Мировой Ворон - Смит Э. Дж.

Капитан, продолжая укрываться за рулевым колесом, окликнул Рут:

— Мы уже достаточно близко?

— Да, думаю, достаточно, — подтвердила она. — Будьте готовы убить тех, кто проскользнет мимо меня.

Векериан хмыкнул, сомневаясь, что сможет выполнить ее просьбу, но она не обратила на него внимания и шагнула на узкий леер, разделявший два корабля. Рэндалл оглянулся на Векериана, который накладывал стрелу на тетиву своего лука. Капитан готовился встать во главе примерно двадцати лучников из своей команды и отразить атаку. Остальные держали в руках катаны и ждали — приказов от капитана или демонстрации силы от Рут. И они дождались — Горланская Матерь громко объявила о своем присутствии.

— Море не принадлежит вам! — крикнула она. — Ваше Искривленное Древо не может здесь расти, и вы не возьмете в рабство ни одного из этих людей! — Она распахнула руки в стороны, и в грудь ей вонзились три стрелы, но вместо того, чтобы упасть за борт или завыть от боли, Рут распалась на мелкие части, а они разбухли, превращаясь в плотный ковер из пауков размером примерно с кулак. Существа хлынули через борт «Черной волны», погребая под собой первые ряды захватчиков. Каждый из сотни пауков действовал независимо от другого, заползая под доспехи и вонзая клыки во все открытые участки кожи. Рэндалл уже много раз видел превращение Рут, но никогда еще она не трансформировалась во что–то подобное. Псы визжали и пытались давить отдельных пауков ногами, но насекомых было слишком много, и они работали слаженно, атакуя каресианцев сплошной стаей.

— Помогите ей! — крикнул Рэндалл, поднялся из укрытия и махнул мечом в сторону Векериана.

Капитан выглядел почти таким же испуганным, как и каресианцы, но желание выжить взяло верх, и киринские моряки подошли к борту, медленно осознавая, что Псы уже слишком заняты и не смогут открыть по ним огонь. Они стали сбивать стрелы и убивать всех, кто прорвался через паучью стаю Рут. Несколько Псов даже попытались забраться по лестницам на борт «Черной волны», но погибли от ударов мечей. Рэндалл сам убил двоих, рубанув их по открытым головам, но большую часть работы сделали моряки–кирины, ловко орудуя бритвенно–острыми лезвиями своих катан.

— Не стрелять! — крикнул Векериан, когда Псов на борту почти не осталось. Одни прыгнули за борт, другие в муках корчились на палубе, покрытые распухающими паучьими укусами. Среди них лежало и несколько мертвых тел со стрелами в груди.

Джез Ран прошел вдоль борта, отрывая от него абордажные крюки. Еще несколько матросов скидывали лестницы обратно на судно каресианцев, а остальным приказали вернуться к корабельным снастям. Позади, замедлив ход, к ним осторожно приближался второй военный корабль — на нем поняли: что–то идет не так, но пока не знали, что именно произошло.

— Пора убраться отсюда на хрен! — проревел Джез Ран. — Пока они не очухались!

Прямо перед Рэндаллом за леер ухватилась узкая ладонь.

— Мне не помешала бы небольшая помощь, — хрипло прошептала Рут. Пауки исчезли — кроме мертвых, которые усеивали палубу военного корабля. Рут, болезненно–бледная, с глубоко запавшими глазами, иссохшей ладонью ухватилась за руку Рэндалла, и ему стало страшно, что он может повредить ее — настолько она казалась хрупкой. Векериан тоже подбежал ему на помощь, и они вдвоем бережно подняли тяжело дышавшую женщину на борт «Черной волны».

— Благодарим вас, Великая Матерь! — произнес капитан.

Матросы подняли паруса, и корабль начал медленно отдаляться от каресианского судна. Второй каресианец стоял почти неподвижно — очевидно, даже не собираясь пускаться в погоню. Рэндалл представлял себе недоумение противника — каким образом скромная киринская галера смогла так быстро расправиться с командой опытных Псов? Но Джез Ран прав — их замешательство не продлится вечно.

— Мне нужно отдохнуть, — прошептала Рут, лежа на руках у Рэндалла. — Это было весьма… утомительно.

— Мы пошлем Искривленное Древо куда подальше, — заключил Векериан с благодарной улыбкой, — лучше мы тысячу раз последуем за вами, Великая Матерь, чем преклоним колени перед темным алтарем.

Глава десятая

Ингрид Слеза во владениях Летнего Волка

Червячок зашевелился у нее в ладони, и девушка улыбнулась. Корвус ловко сцапал его, игриво щелкнув клювом у самой ладони, и расправил атласно–черные крылья. Ворону нравились червяки, а Ингрид развлекалась тем, что искала их для него в размокшей земле. Снег начал таять, и от множества мелких ручейков земля стала мягкой и влажной, словно каша. Ингрид перепачкала руки и плащ. Но вообще–то ей хотелось бы сохранить плащ чистым. К тому же он жутко бесил Бейранда, из–за чего еще больше нравился ей. Старый толстяк с огромным тролльим пузом шатался возле подножия скал, пытаясь ее найти. С глупым выражением лица Бейранд несколько минут обыскивал валуны, а Ингрид хихикала, сидя сверху на каменном уступе.

Корвус щелкнул клювом, будто тоже хихикнул, проглотил червяка и удовлетворенно встряхнул крыльями. Он оказался замечательным сообщником: необычным, скрытным, хитроумным. Ингрид неохотно признала, что сейчас Корвус был ее единственным другом.

— Не волнуйся, уже совсем скоро мы будем свободны. — Она пощекотала птицу под клювом. — Тебе понравится Тиргартен — он гораздо выше, чем Фредериксэнд. Дядя говорил, будто его построили Гиганты в подарок первым раненам.

— Быстро спускайся сюда, мелкая сучка! — Похоже, Бейранд ее все–таки заметил.

— Ты со мной разговариваешь? — крикнула девушка.

Ранен вытащил из–за пояса небольшой топорик и встал поудобнее между валунами, поднимая оружие над головой.

— Ты знаешь, что с этого места я легко попаду в тебя? Не убью, просто пущу кровь, а ты будешь плакать и рыдать, как и положено мелкой сучке вроде тебя.

Ингрид улыбнулась и взяла в руку камешек, потом хорошенько прицелилась и запустила его прямо в голову толстяку. Острый камень угодил ему по макушке, и Бейранд вздрогнул и пошатнулся. Потекла кровь, толстяк начал яростно ругаться. Он с трудом удержался на ногах и метнул топорик, но тот пролетел слишком высоко и приземлился где–то в скалах.

— Ой, извини! Я попала в тебя камнем?

Ингрид отпрянула от уступа и поползла обратно, к Хрустальной реке. Она слышала ругань — Бейранд пытался забраться на скалу и погнаться за ней, но девушка была для него слишком быстрой. Потом она специально замедлилась и позволила себя поймать, иначе в следующий раз ей бы просто заковали ноги в цепи. С тех пор как разбежались собаки, Ингрид каждую ночь выбиралась из своей палатки под невидимым покровом, который обеспечивал ей Корвус. Она воровала железные и деревянные крепления саней, отчего при езде они ломались и рассыпались на части. Она опрокидывала на землю бочки с элем и высыпала в ущелье десятки мешков зерна. Никто не понимал, что происходит и почему столько несчастий обрушилось на армию, а Ингрид для всех остальных большую часть времени смирно сидела в своей палатке. Прошлой ночью ей даже удалось разбалансировать тележку с глефами, из–за чего та свалилась прямо в воды Хрустальной реки.

* * *

На другой стороне скальной гряды, защищенной от морских ветров, дрались воины Рулага. Они выстроили круг из щитов и теперь делали ставки на дуэли. Основная армия напоминала кучу потного меха, брошенного в низине, и только капитаны могли позволить себе хотя бы такое развлечение.

Ингрид никогда не видела столько людей в одном месте. Море Фьорлана было черного цвета, равнины Летнего Волка — белого, а армия Рулага — грязно–коричневого. Лагерь напоминал кучку дерьма на белом снегу. Полторы недели они стояли на месте, ожидая, пока приведут достаточно ездовых собак на замену, и только потом смогли погнать всю толпу дальше от Фредериксэнда. За это время многие из воинов Медведя под разными предлогами покинули армию, предпочитая тепло городских домов промерзшим палаткам военного лагеря. Некоторые вернулись и привели ездовых собак, другие же так и остались в городе. Еще кого–то казнили за попытку побега; кому–то удалось уйти под покровом ночи. Еще больше людей погибло во время ночных боев и из–за жестоких наказаний, составлявших основу дисциплины в армии Рулага. Ингрид не знала, сколько именно людей погибло или сбежало в результате простоя, ею устроенного, но, вероятно, немало. Она при любом удобном случае портила запасы еды, понимая, что голодная армия недолго сохранит верность своему лидеру. Но теперь все, кто остался в войске, стоявшем лагерем на северных равнинах Тиргартена на берегах Хрустальной реки, были готовы наконец выдвинуться в путь.