Новогодние неприятности, или Семья напрокат (СИ) - Гранд Алекса

Пока мы с Никитосом обсуждали их с Кирой и тёрли грядущие дебаты и новые инициативы правительства, девчонки успели нажарить сырников. И теперь передо мной на тарелке лежит украшенное ягодами малины румяное солнце, политое сметаной и мёдом.

— Спасибо.

С чувством благодарю Юлю и с аппетитом набрасываюсь на ещё тёплое лакомство.

Засиживаемся у Лебедевых допоздна, стараясь максимально продлить время в хорошей компании. К себе собираемся только тогда, когда Алиска начинает сонно зевать и клевать носом. Одевшись, долго прощаемся, стоя в коридоре, и клятвенно обещаем Никите и Кире заехать к ним в гости в столице.

Расстояние до нашего шале преодолеваем в вязкой уютной тишине.

— Спит?

— Умаялась. Ага.

Разговариваем шепотом, разуваясь. Прижимаю спящую кроху к себе и осторожно несу ее в спальню. Так же аккуратно освобождаю ее от верхней одежды и укладываю спать. Бережно подтыкаю одеяло со всех сторон, невесомо целую в лоб и тихо прикрываю за собой дверь.

Переодеваюсь в нашей комнате неторопливо, пока Юля принимает душ. Из ванной доносится мерный шум воды, лунный свет проникает внутрь сквозь не задернутые шторы. Предметы приобретают таинственные очертания, волшебство продолжается.

Включать светильник не хочется. Хочется лежать в благостном полумраке, широко раскинув руки, и ждать, пока любимая женщина выйдет из ванной и устроится у меня под боком.

— С легким паром.

Поднимаюсь с кровати, когда Юля появляется на пороге. Делаю несколько шагов и застываю в полуметре от нее. Совсем без одежды, обернутая в полотенце воспринимается, как лесная нимфа или сказочная фея.

С трепещущими ресницами. Высоко вздымающейся грудью. С капельками воды, стекающей по сливочной коже.

Сражает меня наповал и столько мыслей в одно мгновение пробуждает, что инстинкты в очередной раз берут верх. Стирают рациональное. Требуют сделать ее своей.

Решение созревает моментально. Укореняется в сознании. Превращается в неутолимую потребность.

И я уничтожаю разделяющие нас сантиметры. Беру Сладкову за руки. Прочищаю горло. Только голос все равно хрипит, как несмазанный механизм.

— Я знаю, что это делается по-другому. Но не могу ждать. Выходи за меня замуж, Юль.

Глава 26.1

Юля

— Выходи за меня замуж, Юль.

Слова, разорвавшие пространство, стучат набатом в висках. Сам того не подозревая, Демьян расшатывает мой мир. Раскрашивает его в самые яркие краски. Выпускает из клетки жар-птицу, распускающую свой пестрый пушистый хвост. Подсвечивает небосвод миллионом звезд.

Его сильные пальцы обжигают кожу на запястьях. Глаза сияют изумрудами, хоть в комнате царит полумрак. За грудиной зреет что-то теплое и громадное. Размером с комету.

Наверное, я долго молчу. Потому что Ларин снова прокашливается и придвигается чуть ближе, воспламеняя сантиметры между нами. Волнуется, если судить по участившемуся дыханию.

— Не молчи, пожалуйста, Юль. Я обязательно сделаю все, как надо. Отвезу тебя в ювелирный, закажу столик в лучшем ресторане. Попрошу благословения у твоих родителей. Мы выберем для тебя лучшее платье. Пышное, скромное, какое захочешь. И фату длинную. Да?

Продолжает лихорадочно частить Демьян, а у меня язык приклеивается к нёбу. Во рту пересыхает, как в засушливой пустыне. И слезы большими градинами катятся из глаз.

Эмоций так много, что они распирают грудную клетку. От обрушивающейся на меня искренности становится трудно дышать. Мелкая дрожь селится на кончиках пальцев, ледяная волна прокатывается от макушки до пят, потом сменяется живительным теплом.

Ни секунды не сомневаюсь в Ларине. Его любовь безусловна. Моя — выше неба. И когда она успела так разрастись?

— Пригласишь подруг. Устроишь напоследок девичник. А после выборов махнем в свадебное путешествие. Будем пить ледяные коктейли на острове посреди океана. Арендуем белоснежную яхту. А?

По-прежнему не могу издать ни звука, чтобы объяснить Демьяну, что от него мне не нужны ни дорогие подарки, ни широкие жесты. Только он сам. С его заморочками, принципами, привычками. С очаровательной ямочкой на щеке. С упрямой складочкой на лбу. С россыпью родинок у ключицы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гулко сглотнув, я делаю шаг вперед и с хриплым вздохом ныряю в его объятья. Обвиваю руками мощную талию. Утыкаюсь носом в футболку, отчего ткань стремительно пропитывается влагой.

Какое-то время таскаю терпкий пряный аромат прежде, чем поднять подбородок и утонуть в мерцающей зелени родных омутов.

— Я люблю тебя, Ларин…

— Это значит «да»?

— Да.

Повторяю за ним негромко и понимаю, что это единственный правильный ответ. Мне было надежно и уютно с Демьяном еще в школе. Сейчас градус комфорта и притяжения и вовсе взлетел до небес.

С ним я становлюсь лучшей версией самой себя. С ним я не боюсь трудностей. За ним я готова хоть в тундру, хоть в Антарктиду, хоть к самому дьяволу в ад. Лишь бы Ларин не выпускал меня из рук.

— Ты лучшее, что со мной когда-либо случалось.

Переваривав мое согласие, признается Демьян и приподнимает меня над землей. Кружит, пока взор не застилает размытая пелена, и осторожно опускает на пол.

Мокрое, полотенце падает к моим ступням, но я не стесняюсь наготы. Знаю, что для своего депутата я — идеальная женщина. Он принимает меня со всеми странностями и даже недостатки видит достоинствами. Он никогда не скажет, что мне пора сбрасывать лишние килограммы в спортзале, и не заставит перекрасить волосы в черный цвет, потому что его бывшая была брюнеткой.

Глава 26.2

Скрепляем союз поцелуями. Жаркими, жадными, будоражащими. Такими, от которых кругом идет голова и снова кипит кровь.

Сплетаемся в единое целое на смятых простынях. Мешаем глухие сипы с громкими стонами. Последние силы тратим и вновь восстаем из пепла, словно два феникса. От ночи жалкие крохи остаются, когда, наконец, друг от друга отрываемся.

— Не думал, что позову замуж девчонку, которой таскал рюкзак и вытирал сопли.

Подтрунивая, Демьян растрепывает мои волосы пальцами и хмыкает в макушку. Прижимает так крепко, что у меня воздух со свистом выскальзывает из легких.

— А я не думала, что ты превратишься из самовлюбленного павлина в настоящего мужчину.

Преувеличиваю, конечно. Ларину всегда хватало твердости характера, гордости, мужества, чтобы очаровать любую. Просто сейчас мне до умопомрачения хочется стереть с его губ наглую ухмылку, от которой у меня и бабочки, и мурашки, и очередная остановка сердца.

Отомстив, я ловлю недоуменный взгляд, сворачиваюсь в клубочек и проваливаюсь в дрему. Краем сознания фиксирую чужое ровное дыхание и то, как бережно меня обнимают надежные сильные руки. Качаюсь на высоких ласковых волнах и лениво разлепляю веки, когда луч солнца переползает с подушки на подушку и начинает щекотать нос.

Медленно приподнимаюсь в кровати. Подтягиваю колени к груди. Прислушиваюсь к собственным ощущениям.

Вчерашнее предложение отчего-то кажется далеким и сказочным. Может быть, мне все приснилось?

— Ты чего так рано вскочила? Могли еще спать и спать.

Проснувшись от шорохов, хоть я и старалась не шуметь, Демьян дергает меня вниз, перекатывается, наваливается сверху, опираясь на локти.

Замирает. Очень долго рассматривает что-то в глубине моих глаз и постепенно серьезнеет. Делает глубокий глоток кислорода и хрипло роняет.

— Ты же не передумала выходить за меня замуж, Юль? Нет?

Застываю и я. Любуюсь изумрудной с серо-коричневыми вкраплениями радужкой. Тону в этом безумном штормовом море и не без труда выплываю, чтобы задать очередной дурацкий вопрос.

— А ты не превратишься в домашнего тирана? Не запрешь меня в квартире, не запретишь встречаться с подружками и работать в кафе?

— Глупышка. Нет, конечно.

Изогнув бровь, громко смеется Ларин и невесомо мажет губами по кончику моего носа. Столько спокойной уверенности источает, что и меня перестает штормить.