За чужую свободу - Федор Зарин-Несвицкий

– Правый Боже! – проговорил наконец Фридрих – Вильгельм, – где же они?

– Они будут, дорогой Фридрих, – спокойно ответил Александр.

– Где ж они? – тупо повторил Фридрих – Вильгельм. – Им пора бы показаться. Это Ауэрштедт, ваше величество, – с раздражением закончил он.

Император молчал, устремив глаза на показавшуюся на горизонте золотую полоску зари. Он словно молился. Быть может, так и было. Потом он обратил задумчивый взор на волнообразную равнину, тянувшуюся от Люцена, и тихо проговорил:

– Какие великие воспоминания! На этой самой равнине два века тому назад пал жертвой во имя свободы благородный Густав – Адольф…

Фридрих, которого вообще никогда не волновали никакие идеи, недовольно взглянул на Александра и хмуро ответил:

– Ваше величество вспоминает Густава – Адольфа, а я Ауэрштедт и Иену.

– Да, – с одушевлением воскликнул Александр, – но здесь, на этих прославленных полях, мы тоже боремся за свободу Европы, за свободу Германии, за мир и правду!

Фридриха всегда удивляла и была чужда возвышенная мечтательность его царственного друга. Он попросту не верил ей и мучительно думал, не прогадал ли он, выступив против Наполеона? Он не верил и в бескорыстие Александра и никак не мог понять, как можно воевать за другого, когда есть возможность заключить для себя блестящий мир. Он вечно жил под страхом, что его союзник протянет руку Наполеону, отдав его на жертву разгневанному врагу, и ненавидел в душе всех, кто заставил его заключить этот союз.

Взошло солнце, но дорога все еще была пустынна. Но вот вдали заклубилась пыль. Александр облегченно вздохнул. Фридрих не мог сдержать своего нетерпения.

Он повернулся к свите и своим резким грубым голосом крикнул, указывая рукой на дорогу:

– Узнать.

От свиты тотчас отделился молодой адъютант и карьером помчался на разведку…

– Ну вот, это они, – проговорил Александр, всматриваясь в подзорную трубу.

Фридрих совсем одеревенел, выпрямившись на лошади.

Медленно тянулось время. Наконец прискакавший адъютант доложил, что это идет бригада Дольфса, а за нею корпус Иорка.

– В семь часов войска уже должны были стоять по диспозиции, а они только что идут, – резко проговорил Фридрих, взглянув на часы.

Проходящие войска приветствовали государей. Лицо Александра сияло. Казалось, ни на одно мгновение не оставляла его уверенность в победе. План сражения казался ему безошибочным, диспозиция великолепной. Наполеон наступал на Лейпциг и проходил мимо русской армии, не подозревая о ее сосредоточении близ Пегау и совершенно обнажая этим свой фланг. Этим‑то и решил воспользоваться новый главнокомандующий союзными армиями граф Витгенштейн. В то время, когда голова французской армии покажется у Лейпцига, он ударит в хвост ее колонн с фланга. План был хорош, особенно при царившей уверенности, что армия Наполеона малочисленнее союзной…

Со стороны Лейпцига уже слышалась канонада. Это Лористон атаковал войска Клейста, прикрывавшие Лейпциг. Предположения Витгенштейна осуществлялись.

Войска были готовы к бою. Государи переменили место, и теперь стояли на высоком холме перед Гросс – Гершенем, откуда открывался широкий вид на линии разбросанных селений Кайи, Раны, Гросс – Гершена и Клейн – Гершена, составлявших ключ позиции. Ясно были видны биваки французских войск. По донесению разведчиков это был корпус маршала Нея. Обозревая многочисленные стройные полки пехоты и кавалерии, грозные батареи, готовые поддержать их удар, Александр уверенно и спокойно ждал.

Рядом с государем стоял и главнокомандующий. Было тихо. Наступал тот момент, когда все сознают, что» пора».

К Витгенштейну подскакал прямой и сухой, с большими седыми усами и блестящим взглядом из‑под нависших бровей Блюхер. Он, действительно, всем своим грубым обликом походил на старого вахмистра.

Отсалютовав саблей, он громким сиповатым голосом спросил по – немецки:

– Разрешите начинать, ваше сиятельство?

Витгенштейн бросил быстрый взгляд на государя. Государь ответил чуть заметным наклоном головы.

– С Божьей помощью, – произнес граф на том же языке.

Блюхер поднял саблю, повернул коня и погнал его с юношеской стремительностью.

Послышались звуки труб и барабанов. Около орудий засуетились люди, ряды войск дрогнули и быстро и стройно, как на параде, двинулись вперед.

– О, как идут мои пруссаки! Какое равнение! – в восхищении вскричал Фридрих. – Как они поднимают ногу!

Александр бросил на него странный, не то презрительный, не то негодующий взгляд, и молча отвернулся.

В эту минуту воздух дрогнул от тяжкого залпа орудий. Загорался первый бой за свободу Германии!

Маленький человек с бесстрастным, бледным лицом, в треуголке, на чистокровном арабском скакуне, медленно ехал по дороге от Люцена к Лейпцигу. Почти рядом с ним, на полкорпуса сзади, ехал человек высокого роста и атлетического телосложения, в шляпе с пышным плюмажем, в блестящем маршальском мундире. Густые рыжеватые волосы виднелись из‑под шляпы. На массивном лице лежал отпечаток львиного мужества и решительности. Немногочисленная свита почтительно следовала за ними на расстоянии пятнадцати шагов. И впереди и сзади тянулись войска. Воздух дрожал от неистовых восторженных криков: «Vive l'empereur!»

Но эти крики так часто раздавались в ушах этого человека с мраморным лицом, от Эбро до Эльбы, от пирамид до Москвы, что он почти не слышал их.

– Да, – говорил он, не глядя на маршала, – союзники не ожидали меня. Я совершу эту кампанию не как император, а как главнокомандующий итальянской и египетской армией! Посмотрите, Ней, – живо добавил он, указывая рукой на ряды войск, – разве это не молодцы!

– У них один недостаток, ваше величество, – ответил Ней, – их молодость.

– Ну, от него они избавляются с каждым днем, – заметил император. – Однако что это такое?

Сзади раздался оглушительный гром орудий.

– Ведь это ваш корпус.

С этими словами император быстро обернулся, но Ней, повернув лошадь, уже несся во весь опор по свободному узкому краю дороги. Отбившиеся от рядов солдаты торопливо отскакивали в сторону, завидя его бешеную скачку.

Наполеон медленно повернул лошадь и поднял руку. Войска остановились. Несколько мгновений император прислушивался, следя за направлением дыма от выстрелов в подзорную трубу, и наконец нетерпеливо махнул рукой своим ординарцам и адъютантам, мгновенно очутившимся близ него. Резким отрывистым голосом он отдал им приказания:

– Вернуть вице – короля и Макдональда на выстрелы! Маршану спешить к Страдзиделю! Бертрану двинуться во фланг союзникам.

Было что‑то необыкновенное, почти сверхчеловеческое в гениальной быстроте его соображений.

Через несколько минут ординарцы уже скакали по разным направлениям, а он, по – прежнему бесстрастный, повернул свою кавалерию и во главе ее поскакал на выстрелы.

По всей линии кипел бой. Союзники стремительно атаковали Гросс – Гершен под прикрытием тридцати шести орудий, громивших селение и французский бивак с расстояния восьмисот шагов.

Кавалерия бросилась в обход Гросс – Гершена на Клейн – Гершен, а пехота Клюкса ударила на селение Рану. Застигнутые врасплох, французы подались назад.

На холме против Гросс – Гершена виднелась фигура Александра и рядом с ним прусского короля. Король был бледен и беспокойно озирался по сторонам. Пальба со стороны союзников усилилась. Французские батареи отвечали. У подножия холма рвались бомбы и шлепались случайные пули.

Фридрих – Вильгельм не выдержал. Он наклонился к императору и голосом, утратившим всякое высокомерие, произнес:

– Ты в большой опасности, не отъехать ли лучше? Смотри, уже долетают пули.

Александр на миг оторвался от зрелища развертывавшегося сражения и кинул взгляд на бледное, теперь уже не деревянное лицо Фридриха – Вильгельма. Но этот взгляд был так безразличен, что казалось, будто император не видит своего собеседника.

– Эти пули не для меня, – со спокойной уверенностью произнес он, отворачиваясь.

Прусская кавалерия Дольфса неслась на Гросс – Гершен, вздымая целые тучи пыли. Впереди неслись приданные ей эскадроны русской кавалерии.

– Браво, браво! – тихо произнес император.

Кавалерия уже была в трехстах шагах от линий французской пехоты. Но вдруг ряды неприятеля раздались, ахнули орудия, и огненный град картечи встретил кавалеристов. Было видно, как скошены первые ряды. За первым залпом последовал новый. Пруссаки дрогнули, остановились, смешались в кучу, задние в неудержимом беге теснили передних, и через несколько мгновений прусская кавалерия беспорядочной толпой поскакала налево к Страдзиделю. Только два русских эскадрона продолжали свою бешеную скачку, смыкая поредевшие ряды. Как ураган, налетели они на французскую пехоту, смешались с нею и исчезли в пушечном дыму. Справа русско – прусские войска ворвались в Гросс – Гершен. Оправившиеся французы под командой Сугама, заменявшего Нея, рванулись вперед. Тогда Блюхер бросил на них кавалерию Цитена под прикрытием русских батарейных рот. Но особенно жаркое дело происходило у селений Клейн – Гершена и Раны и между ними. Тут был и пятый драгунский полк. В канавах и рвах, пересекавших эту местность, засели французские стрелки. Их выбивали штыками под губительным огнем неприятеля. По несколько раз каждый ров переходил из рук в руки. Русские эскадроны рвались на французские батареи, врубались в пехоту, отступали, сметаемые картечью, и бросались вновь с той же дерзостью. Сквозь дым сражения показались огненные языки. Клейн – Гершен запылал от раскаленных снарядов. На плечах отступавших французов союзные войска ворвались в пылающее селение. Первым ворвался пятый драгунский полк. За ним неслась прусская кавалерия и тяжело наступала пехота. Бахтеев все время бился с Белоусовым, который ни за что не хотел отставать от него.