Песенный мастер - Орсон Кард

Ладно, оставим это сукину сыну. Он был достаточно шустрым, чтобы выжить, являясь целью номер один во всей галактике. Скорее всего, он умрет в своей постели.

— Презирать кого-нибудь — это так легко, — раздался рядом с ней голос Анссета.

Девушка повернула свое лицо к Певчей Птице.

— А я думала, что вы ушли. Что ты имел в виду, когда говорил, чтобы я слушала?

Киа-Киа сама удивлялась тому, что говорит с такой злостью.

— Потому что ты не слушала, — голос мальчика был вежливым, но она слыхала в нем нотки песенной речи.

— Только не надо этого со мной. Меня не обманешь.

— Нельзя обмануть только глупца, — ответил на это Анссет. А он вырос, отметила девушка про себя. — Ты притворяешься, что не любишь Майкела. Но из всех здесь собравшихся ты одна любишь его более всего.

Что он этим хочет сказать? Киа-Киа была взбешена.

— Неужели я похожа на убийцу? — спросила она.

— Ты получишь все, чего захочешь, — ответил Анссет. — И если тебе будет нужно, ты убьешь.

— Уже не одни только песенки, но и психология. Насколько же далеко продвинулось твое обучение.

— Я знаю твои песни, Киа-Киа, — сказал мальчик. — Я ведь слыхал, как ты поешь, когда пришла ко мне в ясли за Эссте в тот день.

— Я никогда не пела.

— Нет, Киа-Киа. Ты пела всегда. Только ты никогда не слыхала песню.

Анссет собрался уходить. Но его настроение доверенности и превосходства раздражало девушку.

— Анссет! — позвала она, и мальчик остановился, обернувшись к ней. — Тебя используют, пользуются тобой, — сказала она. — Ты думаешь, что о тебе заботятся, но они всего лишь пользуются тобой. Инструмент. Ты всего лишь глупое, ничего не понимающее средство.

Она не собиралась говорить это громко, но, отвернувшись от мальчика, увидала, что многие студенты глядели на нее и Анссета. Тогда она отпрянула от мальчика и пробилась сквозь студентов, которые были достаточно умны, чтобы ничего не говорить, но, без сомнения, дивились, с чего это ей взбрело в голову разговаривать с Певчей Птицей Майкела да еще и сердиться на него.

Одного этого было достаточно, чтобы занять студентов сплетнями на несколько дней. Но, прежде чем добраться до дверей, девушка услышала, как все разговоры стихли, и над собравшимися вознесся голос Анссета, поющий песню без слов, но говорящую — она, единственная из всех студентов знала, что это была песня надежды, дружбы и самых откровенных пожеланий. Киа-Киа замкнула свое сознание для фокусов Певческого Дома и вышла из помещения, после чего молча ожидала в фойе с охранниками, пока гид не повел их обратно.

Автобусы, принадлежащие Институту мобили, отвезли их в Принстон. Но перед тем у них была еще одна остановка в старинном городе Филадельфия, где был похищен один из их студентов. Впоследствии его ужасно обезображенное тело было найдено на берегу реки Делавер. Это был пятнадцатый случай похищения, кончающегося жестоким убийством; эти преступления давно уже заставляли Филадельфию и многие окрестные города жить в страхе. Остальные же студенты в мрачном настроении возвратились в Принстон и возобновили занятия. Только вот Киа-Киа не забывала Анссета. Никак не могла забыть. В воздухе витала смерть, и хотя Майкел не был ответственным за безумные убийства в Филадельфии, она считала, что и он сам может умереть так же жестоко. Эти жестокости продолжались уже несколько лет, после чего Киа-Киа пришло в голову, что и Анссет тоже может быть вот так же скручен и изуродован. Хотя ей было плевать на весь Певческий Дом и на Певчую Птицу Майкела, она надеялась, что прелестный мальчик, который вспомнил ее после стольких лет, сможет безопасно покинуть Сасквеханну и вернуться домой, в чистоту Певческого Дома.

А еще ее мучило то, что она учится, в то время как мир идет к великим переменам, в которых она не сможет участвовать, хотя страстно желала, чтобы события хоть чуточку ее подождали. Ей было двадцать лет — и она обладала блестящим умом, нетерпением и чувством собственной бесполезности. Однажды вечером, когда навалилась особая тоска, она даже плакала по Певческому Дому.

5

Анссет бродил по речному берегу в саду. В Певческом Доме садом называли цветочную клумбу во дворе или же овощную грядку на задах Яслей. Здесь же садом было громадное пространство травы, кустов и высоких деревьев, что протянулось вдоль двух развилок реки Сасквеханны до места их слияния. С другой стороны обеих рек был густой, буйный лес; так что птицы и звери частенько появлялись из чащи, чтобы напиться или найти возле реки пищу. Управляющий настаивал, чтобы Анссет не бродил по саду. Пространство здесь было слишком огромным, много километров в каждом направлении, а чаща делала невозможной полноценное патрулирование.

Но за два года жизни во дворце Анссет уже испробовал границы своего жизненного ареала и выяснил, что они гораздо шире, чем хотелось Управляющему. В его жизни здесь имелись такие вещи, которых Анссету делать было бы нельзя, и не потому, что на этот счет имелись какие-то законы или предписания, но потому что это не понравилось бы Майкелу, а вот вызвать неодобрение Майкела не хотелось и самому мальчику. Он не мог следовать за Майкелом на встречи, если только его не приглашали на них специально. Случались мгновения, когда Майкелу хотелось остаться одному — тут уже Анссету ничего говорить было не нужно, он просто замечал настроение Майкела и тут же уходил сам.

Были и другие вещи, которые Анссет, как выяснилось, делать мог. Он мог входить в личный покои Майкела без всякого разрешения. Он выяснил, путем проб и ошибок, что буквально немногие двери во дворце не открываются при касании его пальцев. Он бродил по дворцовому лабиринту и узнал его лучше любого другого; частенько он развлекался тем, что становился возле курьера, дожидался, когда того посылали с каким-нибудь поручением, а затем составлял в уме план трассы, которая привела бы его к цели гораздо раньше курьера. Курьеров, понятно, это ужасно бесило, но вскоре они и сами прониклись духом игры и устраивали гонки, и редко случалось, чтобы они обгоняли мальчика.

А еще, Анссет мог ходить по саду, когда ему того хотелось. Управляющий даже обращался по этому поводу к Майкелу, но император только поглядел Анссету в глаза и спросил:

— Так уж ли важно для тебя гулять по саду?

— Важно, Отец Майкел.

— И ты предпочитаешь ходить один?

— Если только можно.

— Тогда, пусть так оно и будет.

И на этом все аргументы кончались. Конечно, Управляющий имел своих людей, которые следили за мальчиком в отдалении, иногда над головой пролетали корабли флота, но обычно Анссет чувствовал, что находится в одиночестве.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});