Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!

по тараканьим следам – и иди! Полы вымоешь утром. С хлоркой!

Отсчитав положенное количество капель, Семён Аркадьевич с надеждой протянул жене лекарство:

– Может, завтра схожу? Поздно уже. Да и о тебе надо позаботиться.

– Сёма! – прикрикнула Аглая Григорьевна, выпила капли и обвила мягкими руками тощую шею мужа. Тот, подхватив женщину под мягкий зад, враскорячку понёс её в постель.

– Может, массажик на ночь? – Семён Аркадьевич нежно провел отполированной о поливинилхлоридные канализационные трубы рукой по лопаткам жены, больше похожим на противни.

– Сёма! – благосклонно вскрикнула Аглая Григорьевна и призывно улыбнулась. – Возвращайся скорее.

– Уже ухожу!

– Скажи им, что счётчики на воду пора менять, или что они слишком шумно спускают воду в унитазе, или… Ну придумай сам что-нибудь, – напутствовала его жена.

***

– Ах, какая безжалостная женщина! Совершенно безжалостная! – с восхищением бормотал Семён Аркадьевич, выходя из квартиры.

Стоя на лестничной клетке, мужчина растерянно оглядывался по сторонам, словно потерявшийся малыш. Куда идти? Что говорить? Десятый час, люди ложатся спать, а он к ним полезет со своими тараканами. Семен Аркадьевич сник до кончиков будёновских усов. Поколупав пальцем краску на стене подъезда, он вытер вспотевшие руки о домашние брюки и решительно сжал кулаки. Да ради Аглаи, ради её пышного тела, ради умопомрачительного голоса он готов даже в преисподнюю!

Мужчина решительным шагом направился к дальней соседской двери. Уверенно занёс руку для звонка, но через секунду отскочил из-за яростного собачьего лая. Семён Аркадьевич в жизни бы никому не признался, но в свои пятьдесят два года он до ужаса боялся собак. Пришлось отступить.

Он подошёл к другой двери с налипшими на неё тонкими кошачьими волосками и прислушался. Тихо, но ощущается какая-то возня – значит, хозяева ещё не спят. Вдруг нос Семена Аркадьевича сильно зачесался, а глаза начали слезиться. Он громко чихнул и поспешил отойти.

Перед соседом из следующей, 91-ой квартиры, мужчина предстал зарёванным и с красным носом.

– А вы счётчик тараканов давно меняли? – подбоченясь и шмыгая носом сказал он, но, осознав оплошность, тут же смутился и исправился: – Ваши тараканы к нам случайно не заходили?

Сосед смерил жалкую фигуру Семена Аркадьевича профессионально заточенным взглядом:

– Мои тараканы все при мне, а вы проходите, проходите, не бойтесь…

***

Аглая Григорьевна вот уже час не находила себе места. Она металась по комнате в развевающемся халате, как сильно раздутое воображением привидение. Чтобы успокоиться, начала петь. Исполнила арию Царицы Ночи из оперы «Волшебная флейта» Моцарта, с душой пропела Casta Diva из «Нормы» Беллини, спела арию-прощание Травиаты из Верди, закончила плачем Дидоны из «Дидоны и Энея» Перселла. Короче, была в ударе. Даже если и водились в квартире тараканы, их взорвало бы, как попкорн в микроволновке.

А Семена Аркадьевича всё не было. Аглая Григорьевна загрустила. А что, если уведут этого робкого безобидного мужчину, способного ради неё на всё? Что, если она опять останется одна? На глаза оперной дивы набежали слёзы: вот так воспитываешь очередного мужа «под себя», а потом его соблазнит какая-нибудь профурсетка.

Прошёл ещё час. Аглая Григорьевна пожалела о своих прошлых капризах. Она бы отдала всё, даже стажировку в La Scala, за возможность снова увидеть Семёна Аркадьевича, про которого часто шутила, что везде ездит со своим Самоваровым. А что, если уже поздно и пятый муж сбежал? Как она будет жить без него? Без его наваристого борща по-ивлевски, выглаженных его руками концертных платьев, обожающего взгляда, без того уюта, что смог создавать только он?

«Никому тебя не отдам, лучше фамилию поменяю с Самоцветовой на Самоварову», – подумала женщина и стала переодеваться, чтобы в поисках пропавшего мужа нанести визит ближайшим соседям.

Но не успела.

Семён Аркадьевич, побулькивая Hennessy, выпитым в гостях у соседа-психиатра, с грацией бойца спецназа выбил ногой дверь в собственную двушку с воплем: «Кто в доме хозяин: я или тараканы?»

Измученная ожиданием Аглая Григорьевна встретила его появление бурными аплодисментами и не менее бурными объятиями. «Да я сама тебя всю жизнь буду на руках носить, – подумала она, тиская мужа в порыве чувств, и подмигнула себе в отражении зеркала прихожей, – но это не точно»!

Сонька Золотая Лапка

Злата Иволга

Людмила проснулась от того, что что-то щекотало ей нос. Он шумно задышала, потом чихнула и открыла глаза. Перед лицом маячила сумка нежно-персикового цвета, приятно пахнущая новой кожей.

– Фу, Сонька, ― сонно простонала Людмила. ― Это моя, вчера купила.

Сумка с тихим шлепком упала на пол, а в лицо женщины ткнулся мокрый собачий нос.

– Да Сонька, ― обреченно пробормотала Людмила, перевернулась на спину и села. ― Вот приставучая. Встаю я, встаю.

Она поморгала, покрутила головой, разминая шею, а затем спрыгнула с кровати и отправилась на кухню. За спиной по паркету бодро стучали собачьи когти. Людмила, не глядя, запустила руку в стоящую на барной стойке салатницу, и достала сахарную косточку.

– Держи, ― кинула она угощение. ― Сейчас завтракать будем. Точнее, почти обедать, ― поправилась она, кинув взгляд на часы на микроволновке. ― Уже скоро полдень.

Золотистый в солнечных лучах, а на самом деле рыжий, спаниель подпрыгнул, ловко хватая угощение, а затем утащил его в облюбованный угол за холодильником.

– Грызи. Грызи. Заслужила, ― сказала Людмила, с гордостью и нежностью глядя на собаку.

Она всегда чувствовала себя разбитой после длительных ночных прогулок, поскольку была безнадежным «жаворонком» и не переносила поздних вставаний. Однако считала, что спать необходимо не менее восьми часов, и строго следовала правилу.

После вкусного завтрака, состоящего из купленной в ночном круглосуточном супермаркете кесадильи с овощами и индейкой, а также собственноручно приготовленного на профессиональной кофемашине кофе, Людмила занялась делами.

Зевая, она сидела на диване и перебирала содержимое модной женской сумки цвета индиго, тщательно рассматривая каждую вещь. Закончив, Людмила принялась за вторую сумку. На сей раз это был небольшой вечерний клатч, приятный на ощупь. Справившись и с его содержимым, Людмила осмотрела сами сумки и, хмыкнув, потянулась за лежащей на тумбочке лупой. С возрастом зрение стало не таким острым, как в молодости. Рыжий спаниель, положив голову на вытянутые лапы, лежал в краю дивана, меланхолично посапывая.

Вскоре все вещи были разложены по небольшим шкатулкам, стоящим в ряд на полке, а сумки отправились в специальный отсек на антресолях.

Закончив с работой, Людмила потянулась, кинула взгляд на окно, за которым стоял прекрасный летний день, и принялась размышлять, чем бы ей заняться. Тренировок у нее сегодня не было, косметолога тоже, по магазинам не хотелось, поэтому решено было выгулять Соньку и проваляться до вечера с книжкой, наслаждаясь бездельем. Людмила обожала читать и могла проводить за этим занятием долгие часы.

В прихожей собака схватила в зубы длинный поводок, висящий среди других на крючках, и подошла к хозяйке, завиляв хвостом.

– Нет, этот для работы. Отдай. Сейчас нам нужен серый. ― Людмила взяла