Принцесса демонов (СИ) - Валентина Герман

Завидев нас, послушники, выстроившиеся почти непрерывным кругом внутри зала, дружно взвыли нечто нечленораздельное. Их было человек сорок, наверное, и разномастные голоса, переплетаясь, отдавались зловещим эхом в сводах. Дрожь пробрала меня до самых костей; если бы не Энни, целеустремленно тащившая меня вперёд, я бы точно упала навзничь, растянувшись на алой, будто кровь, дорожке.

Всё - алое. Моё платье. Рясы Совета. Блики от факелов на стенах - настоящих факелов, не керосиновых ламп или хотя бы свечей. Даже серые одеяния послушников высвечивались тёмно-кровавыми пятнами в этом огромном удушливом зале.

Мы подошли ближе к алтарю, за которым недвижимо возвышался Совет. Семь человек, Кэллиш, разумеется, в центре.

- Приветствуем вас, леди Аманда, хранительница святой крови, - изрёк он, медленно вздымая руки.

Все как один последовали за ним и тревожно затянули какой-то примитивный мотив из трёх неизменно повторяющих себя нот. Словно в тумане, я огляделась, но не сумела отличить Джера среди серой толпы.

- Святая кровь... святая кровь... святая кровь! - сначала тихо, но потом всё настойчивей принялись скандировать вокруг, и я услышала голос сестры, повторявшей эти безумные слова вместе со всеми.

Выходит, их кровь особая, а моя - святая... на деле же мы все отравлены сильнейшим в мире ядом, но кто, кроме Совета и Аннабель, ещё знает об этом?.. Во что они верят?.. Какого чуда ждут от меня?.. Какими посулами заманивает их на свою скотобойню проклятый Кэллиш?..

Орденцы в круге принялись неторопливо раскачиваться из стороны в сторону, синхронно, будто подчиняясь какому-то невидимому маятнику, увлекавшему их за собой. Голоса становились всё громче, всё страшнее. Отражавшийся и переплетавшийся с собственным эхом звук дурманил не хуже крепкого вина. Кто-то сжал мою руку, и я вздрогнула, едва не вскрикнув; впрочем, едва ли мой голос прорезался бы сквозь тревожный гул, заполнявший всё вокруг и дробно бившийся о своды. Аннабель потянула меня куда-то в сторону, и, обойдя алтарь, мы встали справа от недвижимого Совета. А потом я увидела, как по алой дорожке к нам медленно и торжественно приближается мужчина.

Нет, не мужчина - мальчишка, поняла спустя мгновение. Совсем ещё юный, наверное, даже на несколько лет младше меня. Почти обнажённый, лишь в простых серых панталонах и вовсе без обуви, с топорщившимися на макушке короткими волосами, цвет которых в свете факелов я не могла определить. На лице его не было ни страха, ни отвращения - только ликующее предвкушение чего-то удивительного и совершенно неподдельный восторг.

Он медленно приблизился и опустился на колени перед алтарём, склоняя голову в почтении. Хрупкие плечи угловато очерчивались в неровных кровавых отсветах.

Мальчишка. Глупый, наивный, убежденный в том, что судьба подарила ему потрясающий шанс... В этот миг я взмолилась обоим богам, чтобы моя кровь и впрямь оказалась святой, способной спасти его от всего, что уготовано ему Орденом.

Кэллиш воздел руки к потолку, и вслед за его движением орденцы смолкли, резко и единодушно. Эхо голосов перекатилось под сводами и затихло, и вокруг воцарилась совершенная, звенящая тишина, такая же пугающая, как предшествовавшее ей тревожное пение.

- Приветствуем тебя, вступающий в братство, - провозгласил Кэллиш. - Боги смилостивились над тобой этой ночью. Ты, первый из всех, будешь одарен истинно святой кровью, воспетой в тайных гримуарах! Благодари нашу хранительницу, прекрасную леди Аманду, за оказанную тебе честь!

Мальчишка поднял голову и безошибочно нашёл меня взглядом.

- Спасибо, - прошептал он благоговейно. Глаза его светились восхищением, почти обожанием. Мне вдруг сделалось трудно дышать.

- Взойди к священному алтарю, - повелел тем временем Кэллиш, и юноша безукоризненно повиновался.

Ещё минута - и он, весь хрупкий и нескладный, растянулся на камне, дрожа от волнения и холода. Орденцы вновь затянули свой безжизненный мотив, а на их фоне угрожающим ритмом выделялся глубокий голос Кэллиша, читавшего невнятную мантру. Отчаянно хотелось верить, что всё это оставалось лишь антуражем, аляповатым прикрытием истинной сути происходившего, но отчего-то мрачные декорации ритуала возымели на меня сильнейшее действие. Отблески факелов, тревожные напевы, ритм голосов и эхо гулкого зала - всё это затрагивало внутри какие-то глубинные струны, лишало разум ясности, наполняло сердце ужасом, первобытным и неодолимым.

В руке у Кэллиша сверкнул кинжал. Массивный, с резной рукоятью и двуединым лезвием, символизировавшим дуализм богов - я была уверена, что когда-то уже видела подобный, вот только где, вспомнить так и не смогла. Один из членов Совета подступил ближе, держа перед собой зажжённый факел, и Кэллиш дважды медленно провел лезвием сквозь огонь.

- Вступающий в братство, готов ли ты принять божественный клинок, освящённый огнём?

- Готов, - прошептал юноша одними губами.

- Громче!

- Готов! - нервно выкрикнул юноша, и его голос эхом отдался под сводами.

В тот же миг резким и уверенным движением Кэллиш полоснул остриём по мальчишеской груди, оставляя неглубокую алую полосу немного ниже ключицы. Юноша не удержался от вскрика.

- Молчать! - свирепо осадил его Кэллиш. - Страшащийся посвящения недостоин божественной милости!

- Простите, - дрожащим шёпотом отозвался юноша. - Я не боюсь, правда не боюсь. Я достоин.

Кэллиш смерил его взглядом и медленно обернулся ко мне.

- Прошу вас, леди Аманда.

На негнущихся ногах я сделала несколько шагов и остановилась прямо перед Кэллишем. Тот улыбнулся сухими губами, надменно и торжествующе, потом обернулся и, тщательно отерев платком лезвие кинжала, повторил церемонию освящения огнём. Дезинфекция, осознала я смутно. Подо всеми мистическими декорациями в конечном счёте скрывался расчётливый профессионализм.

- Позвольте вашу руку, хранительница.

Словно в тумане, я протянула ему ладонь. Быстрое и точное движение клинка обожгло мою кожу. Я поморщилась, но не издала не звука, наблюдая, как выступают на поверхности тёмно-алые капли. Осторожно, почти бережно, Кэллиш взял меня за запястье и занёс мою руку над грудью лежавшего на алтаре юноши. Не вспомню, что окружало нас в тот миг - тревожное пение орденцев или же зловещая тишина - но никогда не забуду отчётливо услышанного шёпота:

- Благодарю вас, хранительница...

А потом тяжёлые алые капли сорвались с моей ладони, и моя кровь смешалась с чужой на бледной мальчишеской груди.

Всего несколько мгновений - и юноша выгнулся дугой, заставляя меня в ужасе отшатнуться, но тут же опал обратно на камни и неестественно затих, теперь лишь слегка подёргиваясь всем телом. Его взор устремился на меня, глаза были распахнуты в удивлении и страхе, ресницы чуть подрагивали, дыхание сделалось прерывистым и сиплым. Ему словно бы не хватало сил ни вдохнуть, ни пошевелиться, и это наполняло леденящим ужасом нас обоих. А потом... потом его глаза, всё так же широко распахнутые на неестественно застывшем лице, наполнились слезами. Я резко вдохнула и прижала пальцы к губам в холодном оцепенении. Он смотрел на меня, живой, уже почти не дышавший, и слёзы пролились на каменную маску его лица, а потом глаза, взиравшие на меня с ужасом и неверием, медленно, неотвратимо остекленели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});