Наркоза не будет! - Александра Сашнева

Открылась дверь и оказалось, что Роня все это время был в ванной, а теперь вернулся. Он кинул полотенце на диван, остановился посреди комнаты и сел на единственный стул.

— А у меня сегодня день рожденья, девчонки! Поздравьте меня! — сказал он грустно, как ослик Иа. — Может как-то отметим? Я, правда, не такой богатый, как Коша, но бутылку водки куплю. Сядем где-нибудь на заливе, костерчик разведем. А? Погода хорошая.

Всегда, когда Коша смотрела на Роню, ей было за него немного страшно. И это вызывало теплую нежность. Коша представила горячий песок и облака в сухом небе…

— Это «Good idea». Пойдем… — кивнула Муся и улыбнулась, словно о чем-то сожалея.

— У нас остались деньги? — Коша вдруг вспомнила, что вчера они были у Муси.

Ее охватила минутная тревога. Но потом стало стыдно и захотелось быстрее от них избавиться, чтобы наказать себя за подозрение. Муся открыла сумочку и достала оттуда сто пятьдесят долларов и ворох рублей. И положила этот комок на стол.

— Вот. Почти все. Я утром поменяла немного. Мне очень не хотелось ехать на трамвае. Вернее, сил не было.

— Ты взяла себе? Возьми! Я же сказала! — Коша в упор посмотрела на Мусю.

— Нет…

Коша протянула ей полтинник зеленых:

— Держи!

— Перестань. Они уже скоро кончатся! — поморщилась Муся.

— У меня они кончатся еще быстрее!

Коша решительно сунула деньги ей в сумочку и захлопнула.

— Мне кажется ты преувеличиваешь, — сказала Муся, немного помявшись.

— Что ты имеешь в виду? — Коша напряглась, готовая отмести любые обвинения в свой адрес.

Муся замялась.

— Я не могу объяснить… — неуверенно начала она. — Вообще все. Ты слишком хорошо обо всем думаешь.

— О чем ты?

— Ну вообще… — Муся задержалась, соображая, как лучше сказать. — Ты слишком доверчива в своих ожиданиях, но слишком беззащитна перед тем, как есть на самом деле.

— Ты о себе?

— И о себе…

— А что? — Коша съежилась, боясь услышать дальше.

— Да нет. Не бойся — все так! Но в то же время не совсем. Одновременно так и не так. А ты ждешь, что всегда будет так, как уже получилось. Ладно, я сама не очень понимаю, как это сказать словами. Просто ты забываешь иногда, что ты — отдельно. Мы ведь не одно целое… Я иногда думаю не совсем или совсем не так, как ты… И никто не одно целое.

— Да нет я… вовсе нет! Извини, но я даже и не думала! — Коша опустила глаза, потом вопросительно взглянула на Роню, надеясь, что он скажет что-то уместное, и вся это холодность исчезнет.

— Ну, так мы идем? — Роня возбужденно вскочил со стула.

— Конечно! — возбужденно воскликнула Коша и тут же поправилась. — По крайней мере я!

— Да… Это хорошая идея пойти на залив, пойдемте! — повторил Муся и поднялась. — Я тоже.

Увидев синяки под ее глазами, Коша смутилась.

— Но если ты…

— Нет. Правда, это очень хорошая идея… ты даже не представляешь, насколько она хорошая, — возразила Муся.

Всю дорогу Коша думала над словами подруги. В чем-то Муся была на тысячу процентов права. Но Коша чувствовала, что она к этому не готова.

Наверное поэтому тонкая завесь отчуждения отделила их друг от друга.

Роня и Муся шли чуть-чуть впереди, и Коша пыталась представить их совсем чужими посторонними людьми. Не получалось.

* * *

Зашли в магазин в котором воняло селедочными бочками и капустными листьями. Роня достал из кармана свои последние деньги (корее всего!) и принялся пересчитывать мелочь.

— Ронь! — махнула на него Коша. — Не геморройся! Давай купим коньяк! Я добавлю тебе! Лучше пить хороший коньяк, чем бормотуху. Это будет мой подарок.

Она полезла в карман.

Роня покраснел и, покачал головой.

— Нет… — И стремительно рванул вон из магазина. Подружки растерянно переглянулись, вздохнули и поспешили следом. Роня несся, как Петр I на строительстве флота.

— Роня! Роня! — поспевая вприпрыжку, скакали они следом. — И куда ж мы идем? Эй! Тебе не кажется, что мы похожи на Пятачков?

Роня чуть-чуть сбавил шаг. Он пыхтел и пытался что-то сказать всю дорогу, но у него плохо получалось. К частью, они решили подъехать на трамвайчике, и толпа разнесла их всех в расзные стороны. На Опочинина они снова воссоединились. Роня забежал в маленький питейный магазинчик, лихорадочно обшарил взглядом прилавок, пересчитал снова копейки, оглянулся и успокоенно сказал:

— О! Это по-моему нормальная водка? Да?!

Коша с Мусей смотрели на него с чувством глубокого непонимания. Казалось, Роня убеждал сам себя.

— Ну чего? — воскликнул он. — Вполне нормальная водка! Мы ее все время пьем в общаге. И сосед мой пьет. И актеры все. Никто еще не умер. Ну! Берем?

Коша молча выбрала более менее пристойный коньяк и протянула деньги продавщице.

— Зачем ты? Сейчас купим водки! — перебил ее Роня. — Это же мой день рождения!

Муся искоса глянула на именинника и, прислонившись к витрине неожиданно выпустила фразу:

— Не долби мозги Роня!

Он растерялся и покраснел.

— Что мы будем пить какую-то фигню, если у меня есть башли? — сказала Коша довольно злобно, забирая бутылку. — Твой день рождения, мой подарок! Что ты как гопник какой-то?

Роня вздохнул и грустно качнул головой:

— Ты права, но твоя прямота меня убивает… И не только меня. Я не уверен, что тебя кто-то сможет выносить так долго как я.

— Почему? — она искренне удивилась.

Роня вздохнул:

— С трех раз догадайся.

Она пожала плечами и двинулась к выходу.

— Я же мужчина. Местами. Мне стыдно! А тебе плевать на это! Ты даже поиграть не хочешь в то, что я мужчина!

— Э-э-э-э… Что ты гонишь! Если бы мы тебя ценили за это, нас бы тут не было! — Муся поморщилась. — Мы, Роня, тебя ценим не за яйца, а за душу, ум и сердце.

— Блин! — рассвирепев завизжала вдруг Коша. — Как вы, мужики, достали! Блин! Из-за того что у него нет баблов, мы должны травиться! Только потому что ему прищемит яйца, если он будет бухать с нами вскладчину. Мудаки вы все!

Роня остановился:

— Ну все! Не ори! Мне уже стыдно! Мы же не будем ссориться?

— Прости… — внезапно успокоившись, тихо попросила Коша. — конечно, не будем!

(Рита)

Рита вздрогнула от того, что сигарета дотлела до пальцев и обожгла. Ей вдруг захотелось быть там, вместе с ними, на этом сером песке. Просто ощутить горячее солнце и ветер, и сухую обветренную кожу загорелых тел.

Она оторвала взгляд от тетрадки и, открыв окно, высунулась в холодную струю воздуха. Рита с любопытством посмотрела на свое отражение в темном покачивающемся стекле. Вдруг лицо пропало. Неприятный холодок шевельнулся внутри. Но Рита качнула головой и появилась снова.

— Слепое пятно… — громко констатировала Рита протой физиологический факт. — Просто! Все просто! Никакой мистики!

Однако, ей снова захотелось повторить опыт.

Она снова стала перед створкой окна и остановила взгляд на своих глазах, отражающихся в стекле. Лицо снова пропало. На этот раз Рита не спешила вернуться в действительность, пребывая в бесформенном сероватом внутреннем пространстве.

Вдруг она почувствовала легкое прикосновение в левому локтю. Рита вздрогнула и с трудом сдержала крик. Мир вернулся назад. На подоконнике стояла серая общажная кошка. Животное мявкнуло и снова потерлось о локоть девушки.

Рита Танк расхохоталась.

(Коша)

Поскальзываясь на валунах, Коша шла, пока не заледенели ноги, но воды все равно стало только чуть-чуть выше колен. За пальцы цеплялись бурые бороды водорослей и скользко ласкали икры. Она с воплем рухнула в воду и даже проплыла метров двадцать.

И снова выбралась на камень. Поверхность воды рябила текучим огнем и слепила глаза.

Роня в своих развевающихся шмотках напоминал парус на большом сером валуне около берега. Муся лежала на песке, лицом вниз. Ветер шевелил ее волосы. Коша задумалась. В конце концов, почему она злится на Мусю?

— Я же сама так хотела, — сказала она вслух, зная, что шорох волн спрячет ее слова. — Почему бы мне не попробовать чувствовать что-то другое? Я же только отражение на поверхности воды. Пока свет — я есть, а во тьме меня — нет. Может быть я — граница между тем, что внутри и тем, что снаружи? Зачем я все усложняю? Это же все просто. Проще, чем у собак. Условный рефлекс. Даже мама не понимает, зачем я все так усложняю. Сколько раз она мне говорила, что все так живут. Почему я ей не верю?

Коша побрела к берегу.

Когда она достигла пляжа, ее уже колотило от холода. По коже пробежали пупырышки, и Коша с наслаждением закопалась в горячий песок, каждой клеточкой впитывая его стягивающее кожу тепло. Повернулась на спину. Облака.

Муся проснулась. Поднялась, сходила к воде, умылась.