Земля ягуара - Кирилл Кириллов

– И скоро ли мы придем к устью?

– Думаю, к вечеру. – Кортес посмотрел на тень, отбрасываемую мачтой, и в его голосе зазвенел командирский металл: – Поэтому приказываю всем разойтись по местам и заняться чисткой обмундирования и оружия. Перед двором короля, пусть и варварского, нужно предстать во всем великолепии, подобающем подданным испанской короны.

Офицеры поднялись и направились в свои каюты. Капеллан подхватил под руку де Агильяра и повлек в тень паруса, видимо для очередной теологической беседы.

Ромка остался в одиночестве. Никакого обмундирования у него не было. Только кафтан с чужого плеча, узковатые панталоны да великоватые ботфорты со сбитыми каблуками. Из вещей, с которыми он выехал из Москвы три месяца назад, остались только перевязь и шпага, которая и так была в идеальном состоянии. Послание для отца пропало то ли еще в Трансильвании, то ли при взрыве каравеллы. Ромка думал, что оно, скорее всего, было зашито в камзол. Сам отец несколько лет назад исчез где-то на континенте среди диких зверей и не менее диких аборигенов. Возможно, он в плену, тогда Ромка приложит все силы, чтоб его вызволить, спасти. Он живота не пощадит. Но если отец, как Гонсало Герреро, женился, завел детей, живет припеваючи и думать забыл про свою семью, отправленную когда-то в далекую снежную Московию? Да признает ли он своего сына? Захочет ли признать? Поверит ли? А даже если поверит, что ему сказать? Папа, тут тебе послание передавали, но я его не довез. Поехали домой. И куда домой? В Испанию? На Русь?

– Ну вот, придем скоро, – раздалось вдруг над ухом.

Ромка вздрогнул.

– Дядька Мирослав, с чего вы взяли-то?

– За борт глянь, – ответил воин. – Видишь клубы песка? Их река выносит. И акул нет, потому как вода пресная.

Ромка поразился тому, как все становится просто, когда кто-нибудь объяснит.

Впередсмотрящий свесился из своего гнезда и как-то буднично сообщил о появлении на горизонте земли. Навигатор вышел из каюты, встал рядом с рулевым и развернул карту отмелей, которую де Грихальва нарисовал для Кортеса.

Мирослав вгляделся в желтоватый лист плотной бумаги:

– Однако мастер рисовал, хоть и пьян был как сапожник.

– С чего вы так думаете? Берега-то толком не видать на карте, только устье обозначено вроде да пригорок.

– Да, но пропорция схвачена верно. Вот смотри, – он выставил вперед руку, – тут от вершины до подножия вершок[16], и ширина устья вершок. А на бумаге тут полвершка и тут. – Он приложил фалангу пальца к рисунку.

– Пропорция?

– Эх, чему только тебя князь Андрей учил, – покачал головой Мирослав.

– Да ладно, дядько Мирослав, такому учил, чего вы и знать не знаете, – запальчиво ответил Ромка.

– Разумный человек говорит только о том, в чем уверен, – спокойно ответил Мирослав.

– А я и уверен!!!

Воин пожал плечами, отвернулся и пошел на корму. Юный граф заскрипел зубами, кулаки его сжались и… Разжались. Пнув ногой ни в чем не повинный тюк, он пошел на нос смотреть на такую близкую уже землю.

Скоро нос корабля вспорол полосу желтоватой мути и стал продвигаться вперед, борясь с боковым ветром и встречным течением. Матросы как обезьяны скакали по вантам, тянули канаты, разворачивали и сворачивали паруса. Навигатор, хрипя и надсаживаясь, выкрикивал команды, пересыпая их святотатственной руганью. Рулевой с кряхтением налегал на колесо. Рангоут опасно скрипел, мачты раскачивались, грозя скинуть матросов в воду. Армада медленно ползла следом за флагманом, в точности повторяя его маневры. Напряжение росло. Желваки играли на скулах солдат, столпившихся на палубе. Индейцы тянули шеи из-за высоких гребней солдатских бургонетов и марионов[17], опасливо вглядываясь в туманную полоску земли. Альварадо зачем-то выхватил меч, поставил ногу на носовое ограждение и размахивал им, словно призывал всех в атаку.

Волны, слабые в открытом море, на мелководье били в днище как таран. Протяжно ныли гвозди, вылезающие из обшивки. Ромка, сам того не замечая, вцепился зубами в рукав. Кто-то рядом тихонько причитал, кто-то горячо шептал молитву сразу всем богам.

И вдруг все закончилось. Проскочив бурное, кипящее водоворотами место встречи соленой и пресной воды, корабль вошел в ленивые воды мутной реки. Матрос с длинной палкой в руках бросился промерять глубину. Загремели якоря. Раздались радостные крики. Вверх полетели шлемы и платки.

Эскадра прибыла на континент.

Глава восьмая

Адмирал появился из кормовой надстройки в полном боевом обмундировании, прошел на нос и оглядел берег в короткую подзорную трубу. Подозвав Эскаланте, он наклонился, звякнув полями своего мариона о его шлем, и зашептал что-то на ухо. Тот кивнул, дал знак нескольким вахтенным следовать за собой и повел их к крюйт-камере.

Кортес обернулся к столпившимся на палубе солдатам, матросам и рабам, легко вспрыгнул на услужливо подставленный кем-то бочонок, утвердился на нем литой статуей, отер рукавом пот со лба, выдержал театральную паузу и заговорил:

– Соратники, братья во Христе, подданные его величества мудрейшего короля Карла! Мы стоим на пороге страны, которая гораздо богаче и обширнее всех земель, известных европейцам. Великолепная награда ожидает каждого, кто проявит бесстрашие в бою. Будьте верны, и я сделаю вас обладателями сокровищ, какие и во сне не грезились испанцам! – Он посмотрел на священников, державшихся особняком. – Долг христианина – привести язычников к истинной вере. Так давайте же встанем на этот путь и пойдем по нему до конца!

– Пойдем, пойдем! – рявкнула в ответ сотня луженых глоток.

– Тогда по лодкам! – Кортес взмахнул рукой.

Солдаты, поправляя застежки ремешков, позвякивая мечами, двинулись к бортам. Около трапов их ждали Эскаланте и Альварадо с несколькими матросами, доверху нагруженными оружием. Каждому проходящему они выдавали аркебузы с бандольерами на двенадцать зарядов либо арбалеты и колчаны с толстыми болтами. Несколько человек взяли длинные копья с листообразными наконечниками. Кто-то сбросил в шлюпку связку белых фитилей, пропитанных скипидаром. Защелкали кресала, разводя огонь в специальных горшках.

– Мы встретимся с индейцами, – возвышаясь над солдатами, исчезающими за бортом, напутствовал Кортес. – И мы будем к ним добры. Мы обменяем у них золото на бусы и зеркала, как делали те, кто приходил до нас. А потом мы будем разубеждать их в заблуждениях. – Кортес кивнул священникам, все так же стоящим отдельной группкой и сжимающим в руках большие сумки, доверху наполненные карманными Библиями и миниатюрными распятиями.