Образование Венецианской колониальной империи - Николай Соколов

Клир Венецианского дуката и его знать во многих местах «твердой земли» — в «марках» и Истрии — владели значительным количеством разнообразных угодий, доходы с которых также натурой поступали в Венецию и Градо. Во всех дипломах, которые выдавались императорами Запада Венецианской республике, неизменно содержится обещание защищать владельческие права венецианской знати и венецианского клира.[662] Такие же обещания давали императоры и отдельным монастырям дуката, как например, аббатствам С. Джорджио или С. Захария[663]; те же обязательства берет на себя маркиз Истрии в своих соглашениях с Венецией.[664] Оттон II в 983 г. своим дипломом, выданным послам дожа в Вероне, гарантирует венецианцам все их приобретения на территории «королевства» и при этом перечисляет: «постройки, суда, поля, леса, виноградники, болота, салины, рыбные ловли, прочие владения».[665] Его преемник в 992 г. в подобном же документе говорит о владениях венецианцев «во всем нашем королевстве, в городах, в замках, в горах и равнинах, в землях обработанных и необработанных, в водах и болотах, в лесах и кустарниках…, на мельницах, рыбных ловлях и др.»[666]

Количество владений в руках венецианского клира и венецианской знати увеличивалось разными путями — всего чаще это были дарения, нередко покупки. Граф Ингельфредо в 914 г. дарит монастырю св. Захарии районе Монселиче два имения с церквами при них.[667] Точно также поступает епископ Вероны около того же времени.[668] Из грамоты от 994 г. мы видим, что церковь св. Фомы и Зинона в Монселиче все еще принадлежит монастырю св. Захарии.[669] Этот же монастырь получил в 1050 г. в дар дом и земли в том же Монселиче.[670] Ряд других подобных же дарений последовал в ближайшие годы.[671] Ольдерик, епископ Падуи, инвестирует церковь св. Николая в Венеции рядом земель.[672] Дож Пьетро Традениго покупает имение на берегу Бренты при впадении ее в Адриатическое море.[673]

Однако, несмотря на собственное производство, несмотря на некоторый приток сельскохозяственной продукции из церковных и иных имений на материке, Венецианский дукат никогда не был в состоянии покрывать своей потребности в этих продуктах только из этих двух источников, — в Венецию всегда необходим был значительный завоз их с самых различных рынков, ближних и дальних, причем потребность эта из десятилетия в десятилетие нарастала. «Здесь нет пастбищ, лугов, виноградников, полей для обработки, и корабль служит вместо вола; здесь все приобретается за деньги, даже питьевая вода», — писал в свое время Лоренцо да Моначи.[674] Это справедливо в полном объеме, однако, лишь по отношению к городу на Риальто, но не может относиться к дукату в целом. Тем не менее правильна основная мысль этого заявления о совершенной неизбежности для Венеции искать разрешения проблем своей экономики на море. Именно это положение потом венецианцы и доказывали Иннокентию III, когда он вздумал воспретить итальянским городам торговлю с мусульманскими странами.[675]

Это же было причиной и несомненно довольно раннего развития в Венеции различных ремесел. Наши источники относительно этой отрасли хозяйства для данного периода еще более отрывочны и скудны, чем даже недостаточные данные, касающиеся сельского хозяйства. Это обстоятельство и является причиной того, что историки Венеции обычно недооценивали значения этого фактора в экономической жизни Адриатической республики в это время[676], или без достаточных оснований считали производственную деятельность в Венеции сосредоточенной тогда по преимуществу в руках греков.[677] Едва ли можно сомневаться однако, в том, что уже к началу XI в. в Венеции существовали почти все те виды ремесленной деятельности, на основе которых сложились те несколько десятков цеховых организаций, которые мы видим там в XIII в.

Некоторые из ремесел в это время несомненно находились в зачаточном состоянии, — к таким, в первую очередь, относятся знаменитые впоследствии шелковое и стеклянное производства. Историк шелковой венецианской промышленности Брольо д'Айяно относит начало этого производства в Венеции к X в., считая вместе с Марином и Урбани, что те pallia, которые при доже Пьетро Орсеоло II должны были продаваться в одном определенном месте, были продуктом венецианской промышленности.[678] Мы считаем возможным подкрепить это мнение указанием на тот факт, что в начале XI в. остров Раб причитающуюся с него дань в пользу дожа должен был выплачивать шелком — сырцом, что несомненно указывает на возможность его переработки в Венеции.[679] Хотя шелковая промышленность в Венеции, как впрочем и всюду, служила в период своего расцвета, главным образом, экспортным целям, для рассматриваемого времени она, вероятно, имела более узкое значение. Почти то же самое следует сказать и о производстве стекла: возникновение его относится, быть может, к еще более раннему времени, и в X в. оно существовало несомненно[680]; однако и в этой отрасли промышленности на первых порах речь могла идти только о производстве простого стекла, а не цветного и не тех художественных изделий, которыми Венеция славилась позднее, что не мешало венецианскому стеклу уже тогда иметь известное экспортное значение. Важность обеих этих отраслей промышленности определялась высокой ценностью производимых ими товаров: дороговизна шелковых изделий понятна сама то себе, высокая стоимость простого оконного стекла видна из того сообщения одного из византийских писателей, по которому император Мануил приказал выставить стекла из оконных рам своего дворца в ожидании бури, предсказанной одним астрологом.[681]

Мы должны далее указать на развитие строительной промышленности. Уже говорилось о том, что с VIII в. в Венеции начинает широко распространяться использование в качестве строительного материала камня. С именем дожей Пьетро Орсеоло I и II связывается перестройка соборов св. Марка на Риальто и соборов на Торчелло, Иезоло и Каорле. Широко распространяется строительство из камня светских зданий, в частности, была закончена в начале XI в. начатая дожем Пьетро Орсеоло II перестройка дворца дожей на Риальто.[682] Еще более широкое развитие получило судостроение, относящееся несомненно к одному из старейших видов венецианской промышленности. Венецианское судостроение в конце X в. было в состоянии производить все виды кораблей, которые тогда были известны в районе Средиземноморья: и быстроходные военные галеры, узкие, стройные, приводившиеся в движение десятками и сотнями гребцов; и широкие тихоходные купеческие корабли, ходившие под парусами; и громоздкие транспорты для морских просторов; и мелкие суда для торговых сношений по речным системам Ломбардской низменности; и «стрелы» для спешных поручений; и «вороны» для поддержки боевой деятельности галер; и корабли для торжественных процессий, и легкие гондолы для «уличного» и прибрежного сношения.[683] Без высоко развитой кораблестроительной промышленности для Венеции совершенно была бы невозможной та активная, захватническая внешняя политика XI–XIII столетий, которая является предметом нашего дальнейшего рассмотрения, равно как и та экономическая роль, которую Венеция играла на протяжении столетий в районе Средиземноморья. Ввиду особого значения этой промышленности венецианское правительство взяло ее отчасти в свои руки, соорудив в XII в. знаменитый арсенал, в рассматриваемое время она была, как и прочие виды промышленности, исключительно делом частных лиц.

Очень рано должны были развиваться те отрасли промышленности, которые были непосредственно связаны с кораблестроением, как обработка металлов или текстильная промышленность в некоторых ее видах. Здесь мы имеем в виду производство якорей, металлических деталей для крепления корабельных конструкций, изготовление пеньковых канатов или тканей для парусов. Не случайно именно эти товары всего чаще, наряду с оружием, становились предметом запретов в области международной торговли в водах Средиземного моря в качестве военной контрабанды.[684]

Кое-какие отрывочные сведения наших источников дают возможность заключить о развитии в Венеции отраслей промышленности, связанных с культом, как литье колоколов, изготовление органов, церковной утвари, причем работа над последними предметами церковного обихода легко перерастала в ювелирную промышленность. Надо думать, что те 12 колоколов, которые дожем Орсеоло Партечиами были посланы в дар византийскому императору, были венецианского происхождения.[685] Известный на Западе мастер по изготовлению органов, Георгий, был жителем Венеции, хотя, быть может, и греком по национальности.[686] Золотых дел мастера, в частности изготовители тонких венецианских цепочек засвидетельствованы для самого начала XI столетия.[687]