если только один из пленников не выдал им эту тайну. Но такое предательство казалось Зверобою невероятным.

Как ни спешил Зверобой, все же, прежде чем подойти к берегу, он принял некоторые меры предосторожности на случай поспешного отступления.

Держа карабин наготове, он поставил Джудит у окошечка, обращенного к суше. Отсюда хорошо были видны и утес и береговые заросли, и девушка могла вовремя предупредить о приближении друга или недруга.

Ее сестру Зверобой тоже поставил на вахту. Он поручил ей наблюдать за деревьями: враги могли забраться на верхушки и занять командную позицию над судном, — и тогда оборона была бы невозможна.

Солнце уже покинуло озеро и долину, но до полного заката оставалось еще несколько минут, а молодой охотник слишком хорошо знал индейскую точность, чтобы ожидать от своего друга малодушной спешки. Но удастся ли окруженному врагами Чингачгуку ускользнуть от их козней? Вот в чем был вопрос. Он не знал, какие события разыгрались за последние четыре часа, и вдобавок был еще неопытен на тропе войны. Правда, делавару было известно, что ему предстоит иметь дело с шайкой индейцев, похитивших его невесту, но разве мог он знать истинные размеры опасности или каково точное положение, занятое друзьями и врагами! Коротко говоря, оставалось лишь положиться на выучку и на врожденную хитрость индейца, потому что совсем избежать страшного риска все равно было невозможно.

— Нет ли кого-нибудь на утесе, Джудит? — спросил Зверобой. Он приостановил движение ковчега, считая неблагоразумным подплывать без нужды слишком близко к берегу. — Вы не видите делаварского вождя?

— Никого не вижу, Зверобой. Ни на утесе, ни на берегу, ни на деревьях, ни на озере — нигде никаких признаков человека.

— Прячьтесь получше, Джудит, прячьтесь получше, Хетти: у ружья зоркий глаз, проворные ноги и смертоносный язык. Прячьтесь получше, но смотрите внимательно и будьте начеку. Я буду в отчаянии, если с вами случится какая-нибудь беда.

— А вы, Зверобой! — воскликнула Джудит, отвернув свое хорошенькое личико от солнышка, чтобы бросить ласковый и благодарный взгляд на молодого человека. — Разве вы прячетесь и заботитесь о том, чтобы дикари не заметили вас? Пуля может убить вас так же, как любую из нас, а удар, который поразит вас, почувствуем мы все.

— Не бойтесь за меня, Джудит, не бойтесь, добрая девушка, не смотрите в эту сторону, хотя у вас такой милый и приятный взгляд, но следите во все глаза за утесом, за берегом и…

Слова Зверобой были прерваны тихим восклицанием девушки, которая, повинуясь его беспокойному жесту, снова устремила взгляд в противоположную сторону.

— В чем дело, что случилось, Джудит? — поспешно спросил он. — Вы что-нибудь увидели?

— На утесе человек! Индейский воин в боевой раскраске и с оружием.

— Где у него соколиное перо? — тревожно спросил Зверобой, выпуская канат и готовясь подплыть ближе к месту условленной встречи. — Прямо на макушке или ближе к левому уху?

— Ближе к левому уху. Он улыбается и бормочет слово «могиканин».

— Слава богу! Наконец-то это Змей! — воскликнул Зверобой, ослабляя канат, скользивший у него в руках. На противоположном конце судна послышался шум, произведенный легким прыжком, и он снова натянул канат.